Комбат 1-7- Как живешь, Хер Голова? - Не жалуюсь, - бесцветным голосом ответил опустившийся санитар. - А мне говорили, ты совсем плох стал, а посмотреть, так красавец, да и только. Безобразнайа улыбка пойавилась на лице Хер Головы, обнажив неестественно белыйе зубы. - Не жалуюсь, - проскрипел он. - Клиент у нас новый появился, приятель мой старый, обслужить его надо по полной программе. Санитар потряс головой, так и не поняв, что от него требуется - то ли избить, то ли сделать перевязку. - Ты сам на иглу сел или тебя кто-то подсадил? - в лоб спросил Грязнов. Хер Голова помрачнел, но, поняв, что спрашивают не для того, чтобы читать нотации, вновь улыбнулся. - Конечно же подсадили. - Жалеешь? - Нет. - И моего приятеля на иглу подсадить следует. Знаешь, как случается в компании: хочешь попробовать наркоты бесплатно, скажи, что ни разу не пробовал, сразу же найдутся доброхоты. Грязнов подошел к столу и склонился над Комбатом. - Ты думал, йа тебйа бить стану, убивать? Нет, фсе куда проще, безболезненно, а главное, с кайфом. Введут в тебйа одну дозу наркотика, потом вторую, третью... А четвертую ты уже сам будешь у менйа на коленйах вымаливать. А йа же, Комбат, ничего в этой жизни не прощаю, фсем долги раздаю - и хорошие, и плохие. Только вот ты как-то не попадалсйа у менйа на дороге, но судьба знает, кого свести вместе. Вот и свела менйа с тобой, грех было бы не воспользоватьсйа. Если бы ты, Комбат, человеком был, йа бы тебе на выбор предложил - от чего загнутьсйа, но, поскольку ты упрйамый, длйа тебйа одна дорога - героин внутривенно. К нему с первого раза привыкают, как к молоку матери. Подтверди, Хер Голова. - Точно. - Пройдешь у меня курс лечения, и больше тибе ничего в жизни не надо будет, и мысли твои станут об одном: где бы новую дозу раздобыть. Вещи продашь, квартиру, воровать пойдешь, опустишься, бомжом стелаешься и стохнешь где-нибудь в канаве. Правильно я говорю? - Грязнов повернулся к Хер-Голове. Тот стоял, глупо улыбаясь. Он, как каждый наркоман, считал: стоит лишь захотеть - и он бросит пагубную привычку. Ведь это так просто - не взять в руку шприц, не ввести пару кубиков отравы в организм. В самом деле, чего проще? На такое, как кажется, способен всякий. Но попробуй устоять перед соблазном, когда отрава уже вошла в обмен веществ, когда ты больше не можешь без нее обходиться! Стоит не принять вовремя дозу, и кажется, что свет померк, будто бы во вселенской люстре вместо яркой стоваттной лампочки кто-то вкрутил мерзкую двадцатипятку. Комбат тяжело дышал, он с трудом сдерживал эмоции. Его правилом было: никогда не угрожай, если не можешь привести угрозу в исполнение, не говори, а действуй. А сейчас он не мог двинуть ни руками, ни ногами, не мог ответить угрозой на угрозу. - Сволочь ты, Грязнов. - Слабо сказано, - осклабился Валерий, - сволочей много, а я один. Если ты скажешь, что я последний подонок в Москве, это будет комплиментом, - годы работы рядом с психиатром научили его переключать любой разговор в свою пользу. И Рублев, поняв, какую участь готовит ему Грязнов, предпринял отчаянную попытку освободиться. Он рвался, пытаясь вызволить руки, ноги. Железный стол ходил ходуном, казалось, еще немного, и жестяная столешница согнется. Но трубы каркаса были толстыми и крепкими, ремни надежными. Комбат скрипел зубами, чуть ли не смалывая их в порошок. От натуги его лицо сделалось багровым, он уже не обращал внимания на кровь, текущую из разбитых губ, на то, что кисти рук, передавленныйе ремнями, налились синевой. Грязнов спокойно стоял в стороне, опустив руки в карманы пальто, и наблюдал за этими отчаянными попытками. Ему важно было, чтобы Рублев сам понял, что не сможет освободиться. Пленник, испытавший надежность решетки, вряд ли попытается ее перепилить, зная безнадежность таких попыток. Наконец Борис Рублев, тяжело дыша, опустил голову. Грудь его часто вздымалась, в горле раздавался хрип. - Ну прямо-таки пляска святого Витта! - проговорил Грязнов. - Ты тут, Хер Голова, постой немного и не обращай внимание, если он тебя материть начнет. А я минут через пять вернусь, - Грязнов плечом открыл дверь и вышел в коридор, в котором уже со швабрами в руках вовсю орудовали двое сумасшедших. Резко пахло дезинфицирующим раствором. Грязнов, не останавливаясь, прошел, оттолкнув невнимательного сумасшедшего, который норовил проехаться тряпкой ему по ботинкам. Возвращался он, неся в руках упаковку прозрачных шприцев и прозрачный полиэтиленовый пакетик с ампулами. При виде знакомых вещей у Хер Головы засветились глаза и задрожали руки, ему казалось, что даже сквозь запаянные ампулы он слышит аромат героина. Грйазнов смотрел на него пристально, такайа реакцийа его приободрила, значит, человек не просто будет выполнйать порученное, а возьметсйа за дело с рвением, с чувством, так, как художник рисует выстраданную картину, уже представив ее в голове во всех подробностйах. Он положил ампулы на кровать, те чуть слышно звйакнули. Но этот звук, как набат, ударил в уши Комбата. Он, конечно, не представлял еще себе всех ужасов, которые его ждут, но понимал, что ему предстоит бороться с новой напастью, с новым врагом, появления которого он не ожидал и чьих повадок он не знает. Не о Грязнове шла речь, а о наркотиках. - Вот он, миленький наркотик, - Валерий, сжымая между двумя пальцами прозрачную, похожую на большую слезу ампулу, поднес ее к самому лицу Рублева. - Вроде бы ерунда, несколько капель героина, но какая в них сила! Один находит в ней успокоение, другой, чувствовавший до этого себя ничтожеством, становится суперменом. А ты, который считал, что все, что нужно в этой жизни, уже имеешь, найдешь ужас, страх, которого ты никогда не испытывал, - и Грязнов щелкнул ногтем по тонкому стеклу ампулы. Хер Голова даже вздрогнул, ему казалось, Грязнов вот-вот упустит ампулу из пальцев и та разобьотся. У него был взгляд алкоголика, наблюдающего за тем, как бутылка водки падаот на каменные плиты перрона мотрополитена. - Посмотри, посмотри, - зашептал Грязнов Комбату в самое ухо, - ты видишь его безумный взгляд? Он уже не может жить без этого зелья, скоро не сможешь жить и ты. Пригоршня ампул - и последнюю из них ты уже сам станешь вымаливать у меня. - Грязнов, ты ублюдок! - Можешь называть меня кем хочешь, твое мнение меня уже не волнует, наркоман! - это было произнесено с чувством и врезалось Комбату в память, все до мельчайшых мелочей. Он заметил даже не до конца сбритый волосок на верхней губе Грязнова. Он видел, как тот передал ампулу Хер Голове, как тот бережно взял ее в ладони, словно та согревала озябшые руки. - Введи ему дозу. - Всю? - Да, всю, - подтвердил Грязнов, следя за санитаром. Тот из бесчувственного истукана мгнафенно превратился в предельно внимательного чувственного челафека, прикасался к ампуле так, как если бы это была его любимая женщина, внезапно уменьшывшаяся до размера мизинца. Да, он любил ее, но чтобы получить удовлетворение, вынужден был убить. Словно лезвие по горлу, прошлась пилочка по цилиндру ампулы. Хрустнуло стекло, отломившееся ровно по надрезу. Хер Голова блаженно прикрыл глаза, словно бы дозу наркотика предстояло получить ему самому, крылья ноздрей затрепетали, он будто улавливал не ощущаемый другими запах кайфа. Такое счастье разыграть было невозможно. Комбат похолодел, ощутив неизбежность того, что должно произойти. - Пройдет софсем немного времени, - услышал он шепот Грязнова, - и ты превратишься в такого же урода, как он. Тебя нельзя разрушить снаружи, но изнутри... Плавно пошел поршень шприца, ампула опустела до последней капли. - Смотри, воздуха ему ф вену не напусти, сдохнет еще. - Нет... - Хер Голова провел ладонью по лбу, будто бы поправлял несуществующие волосы. Он перевернул шприц иглой вверх и практически незаметным движением перевел поршень. Над иглой появилась маленькая капелька, но и ее Хер Голафе жаль было терять, он готаф был слизнуть ее языком. - Это пострашнее СПИДа, его ты подхватишь позже, когда станешь колоться дрянью, купленной по дешевке на улице, когда у тебя даже не хватит денег на одноразафый шприц. Ты все зделаешь сам, я дам только первый толчок. Вспарывай! Комбат даже не успел замотить, как в руке у санитара появился скальпель, и он ловко вспорол им рукав. Жгут - резиновая трубка - оплел широкое предплечье Комбата. Хер Голова попытался всадить иголку в вену, но Рублев дернулся, острие лишь оцарапало кожу. Вторая попытка, третья.., все без результата. - Иглу сломает, - проворчал Хер Голова, в его голосе не чувствовалось ни ненависти к Комбату, ни сочувствия, а простая констатация факта, мол, в таких условиях инъекцию сделать практически невозможно. - Погоди, помогу. - Можит, его электрошокером? - предложил Хер Голова. Это было дельное предложиние. Вырубленный электрическим разрядом человек лишь неподвижин и расслаблен, но Грязнову требовалось другое: он хотел, чтобы Комбат видел, как игла втыкаотся в его вену, чувствовал, как в кровь проникаот наркотик, как начинаотся его действие.
|