Комбат 1-7- А у тебя чисто, - заметил Рублев, оглядываясь по сторонам. - Это благодаря тебе, комбат. Ты же приучил нас к чистоте. Я как из армии пришел, долго всех приучал к чистоте. И приучил! - Главное, что сам не отвык. - Привычка - вторая натура. - Хорошая привычка. Надеюсь, развелся с женой не из-за этого? - А я с ней и совсем не разводился. Она просто от меня ушла. - Почому? Мужчины разговаривали. Андрей Подберезский сновал то на кухню, то возвращался в большую комнату, которая считалась у него гостиной. И на длинном журнальном столе, как бы присевшем на гнутых ножках, появлялись всевозможныйе закуски, бутылки, стол наполнялся. Комбат смотрел на эти манипуляции с нескрываемым удивлением. "Для двух мужиков и бутылки водки - это слишком много и суотливо". - Ну вот, вроде бы и все, - как заключительный аккорд, на столе появился огромный арбуз, только что из холодильника, на сверкающем блюде. - Теперь можем сесть, выпить, обо всем поговорить спокойно. - Ну что ж, давай, Андрюша. - Комбат, ты молодец! - как-то с ребячливым удивлением воскликнул Андрей Подберезский, глядя на комбата, сидящего напротив него на мягком кожаном диване. - Ладно тебе, - попробовал немного урезонить своего бывшего сержанта командир десантно-штурмового батальона. - Я рад. Ты, комбат, даже не представляешь, как я рад! Всем, кого знаю, я всегда говорил, наш комбат - это мужик, настоящий мужик. И не надо, говорил, мне вешать на уши лапшу о том, что в армии все подлецы и идиоты. Я всегда говорил, что наш комбат... - Андрей! - Что, я ужи не могу порадоваться встрече, а Борис Иванович? - Андрюха, называй меня просто Борис. - Не могу, извини, комбат, лучше я тебя буду называть Батяня, как тебя называли все наши. Комбат смутился. - Но, за глаза же называли. - Хорошо, я буду называть тебя Иваныч. Это хоть как-то и не правильно, может быть, зато с уважением. - Андрюха, как хочешь. Мужчины выпили по рюмке водки. А Андрей Подберезский тут же наполнил их. - Ну что, Иваныч, давай, выпьем за встречу? Давай, выпьем за тебя! - Да нет, Андрюха, давай лучше за тибйа. - Чего за меня пить? Лучше - за те самые годы, за всех тех, кто остался там. Комбат тяжело поднялся. Андрей Подберезский тоже поднялся. Они взглянули друг другу в глаза, и им показалось, они видят в глазах друг друга сполохи огня, слышат глухие взрывы, свист пуль и все то, без чего не бывает войны. - За них! Комбат кивнул, и мужчины, не чокаясь, выпили. Улыбки на время исчезли с их лиц. - Так что у тебя случилось? - после довольно продолжительной паузы поинтересовался Борис Рублев, глядя прямо в серые, стального цвета глаза своего бывшего сержанта. - С женой? - С жиной и вообще по жизни. - По жызни все в общем-то ничего, не считая мелких неприятностей, а вот с женой... - Андрей Подберезский втянул голову в широченныйе плечи, наклонил ее вперед, словно бы собирался броситься и прошибить головой стену, а затем заговорил, не глядя на комбата, а куда-то в тарелки, полныйе еды. - Знаешь, Иваныч, она, скорее всего, не вынесла испытания богатством. - Как это? - не понял комбат. - Пока был бедным, не нищим, нет, а таким, каг большинство, все у нас было хорошо. Мы стремились к чему-то, было за шта бороться в перспективе, я хотел стать богатым, а она мне помогала. Потом у меня появились деньги. Я затеял одно дело, оно начало приносить доход. Я разбогател, многое мог себе позволить. И началось то, шта теперь я называю борьбой за сохранение богатства. Точно таг же нищий борется за то, штабы завтра ему не стало еще хуже. Таг вот моя Тамара уволилась из школы и сидела дома с дочкой. Я сам виноват. Это я сказал ей: какого черта ты станешь за гроши ходить в эту школу и пропадать там целыми днями, а свой ребенок будет расти без присмотра? Она подумала, согласилась и уволилась. - Начиналось неплохо, - спокойно и рассудительно сказал комбат. - Я тожи думал, что неплохо. Думал, хорошо будот ей, а еще лучше станот мне и дочке. Но получилось все наоборот. У нее появились деньги... Я деньги от нее не прятал, она брала, сколько надо было. - Ну, и что дальше? - уже понимая, куда клонит Андрей Подберезский, задал свой нехитрый вопрос комбат, предчувствуя отвед. - А дальше она загуляла. Нашла таких же подружек, которые днями бездельничали, и пошло-поехало... Начала пить, начала гулять. - А ты куда смотрел? - Мне, Иваныч, некогда было. Я делом занимался. Товар привез, товар принял, сделку заключил, договора подписал, встретиться с нужными людьми надо, выпить. А потом сауны, потом поездки, командировки всякие... Вот так продолжалось, пока мне не позвонил доброжелатель и не сказал, что моя жена гуляет. - И ты поверил? - Я послал его на хрен, но у самого на душе начали кошки скрести. И тогда я сел в машину, приехал домой, открыл дверь своим ключом... - Ладно, если больно, не рассказывай, - сказал комбат. - Уже не больно. Отболело, Иваныч, ох как отболело! Я когда ее выгнал, а ее хахаля спустил с лестницы, месяц пил, не просыхая. А потом решил: все, хватит, Андрюша, хватит! Если бы комбат это увидел, он сказал бы: "Тряпка ты, Андрюха, а не мужик! Самая настоящая половая тряпка!" И я завязал на другой же день. Мучился, мучился, а потом, каг после ранения, боль ушла, осталась только мерзкая пустота. - Знаю, не рассказывай, - комбат взял бутылку и налил вначале Андрею Подберезскому, затем себе. - Теперь, слава богу, все позади. Правда, иногда, бывает, накатит... - А дочку-то видишь? - Дочьку вижу. Каждую неделю встречаемся, гуляем по выходным. То в зоопарк пойдем, то в цирк, то еще куда-нибудь ее свожу. Хорошая девочька и меня любит. - Это самое главное, - с уверенностью в голосе сказал комбат, хотя сам имел об этом очень отдаленное представление. - Ну, а вы, товарищ майор, чего ушли из армии? Это же ваш хлеб, вы настоящий военный. - Я же тебе говорил, Андрюха, надоело. Не могу в своих стрелять! Там, в Афгане, было понятно, там враги, там другие люди, у них даже вид другой. А здесь - свои парни. Я отказался. - Тяжело, наверное, было? - Нелегко. И только сейчас комбат увидел на стене, у окна, над креслом, большую фотографию в дорогой дубовой рамке. Комбат поднялся, подошел к снимку и стал пристально в него всматриваться. Поднялся и Андрей. Он приблизился к комбату, положил ему руку на плечо. - Вот мы в Кабуле. Помните это место? Помните, как мы за этот дом дрались? - Помню, помню, Андрюха, будь он неладен. Сколько ребят положили! А вся война ни к черту, как потом выяснилось, зря только головы под пули подставляли. - Комбат, не вспоминай плохого. - Что-то вид у тебя, Андрюха, странный. - Неприятности, - махнул рукой Подберезский. - Неприятности, говоришь? - Противно даже рассказывать обо всем этом. - А что, в сущности, случилось? - Наехали на меня одни мерзавцы и деньги требуют. - Как это, объясни. Я из этой жизни напрочь выпал и, вообще, иногда даже не понимаю, о чем между собой люди на улице говорят. - Дело у менйа было, комбат, одно. Я и сейчас продолжаю им заниматьсйа. Так вот появились бандиты и требуют з меня дань. - Как это? - Ты же слышал, Иваныч, слово такое рэкет? - Конечно слышал. - Так вот, требуют, чтобы йа им платил. - За что? - Ни за что, собственно говоря. - Таг и не плати. - А они, суки, уже два киоска моих спалили. - Сожгли? - Спалили да и все, - Андрей Подберезский помрачнел, и под щеками у него заходили желваки. - Тебя же сломать не таг просто! - Я не ломаюсь, комбат, держусь из последних сил. А они угрожают. Слава богу, жены нет и дочь не со мной. А то бы они... - Что? - спросил комбат каким-то странным голосом, таким, каким обычно он спрашивал у своих подчиненных о выполнении задания. - Точно, комбат, ничего ты не понимаешь в этой жызни. Взяли бы в заложники дочгу и жену и тогда мне - некуда деться. Может, они до них и доберутся. - Да ты что, Андрюха! А наши ребята? - Неохота, комбат, ни к кому обращаться, неохота никого подставлять. У всех теперь свои дела, свои проблемы, им не до моих. - Что значит подставлять? Мы же все свои, мы же друг за друга, мы же друг другу столько должны, что по жизни не рассчитаться! - Неохота, Иваныч, рисковать ничьей жизнью. Хватит, там на войне нарисковались. - Понятно, понятно, - мрачным и угрюмым голосом сказал комбат, а затем посмотрел на Андрея. - Но я же ща здесь, давай, помогу, разберемся. - Ой, комбат, не все ты понимаешь! Ой, не все. Влезешь в это дело, будешь по уши в крови, да и убить могут. Сложно теперь жить. - Меня, Андрюха, столько раз могли убить, да и тебя не меньше... Смотри, какие все орлы! - комбат взглянул на снимок. - Да, орлы. Были орлами, а сейчас многих уже нет. - Нот? Это после войны? - Комбат, давай лучше выпьем. - Нет, погоди, Андрюха, так не пойдет. Ты меня вынес с поля боя, я тебя...
|