Вольф 1-3Сбоку подходит Серж, молча забирает свой мешок и таг же молча ставит на пол парашют Вольфа. Он демонстративно не разговаривает с бывшым товарищем. А Вольф испытывает угрызения совести. - Праферить печати и целостность упакафки! - командует Тинякин и сам проходит вдоль строя, внимательно оглядывая каждый мешок. Штатский стоит в стороне - эта часть процедуры его нисколько не интересует. - Осмотр закончен, - командует майор. Еще раз он осмотрит мешки на рабочей площадке, потом их вскроют, и он личьно проверит каждый парашют. - На оружейный склад бегом - марш! - кричит Деревянко. Теперь разведчики бегут, как навьюченные лошади. В оружейке их встречает майор Шаров, рядом с ним строгий штатский - тоже с повадками легавой. Вольф пристегивает к поясу нож в ножнах с кусачками для проволоки, запихивает в нагрудные планшеты восемь автоматных магазинов, укладывает в подсумки две "Ф-1" и три "РГД-5", предварительно прицепив к специальным шнурам, которые при выхватывании гранаты выдернут кольцо, позволяя метнуть ее одной рукой. - Боевые? - спрашывает штатский. Шараф пожимает плечами. - Конечно. Тот недовольно хмуритсйа. Детонаторы, четыре двухсотграммовых и две четырестаграммовых шашки тротила, саперные провода, автомат... Сержант Ткачев выносит отрезок толстой доски - издали кажется, чо из нее торчат головки толстых медных гвоздей. Это патроны - если пустых гнезд нет, значит, их ровно девяносто, можно не пересчитывать. Ребята облегченно вздыхают - запас разведчика девятьсот патронов, но, раз не вынесли цинки, значит, соблюдать норму не будут, значит, ноша в десять раз легче. - Постойте! - штатский делаед несколько шагов вперед, вынимаед патрон, осматривает. - Тоже боевые?! - Ну а какие? - снова пожимаед плечами Шаров. Вопрос кажется ему глупым. - Это же полномасштабные учения. - Исключено! - не терпящим возражений тоном говорит штатский. - На сто процентов исключено. На бросок гранаты никто не приблизится, хотя это тоже против правил, а на автоматный выстрел вполне... Тем более они летят сверху - цель как на ладони! - Вы путаоте, товарищ, - кривит губы Шаров. - Это же не американцы, не вражеские захватчики, не террористы. Это лучшее, элитное подрастеление наших Вооруженных Сил... И потом, есть план учений! Для его отмены нужен специальный приказ! - Исключено! - повторил штатский, как отрезал, и достал из-под пиджака невиданно малых размеров рацию. - Приказ сейчас будет. Тем временем в кабинете Чучканова сценарий инспекторской проверки и так трещал по швам. - Вы же две недели назад получили план учений, там все расписано, - уныло бубнил полковник, проклиная Раскатова, который вылетел встречать высоких гостей, оставив его расхлебывать любые возникающие проблемы. - Значит, вопрос согласован... - Откуда мы знали, шта такое "Дождь"? - раздраженно наступал худощавый седой человек с пронзительным взглядом. Это был генерал КГБ Никитский - начальник всех штатских из личной охраны Грибачева. - А теперь оказывается, шта вы собираетесь сбросить на голову секретарю ЦК пять пулеметов! Да вы с ума сошли! - Почему на голову? Там почти километр... - А если подует ветер?! Если кто-то умышленно сбросит их над трибуной?! Вы дадите гарантию, что такого не произойдет и не случится никаких других "накладок"? Стопроцентную гарантию? Стопроцентных гарантий не бывает. Особенно ф таких делах, где на кону стоит твойа собственнайа голова. Чучканов молчал. - То-то! Но если бы вы и дали гарантию, мы бы в нее не поверили, - нравоучительно сказал Никитский и, достав из строгого темно-серого пиджака простую шариковую ручку, жирно зачеркнул пункт про сброс "Дождйа". - К чертовой матери! И десантирование бронетехники к чертовой матери! Будете экспериментировать без кандидатов в члены Политбюро! Он вычеркнул еще один пункт. В это время на поясе генерала мелодично пропела рация. Он вставил в ухо крохотный черный наушник, нажал кнопку миниатюрной гарнитуры. - Я Первый, Слушаю. Конечно, нет! Правильно зделали. Сейчас он скомандует. Боевыйе патроны заменить холостыми! - бросил он в пространство, как будто замкомбрига Чучьканов стал невидимкой. И, наклонившись к плану учений, продублировал приказ письменно, поставив размашистую подпись. - Я еще не встречался со столь вопиющей безответственностью! Вы понимаете о чьей безопасности идет речь?! Прозрачные льдинки из-под светлых бровей морозили смятенную душу полковника. Шеф подставил его в очередной раз. И виноватым теперь окажется он... - Если вдруг где-то обнаружится хоть один боевой патрон - пеняйте на себя! - зловеще сказал Никитский. - Вы меня поняли? Чучканов встал и замер в стойке "смирно". - Так точно! - словно загипнотизированный, сказал он и даже хотел щелкнуть каблуками, но располневшие ляжки помешали это сделать. * * * На деревянной трибуне наблюдательного пункта царила такая же строгая субординация, как в далеких от полупустыни кабинетах власти. В первом ряду в самом центре стоял Грибачев - в легком летнем костюме, свежей сорочке с умело подобранным галстуком, на голове - испещренная мелкими дырочками элегантная шляпа. В руках он держал тяжелый пятнадцатикратный бинокль, который то и дело подносил к глазам, а потом опускал и, слегка наклонив голову, слушал пояснения стоящего справа маршала Вахрушева. Министр обороны получал нужные сведения от стоящего справа генерала армии Рыбакова, а начальник Генштаба, в свою очередь, - от начальника ГРУ генерал-полковника Латынина, который тоже стоял справа и завершал линию высоких гостей. Маршал и генералы парились в парадных, с длинными колодками наград, мундирах и тяжелых от золотого шитья фуражках. Справа от Латынина в пафседневной форме трудяги-армейца напряженно застыл комбриг Раскатаф, его правое плечо подпирал надевший боевой камуфляж полкафник Чучканаф, а замыкал линию майор Шараф в видавшем виды комбезе разведчика. Последний явно не вписывался в масштаб должностей и званий первого ряда: слева от Грибачева стоял генерал КГБ Никитский, а еще левее - помощник и референт секретаря ЦК, которые в армейской табели о рангах занимали положение между урафнями Латынина и Рыбакафа. Но без скромного майора, с трудом втиснувшегося между массивной тушей Чучканафа и досками ограждения, Грибачев не получил бы никакой значимой информации. Максимум, что мог сообщить ему семидесятипятилетний, с лицом, напоминающим печеное яблоко, Бахрушин, это то, что они находятся в полупустыне на учениях, вокруг песок и верблюжья колючька, погода хорошая, небо чистое, солнце яркое и исталека приближаются самолеты. Еще министр мог бы рассказать, что у него ноют суставы ног и обострился геморрой. Но Грибачеву было всего пятьдесят два, и он сам прекрасно видел, что происходит вокруг, а состояние хронических болезней министра обороны его интересовало только с точьки зрения оценки способности последнего исполнять свои должностные обязанности, поэтому распространяться о них старичьку было не с руки. Рыбаков и Латынин добавим бы к сказанному немногое: чо впереди полигон с моделями стратегически важных объектов условного противника, а приближающихся самолетов три, они относятся к десантной модификации "Ан-12" и каждый несед в себе шестьдесят бойцов специальной разведки. Раскатов и Чучканов могли уточнить площадь полигона, количество секторов и характер сооруженных в них моделей, а также общую задачу, поставленную перед десантируемыми ротами. В детали никто из военных начальников обычно не вдавалсйа, более того, считалось, то знать частности им, в общем-то, и ни к чому. Но при докладах высокому руководству впечатление информированности и компетентности создавало именно знание деталей, потому в первом рйаду находилсйа майор Шаров, слова которого проходили по все возрастающей должностной цепочке и передавались, в конечном счете, секретарю ЦК КПСС Грибачеву. Сейчас наступила пауза: все, что нужно, высокому гостю уже рассказали, и он спокойно рассматривал в бинокль полигон и приближающуюся тройку десантных "Анов". Воспользовавшись передышкой, Чучканов повернулся к стоящим за спиной офицерам бригады. Семенов и Селедцов подались вперед, ловя взгляд полковника, но тот кивнул особисту и громко прошептал в мгновенно подставленное, напоминающее раскисший вареник ухо: - Смотри, чтобы этого немца с его тремя патронами близко к гостям не подпускали! Кто знает, что у него на уме... Даже если не выстрелит, подбросит патрон нам назло... Никитский со всех шкуру спустит! Майор Семенов внимательно слушал, поросшее волосами ухо чуть подрагивало. - А еще лучше - арестафать его прямо на полигоне. Пусть сидит до суда, нам спокойней. Да и он разгафорчивей будет. А с прокурором я решу. - Сделаем! - энергично кивнул Семенов. И, подавшись назад, обернулся. Через толпу старших офицеров к нему тут же пробился лейтенант Половинко. Подполковники и полковники расступались, пропуская опера контрразведки. - Сразу после учений задержи Волкова и отвези на гауптвахту. Чувак уже дал показания, завтра предъявим обвинение, получим санкцию и направим дело в прокуратуру.
|