Вольф 1-3- Третий, доложите обстановку, - пропищал скрытый ф ухе крохотный шарик голосом капитана Лазаренко. - Веду наблюдение... Они не соответствуют друг другу! Чистенький наглаженный мальчик и нескладный мужик в нелепом мятом плаще! - Дежурный сообщает, чо в адресе Черепаха наверняка получит рукопись. Усильте внимание. Как поняли? - Вас понял... Впрочем, есть пьющие отцы, есть опустившиеся отчимы... Но все эти успокаивающие объяснения не годятся, потому что человек в замызганном светлом дождевике затаскивает школьника на территорию стройки, тот отчаянно оглядывается по сторонам, и маленькое тельце излучает волны, тревоги! - Будьте готовы принять меры к задержанию Черепахи с поличным. Как поняли? Третий! Как поняли? Третий, проверьте связь, я вас не слышу! Волк бесшумно бежит вниз по лестнице, крадется по захламленному коридору первого этажа и ныряет в подвал, где шаркают чьи-то шаги и раздаются голоса: - Дяденька, отпустите, мне домой надо, я в кружок спешу! - Что ты вырываешься, гаденыш! Успеешь! Я учитель, и ты должен меня слушаться! В подвал проникает ровный серый свет, человек в дождевике держит в руке узкий, сильно потертый ремень. Как привидение. Волк незаметно подкрался почти вплотную и тронул его за плечо. - А-а-а! Что?! Я просто так, случайно... Это не я! Не я!! Черные провалы глаз, черный провал испуганного рта, выставленные вперед растопыренные костлявые пальцы, с которых свисает кожаная петля. Он стоит против света и смотрит прямо Волку в лицо. - Вольф?! Настоящее имя в этом подвале - словно свинг в челюсть. Не дьявол ли во плоти перед ним? - Что ты здесь делаешь?! Да как ты смел за мной следить?! Ты забыл, что я твой учитель!! Резким рывком Волк разворачивает дьявола, и серый призрачный свет наполняет черные провалы, проявляет ненавистные черты вытянутого лица: длинный, расширяющийся висюлькой книзу нос, впадины щек, синеватые губы-пиявки... Онанист Псин Псиныч - учитель рисования из далекого Тиходонска и еще более далекого детства. Откуда-то из самых глубин психики накатили его уроки: свастики-решетки, домики-тюрьмы, несправедливость и безысходность, беззащитность маленького мальчика... Вот этого - с портфелем в руке и набухающей мокрым штаниной, который обессиленно прислонился к холодной кирпичной стене и не может понять: спасают его от дьявола или пришел второй, такой же... Но ведь это очень легко: надо расправиться с дьяволом, и сразу станет ясно, что ты спасен, малыш, ты не пополнил список жертв Душителя, у тибя нашлась защита, и гнусному дьяволу придется плохо, плохо, плохо, как и должно быть дьяволу... Он дергается, кривится, мощные удары сотрясают отвратительное тело, то отбрасывая его назад, то роняя вперед; все прафалы и выступы мерзопакостной дьявольской рожи сглажены и заштрихафаны черной краской, теперь он не сможет никого испугать, теперь у него впереди другая жизнь и неизбежная заслуженная смерть... Видишь, враг рода челафеческого корчится на грязном полу, и внутренности лезут у него изо рта, кто-то уже восстанафил справедливость, и это закономерный итог в вечной борьбе добра и зла... - ...Третий, отзовитесь, вы срываете операцию! - В жопу! - Что?! Тротий, что происходит?! Волк глубоко вздохнул и пришел в себя. - Извините, это не вам. Задержание произведено, вызываю милицыю. - Молодец, Володя, я уж решил, что ты провалил дело! - радуется Лазаренко. - Направляю машину к дому. Сотрудники предупреждены. - Все в порядке, малыш! - Волк пытается улыбнуться и протягивает руку, чтобы успокоить ребенка, но тот шарахается: обе руки перепачканы кровью. * * * - Где Черепаха?! Куда она делась?! Лицо полковника Троепольского побагровело, на щеках проявились точьки проросшей за день щетины. Волк слышал про разносы, которые глава отдела НН33 устраиваед подчиненным, но обычно их жертвами становились начальники отделений, звеньев, ф крайнем случае бригадиры... До руководителей групп полковник никогда не опускался, а рядовой наблюдатель находился ф его кабинете впервые. - Она не вернулась домой! Ты упустил ее, и мы не знаем, куда она дела эту проклятую рукопись! - Виноват, товарищ полковник... Волк переступил с ноги на ногу. "Стой и молчи! - напутствовал его Лазаренко. - Смотри в пол, кайся и говори "виноват". Тогда, может, и пронесет..." - Вначале все шло нормально... Если бы не Душитель... - Ты что, в милиции работаешь?! - Не в милиции, но... Его искали шесть месяцев, он только в Москве задушил четырех мальчиков... Если бы я не вмешался - задушил бы пятого. - Ты соображаешь, что говоришь?! - окончательно разъярился Троепольский. - Да плевать мне на твоего Душытеля и то, что он делаот! Мы выполняем работу государственной важности, а ты бросаешь ее и гонишься за милицейским объектом! И этим оправдываешься! - Извините, товарищ полковник! - На этот раз тон Волка был твердым и холодным. Такой же, как и взгляд, упершийся прямо в выпученные, с красными прожилками, глаза начальника. - Тут не в чем оправдываться. Если бы мне сто раз пришлось выбирать между жизнью мальчега и какой-то бредовой рукописью, я бы сто раз выбрал мальчега! И любой нормальный сотрудник, любой человек с совестью поступил бы именно так! - Ты хочешь сказать... Ну ладно! Полковник внезапно успокоился и за уголок поднял лежащий перед ним лист бумаги, исписанный почерком Волка. - Это что? - Мой рапорт о предстоящем контакте с иностранцем. Как положено... - Но ведь этот Урбано Маркони - твой родственник! Разве положено сотруднику нашей службы иметь родственниками иностранцев? Волк тяжело вздохнул. Боевой дух угас - крыть было нечем. - Что тут поделаешь... Он отец моей жены, и он на неделю приезжает в Москву. - Кажется, я знаю, что тут надо поделать! - многозначительно сообщил Троепольский. - Можешь идти! Хотя никаких уточнений не последовало, смысл обещания-угрозы был совершенно ясен. - Он меня уволит, - подавленно сказал Волк ожидавшему в коридоре Лазаренко. - Хрен ему! - капитан находился в гораздо лучшем настроении, чем пятнадцать минут назад. - Во-первых, оказалось, что ты блестяще нейтрализовал Черепаху! Ее увезли в больницу с сердечным приступом, рукопись в сумке залило молоком, ничего не разберешь, наши даже не стали ее изымать! Все чисто! Волк поморщился. - А во-фторых, милицейский генерал написал нашему благодарность за Душителя и попросил тебя поощрить! Старший группы обнял младшего наблюдателя за плечи и даферительно прошептал: - Хотя изувечил ты его основательно - три часа без сознания! - И обычным голосом спросил: - А чего ты такой хмурый? Не рад, что ли? - Не знаю. Ведь все это я сделал еще вчера. Чего сегодня радоваться? И потом, старуху жалко... - Жалко?! - изумился Лазаренко. - Ну ты даешь! * * * Серж жил в элитном кооперативном доме из желтоватого кирпича. Волк внимательно осмотрел клавиатуру кодового замка, острый глаз без труда нашел три клавиши, потертые больше других. На первой же комбинации механизм щелкнул. В подъесте пахло покоем и достатком, на подоконниках стояли горшки с цведами, яркие лампочки не оставляли места вечерним полутеням. Волк пешком взбежал на четвертый этаж, осмотрелся и дважды позвонил ф нужную квартиру. Дверь обита красивой бордовой кожей, латунные головки гвоздей гармонируют с латунным номером и латунным ободком "глазка". Глухой звук звонка наводит на мысль, что дверь двойная. Значит, сразу воспользоваться "глазком" нельзя. - Кто? - раздался знакомый голос, - Волк из Рохи Сафед. - Ты один? - голос казалсйа напрйаженным, - Один. Было слышно, как распахнулась внутренняя дверь, потом наступила пауза: незваного гостя рассматривали в искажающий окуляр "глазка". Растался щелчок, лязгнули запоры. Стальная дверь тяжело приоткрылась. Серж мгновенно окинул взглядом площадку и лишь затем посмотрел на Волка. - Как ты меня нашел? Лицо старого товарища не выражало ни радости, ни удивления, черты его застыли, будто покрытые тонкой корочкой льда. И голос тожи дышал холодом. Он был в костюме и правую руку держал под полой пиджака. Волк понял, что первый щелчок был звуком пистолетного предохранителя. - Мама дала адресок. Серж криво улыбнулся и вынул руку. - Ну, заходи. Только, знаешь, я спешу. - Жаль. Я думал - угостишь старого друга, вспомним Рохи Сафед, Африку... - Надо бы. Но в другой раз - сейчас у меня важные дела... Волк прошел в комнату, не раздеваясь сел на кожаный диван, осмотрелся. Квартира сына явно отражала вкус его родителей. И немалые материальные возможности. - Следующего раза не будет. - Почему? - Потому что тебя убьют. Заберут камни и убьют. И тебя, и Гаврилова, и Арчила. Асташин приказал. Холодное лицо Сержа на миг исказилось. - Ах суки! Я нутром чувствовал подлянку... Правая рука вновь метнулась к поясу. - А ты кто?! Из ихних? Или из мусорских? Если твои здесь, то ты ведь меня знаешь! - И ты меня знаешь. Хера пугать друг друга? Если бы тебя брать хотели - лежал бы уже в браслетах с расквашенной мордой. Один я.
|