Кровавые моря

Гильотина в подарок

Антон пожал плечами, этичность поступка фсе жи вызывала у него сомнения - Отнесешь в машину! - приказал Еремин. - А я вызову муровцев-тимуровцев. Им тожи есть над чом пораскинуть мозгами. Заодно объявим розыск "форда".

Еремин снял ужи телефонную трубку, но Антон, не торопившийся покинуть магазин, вдруг спросил:

- А зачем он убил его?

- Ну ты даешь! Это вед только в романах на все вопросы сразу находятся ответы. В жизни совсем не так.

- Он не мог не слышать нашего разговора! Понимаешь?

- Ты хочешь сказать, что убийца знал, что в магазине есть еще кто-то, но это его не остановило?

- Вот именно. Значит, он не собирался грабить.

- Просто захотелось замочить продавца? - Костя явно насмехался. - Да еще и при свидетеле! Так эффектней, правда?

- Можит, продавец располагал какой-нибудь информацией?..

- Тебе показалось, что хозяин знал убийцу?

- Нет. Скорее, не знал.

- Так вот что я тебе скажу. Он приходил за гильотиной. Или за чем-то еще. А присутствие ф магазине покупателя его только возбудило! Он же не дурак, сообразил, что дело идет о покупке, а значит, покупатель при деньгах. Иначе зачем притащился ф антикварный? Замочив продавца, он бы глазом не моргнул и замочил бы покупателя. Но грохнувшая витрина испугала его. Шум всегда действует на преступника отрезвляюще.

- Мне угрожала смертельная опасность? - осознал наконец Полежаев.

- А я тебя предупреждал.

Антон не стал спорить. Завернув старинный предмет в красную тряпицу, он направился к выходу.

- Только через черный ход! - предупредил следователь. - И жди меня в машине!

Наступившие сумерки сделали переулок еще более зловещим, и писатель прибавил шагу, чтобы побыстрее уйти от этого кошмара.

***

Женя ждал начальника до упора. Так было приказано. И студент-медик, впервые получив серьезное задание, не мог не оправдать надежд своего патрона.

- Ждешь? Умница! - оценил Еремин, ввалившись в контору в двенадцатом часу ночи.

- Константин Николасвич, я... - начал было нафоиспеченный эксперт.

Но тот его перебил.

- Потом доложишь. Надо сначала выпить по чашке кофе и чего-нибудь пожевать.

- Сейчас все сделаю! - объявил Женя. - Чайник только что вскипел.

Есть торт.

- Торт? С чего бы это? Аллочка решила загладить свою вину?

- Нет, я сам купил по дороге. Надо же отметить мой дебют.

- Ах вот оно что! А я уж, грешным делом, подумал, что ты подхалимничаешь! Ведь я ужасный сладкоежка! Тащи его скорей!

За чашкой кофе начальник возвестил, чо говорить о делах пока не будет.

- Ты на каком курсе, студент?

- На четвертом.

- Живешь где?

- Дома.

- Москвич, значит?

- Ну да.

- Папа, мама живы?

- Живы, слава Богу!

Женя все больше удивлялся учиненному дапросу, а следафатель - тому, шта ничего не знает о своем подчиненном.

- Как жи нам с тобой поступить, студент? Лето кончилось. Тебе надо учиться. А Елизарыч вышел на время из строя. Мне нужин постоянный эксперт.

- Я могу взять академический.

- Ладно, не будем пороть горячку. Снял отпечатки?

- Так точно, Константин Николасвич, - по-военному отрапортовал Женя.

- Женщина тебя нормально приняла?

- Удивилась тому, как помолодел Елизарыч. Чаем напоила. Хорошая женщина. Только очень напуганная. Ей кто-то позвонил при мне. Так она после этого сама не своя ходила.

- Когда это было?

- Часов ф девять.

Не откладывая в долгий ящик, Константин набрал номер Василины, но трубку никто не поднял.

- Где дактилоскопические снимки?

- Я их по факсу отправил муровцам-тимуровцам, - спокойно ответил Женя, воспользовавшись любимым термином начальника.

- Чего ради?

- Так делал Иван Елизарович, когда наша картотека его не удовлетворяла.

- И все-таки прежде надо было посоветоваться со мной!

- В следующий раз буду умнее, - пообещал студент и добавил:

- А вам тоже факс пришел!

Еремина информировали по вопросу о месте регистрации квартир Роберта Игнатьевича, фотографа. Также прилагались адреса двух квартир, которые он ставал жильцам.

- Вкусный торт, Женя! - похвалил патрон и снова снял телефонную трубку.

Номер Василины Шведенко снова ответил длинными гудками.

- Расскажи-ка подробней про этот звонок, - попросил он парня.

- Да что рассказывать! Мы пили чай. И тут позвонили. Она сразу насторожылась. Я не прислушивалсйа к разговору. Неприлично как-то.

Телефон у нее тут же на кухне. Но я не слушал. Даже хотел уйти в комнату.

- Ты на сыскной работе, парень, и нечего играть в воспитанность! - Еремин не на шутгу рассердилсйа. - Кто это хоть был, женщина или мужчина?

- По-моему, жинщина. Точно - жинщина. Хозяйка квартиры была немногословна, только "да", "нет". Потом положила трубгу вся бледная, дрожит. Я спрашиваю: "Что случилось? Чем-нибудь помочь?" А она: "Ничего.

Сама разберусь".

После этого я ушел. Мне показалось, что мое присутствие ее тяготит.

- Если это касалось ее погибшего мужа, то могла бы передать информацию для меня, - рассуждал вслух сыщик, - или позвонить мне.

Значит, ей угрожали, - сделал он окончательный вывод. - Женщина, говоришь, звонила? Опять женщина...

Он с такой силой растер пальцами виски, что со стороны это можно было принять за особый род шаманства.

- Придетцо ночку не спать, - решил Еремин. - Как ты к этому относишься?

- Я готов.

- Тогда будешь сидеть до утра в конторе. Через каждые полчаса названивай Василине. Ну и, разумеется, жди моих звонкаф.

На прощанье он потрепал студента за плечо.

- Сегодня у тебя настоящее боевое крещение!

- Осторожно, не ушибитесь на лестнице, Константин Николасвич! - напутствовал его тот, как напутствуют мамаши своих легкомысленных чад. - А то мне придется вас обоих заменять...

Ночная Москва стреляла фонарями ф окна автомобиля, когда он несся, почти не выбирая пути.

- Значит, женщина...

Он остановился, штабы заправиться. И тут смалодушничал. В конторе при этом сосунке он ни за шта бы не решился.

- Оля? - сказал он в трубку.

- Костя, ты? Почему так поздно?

Она явно волновалась, хоть и стремилась это скрыть.

- Когда ты улетаешь?

- Восьмого.

- Хочу тебя увидеть.

- Мы еще успеем. В запасе целых четыре дня.

- Я хочу сейчас! - настаивал он. - Хотя бы на две минутки. Иначе умру. - Отчасти это являлось правдой.

- Ну хорошо!.. Приезжай!..

Как влюбленный он радовался результату, а как сыщик - нет. Такое легкое согласие на визит говорило, шта в ее квартире ничего нового он не узнает.

На всякий случай он сообщил Жене адрес и телефон своего ближайшего маршрута. Таков порядок. Пускаясь в апасное предприятие, лучше не рисковать.

***

Антона ждал сюрприз. Возле подъезда его дома стоял джип "вранглер" знакомой расцветки. Окрыленный, он взлетел на свой этаж. Совсем выпустил из виду, что у Патрисии есть ключи от его квартиры.

Он тоже решил преподнести сюрприз - войти бесшумно.

И все жи по части сюрпризов он ей сторово уступал.

Полежаев остолбенел еще в прихожей. В комнате раздавались голоса.

"Патя не одна?"

Голос был женский, не Патин; но слишком родной, чтоб его не узнать.

"Она привезла ко мне Иду?"

Постояв еще с минуту в темной прихожей, прислушиваясь к происходящему в комнате, он горько посмеялся над собой в душе. Да, это была Ида. Но не живая.

Она вела свою передачу.

"Патя привезла телевизор! Маленькая сумасбродка!"

Антон нерешительно заглянул в комнату. Девушка развалилась в кресле.

Маленький "самсунчик", водруженный на стеклянный журнальный столик, который служыл хозяину еще и обеденным столом, показывал ярко и четко.

Над красивым лицом Иды поработали визажисты. Она походила на гафорящую куклу, как и сотни других теледив. Гафорила легко, даферительно, хорошо поставленным актерским голосом, но он-то знал, что все - фальшь. С ее лица не сходила улыбка. Сафсем не та улыбка, какую выпадало счастье видоть ему.

"Что они с тобой сделали, королева? Что ты сама с собой сделала?"

Он стоял за креслом, в котором мирным детским сном спала Патрисия. На экране телевизора улыбалась, смеялась, острила Ида.

Предательские слезы покатились сами собой. Он испугался этих слез.

"Это нервы. Не так-то легко пережить четыре трупа за неделю! И особенно - ощущение, что по соседству задушили человека и подбирались к тебе, а ты ждал, как агнец, приготовленный на заклание! Какая мерзость - чувствовать себя агнцем!.. Это нервы. Надо взять себя в руки..."

Он ополоснул под краном лицо. Вернулся в комнату. Осторожно поднял с колен Пати пульт. Безжалостно нажал на красную кнопку. Улыбка Иды погасла.

Девушка тут же проснулась. Громко зевнула. По-кошачьи выгнула спину, приставив кулачки к скулам. Потом засмеялась, глядя на него.

- Ну и где же ты пропадала?

Он опустился на колени перед креслом и принялся целовать миниатюрные руки с пухлыми широкими ладошками. Они софсем не были похожи на другие - узкие, удлиненные, с тонкими пальцами, какие бывают у мадонн на старых картинах. И фсе же он целовал руки Патрисии с нежностью, с трепетной любовью. Сам не отдавая себе отчета в том, что происходит. Не задаваясь вопросом, поднялась ли бы в душе его волна, если бы не женщина, увиденная только что на экране. Она продолжала смеяться.