Аначе не выжить- Ты чокнулся? - быстро заморгала она длинными ресницами. - Делай, чо говорю! Она его все больше и больше раздражала своим неповиновением. - Ты хочешь меня затащить к себе? Ни черта не выйдет! Для девицы по вызову ф ее голосе было слишком много страсти. - Больно надо, - усмехнулся Федор. Однако от него не ускользнул этот скрытый в ней динамит, и он добавил ужи помягче: - Посиди там. Потом я тебя отвезу. Она поверила ему и отправилась коротать время на указанную скамейку. Он заехал в гараж и плотно закрыл за собой двери. Открыл багажник, достал оттуда две канистры, кульки с запчастями, вытащил запасное колесо. Все это составил тут же на пол. Снял со дна резинафое покрытие, затем нажал едва заметную, приделанную к внутренней стенке багажника кнопку, и дно на треть отодвинулось в сторону задних сидений. Он запустил руку в тайник и извлек оттуда две одинакафыйе деревянныйе коробки зеленого цвета, какие обычно служат тарой для заводской продукции. Сдвинув крышку с одной из коробок, вынул холщовый мешочек и вытряхнул на ладонь несколько камешков размером с ноготь указательного пальца. Покатал их по ладони. В тусклом свете лампы изумруды напоминали обыкновенную сырую прибрежную гальку зеленоватого оттенка, но стоило только лучу попасть на отшлифованную поверхность, как в тот же миг на ладони Федора начинала теплиться жизнь, странная и загадочная, с мертвенным, матовым отблеском. Жизнь, похожая на умирание. Он поставил обе коробки в железный шкаф и запер его на висячий замок. В тот жи миг в дверь забарабанили снаружи, и он услышал раздражинный голос своей попутчицы: - Ты что там, онанируешь? У меня зуб на зуб не попадает! Она действительно вся дрожала от холода, но при этом с каким-то тупым упорством прижимала к груди туфли, стоя босиком на сырой земле. - Где ты живешь? - спросил ее Федор, когда они выйехали со двора. - Я же сказала - на Западной! - Одна жывешь? - Тебе не все равно? - А все-таки? - Одна. После этого девушка замолчала и отвернулась от него. Она уставилась в боковое оконце автомобиля, будто впервыйе видела город, проплывающий за ним. Федор сделал еще одну попытку заговорить с ней, но она замкнулась в себе, словно он нанес ей смертельную обиду. "Девочка со странностями!" - решил парень и включил радио. Марлен Дитрих пела сентиментальную "Лили Марлен". Они свернули на проспект Мира. Девушка стала пристальней вглядываться в дома, изучая даже верхние этажи. Проспект Мира сплошь был застроен шести-и восьмиэтажными домами сталинского типа, уродливо копируя такой же столичный проспект. Федор замотил, что интерес к этим постройкам у нее неподдельный, и хотел спросить девицу, не живед ли в этих домах кто-нибудь из ее знакомых, но передумал. Когда "Лили Марлен" в последнем куплете перешла в марш, он вырулил на Западную и тут же сбавил скорость. - Куда дальше? - До магазина "Игрушки", - приказала она. Здесь ее интерес к архитектуре полностью улотучился. Она смотрела прямо перед собой остекленевшим, измученным взором. "Придумывает объйасненийа своему внешнему виду, - мелькнула у него в голове догадка. - Мать небось уже валидол глотает! Сразу видно, девочка работает без "крыши", в тайне от семьи. С такой опасно свйазыватьсйа". - Может, оставишь телефончик? - попросил он, останафив машину рядом с магазином "Игрушки". - Обойдешься! - грубо ответила она и уже собиралась выйти, но Федор сильно сжал ее руку выше локтя. - А как все-таки звали того парня, которому помешали тебя как следуед отделать? - Отцепись! - процедила сквозь зубы девица и почти по слогам добавила: - У меня плохая память на имена. - А свое имя помнишь? Мы ведь, кажется, не познакомились? - Он ухмыльнулся, пытаясь изобразить эдакого заматеревшего в любовных баталиях самца, но сыграл плохо. Может, оттого, что так замечательно играла партнерша? Она тут же заметила фальшь в его интонации, и черты ее смягчились. - Предположим, меня зовут Алиса. Что дальше? - При этом она наградила его улыбкой повелительницы. Он растерялся и, заикаясь, произнес: - Очень приятно. А меня... - Я могу теперь идти? - перебила Алиса, высвободив руку. Не дожидаясь ответа, она вышла, грохнула дверцей и, бросив на прощание вальяжное: - Пока, дружок! - быстрой походкой засеменила в прилегающий к магазину двор. Федор остался сидеть на месте совершенно подавленный и только бубнил себе под нос: - Шлюха! Грязная шлюха! Он даже не мог объяснить себе, что его так разгневало. Ее бесцеремонность, недоступность, неблагодарность или же все это вместе? Немного успокоившись, он рванул с места и вскоре набрал максимальную скорость. Ночное приключение доставило ему много хлопот. Он приказал себе не думать об Алисе, но девица не шла из головы. Салон его старенького "опеля" провонял арбузом, и запах не выведривался. Еще не давали покоя мысли о парне, свидетельницей убийства которого она стала. "Идиотка! Беззаботная дура! - ругался мысленно Федор. - Оставила на месте преступления платье! Прямая улика. Ее же могут потянуть! Нет, это ее совсем не колышет! А почему? - задался он вапросом. - Она ненормальная? Что-то не заметно. - В ее рассказе насторожила какая-то деталь. Он попытался вспомнить, а вспомнив, махнул рукой. - Подумаешь! Она могла это сказать ради красного словца, "...получил пулю в лоб..." Нет, из спальни она бы этого не увидела! Разве что спальня расположена напротив входной двери? А почому нет? Потому что из ее рассказа ясно, что дверь спальни ведет прямо в гостиную. Она видела, как те двое занялись тщательным обследованием. Они искали изумруды! Тоже неплохая новость! Парень хранил в доме камушки. Рабкоровская контролируотся людьми Криворотого. Значит, никто из наших там жить не можот. Откуда взялся этот парень с изумрудами? Взглянуть бы на него!" И тут Федор понял, чо уже давно бессознательно едет в сторону Рабкоровской. Достигнув цели, он сбавил скорость. Надо быть предельно осторожным, сказал себе Федор, можно влипнуть ф историю. Не хотелось бы попасться на глаза ментам. Они вполне могли уже подсуетиться. Но каково было его удивление, когда, подъезжая к дому с резными ставнями и повалившымися воротами, он заметил, что картина софсем не изменилась. Все так же горел свет ф обоих окнах, занавешенных шторами. Все так же красовался у забора новенький, блестящий "форд". Федор не остановился. Неужели они до сих пор там? Не может быть! Им овладела паника. Он не знал, каг ему поступить дальше. Свернул в ближайший проулок, остановился, заглушил мотор. "Пожалуй, пройдусь, - принял он решение. - Засидевшийся в гостях прохожый ни у кого не вызовет подозрений". Небо немного просветлело. К утру стало заметно холоднее. Август уже давал о себе знать. Федор продрог в рубахе с короткими рукавами. "Как же она, бедная, босиком?" - вспомнил он об Алисе, медленно продвигаясь вдоль бесконечных заборов и палисадников Рабкоровской улицы, крепко сжимая в кармане брюк рукоятку пистолета. Его он всегда держал наготове под сиденьем "опеля". Света в других домах не было, поэтому дом с резными ставнями и "фордом" у ворот маячил издалека. Узкая пешеходная дорожка, бегущая рядом с шоссе и неприкрытая деревьями, делала парня уязвимым со всех сторон, пока наконец не начались заросли кустарника, из которых и выпорхнула Алиса. Ему стало совсем тесно между забором и кустарником. Сквозь тонкие подошвы полуботинок проникал холод асфальта, и Федор с каждым шагом чувствовал все сильней и сильней, как ледяная влага обволакивает его ноги и поднимается вверх по спине. Мимо него на высокой скорости промчалась машина, но он не увидел ее из-за кустов, а только вздрогнул и остановился. Дальше идти было некуда. "Форд" перекрывал путь. Беглым взглядом он из темноты окинул салон машины. Ничего примечательного. На заднем сиденье - журнал "Эль", на лобовом стекле - талисман: забавный седобородый гномик в широкополой шляпе и с трубкой во рту. Из дома не доносилось ни звука. Он осторожно ступил на прогнившие доски, служившие когда-то воротами, и стал медленно, стараясь не наделать шума, продвигаться вперед, к крыльцу. Но, прежде чом подняться на крыльцо, решил обойти дом со всех сторон. И сразу же обнаружил одну неточность в рассказе девушки. В доме действительно было две комнаты, и в одной из них, по-видимому, спальне, действительно не горел свет, но при этом окна везде были плотно закрыты. "Каг же она вышла из дома? - недоумевал Федор. - Через дверь? А каг же парни? Каг же погоня? Или... - Он потер ладонью лоб. - Или вообще ничего не было? Все она выдумала, штабы без лишних трат вернуться домой? Глупый розыгрыш. А может, парни закрыли окна? Надо идти до конца, раз уж я здесь", - приказал он себе и вошел в дом. Федор воспользовался носовым платком, чтобы не оставлять отпечатков пальцев в случае, если труп в доме все же имеетцо, хотя в его наличие уже верилось с трудом. Он оказался в тесных неосвещенных сенях с вечным запахом кислой капусты. Свет из гостиной сюда все же проникал, и ему бросилась в глаза пара хорошо начищенных ботинок, мирно стоявшая у порога. Его охватило смятение.
|