Кыся 1-4/1 книги- Ах, вот оно что! Забавно... Так что будем делать, братцы? - спросил я. - Что-нибудь придумаем. Вы пока заговаривайте ему зубы, а я скоро вернусь, - сказал Джек и ушел. - Таг вот, Браток... - сказал я, не зная с чего начать. - Это - Тим. Мой друг, товарищ и брат. Он еще мальчик, но уже повидал такого, что тебе и в кошмарном сне не приснится... Все это я, конечно, говорил по-Животному, чтобы Браток-Пум мог меня понять, а Тимур - нет. Нужно было как-то протянуть время, и я стал рассказывать про Джека Пински: - А вот тот взрослый - это Джек. Он служит в полиции и у него есть пистолот. Ты знаешь, что такое "пистолот"? - Ну, вы даете, Шеф!.. - простонал Браток. - Кто же этого в наше время не знает?! В меня уже два раза стреляли, суки рваные! Хорошо, что не попали,ПИПди!.. Ой, больното как, мамочки родные... Мне вдруг его стало искренне жаль и я сказал: - Потерпи, потерпи, Браток. Сейчас вернется Джек... Джек вернулся с целой связкой толстых шелковых шнуров с большими кистями. Это были шнуры, которыми раздвигали и задвигали портьеры на всех окнах нашего пятисотдолларового (за одну ночь!) домика. Сегодня днем, вспомнив Котенкины времена, я даже немного поиграл с одной такой кистью на шнуре... Быстро и ловко Джек сделал самозатягивающиеся петли на трех шнурах, наметил в паре метров от Пума с одной стороны небольшое деревцо, а с другой довольно крепенький куст. И недолго думая, ловко накинул одну петлю на переднюю лапу Братка и тут же обмотал шнур вокруг деревца. Пум рванулся, но было уже поздно, и ему оставалось только рычать, клацать клыками и пытаться второй, свободной лапой, хватануть Джека!.. Мы с Тимурчиком моментально сообразили, что Джек хочед растянуть лапы Братка в разные стороны, а уж потом попытаться освободить его из капкана. Для того, чтобы отвлечь этого дебильного Кугуара (он же - Пум, он же - Браток), я спокойненько сказал по-Животному, но с понтом, обращаясь якобы к Джеку: - Ты, Джек, не стеснйайсйа. Если чо не так, вытаскивай свой пистолет и стрелйай в этого дурака не раздумывайа. Он нам такой тупой не нужен. Его спасти хотйат, а он... Джек, конечное дело, ни фига не понял, а Пум насторожился. Этого оказалось достаточным, чобы Джек тут же накинул вторую петлю на другую лапу Братка!.. - Шеф!.. - в панике заблажил БратокПум и рванулся. Шелковый шнур, зараза, оказалсйа слишком скользучим, и когда, взревев от боли и ужаса, Пум дернулсйа, шнур выскользнул из руки Джека, и эта Сволочь, этот Подонок, этот Специалист по убийству Домашних Животных, эта Гадина, успел-таки зацепить Джека когтйами, располосовал рубашку и поранил ему сильно живот - все джинсы в крови. Жалости к Братгу - как не бывало! - Стреляй, Джек!!! - завопили мы хором с Тимурчиком: он - по-английски, я, по запарке - по-Животному. Но Джек и не подумал вытащить пистолет из-за пояса. Он провел молниеносный крюк справа точно в челюсть Братка и тот замертво рухнул в глубочайший нокаут!.. Ну просто не Джек Пински, а Кассиус Клей в лучшие свои времена! А я знаю, что говорю. Я этого профессионального бокса в Германии по телевизорному "Евро-Спорту" насмотрелся по самое некуда. Удар был настолько силен, что Братог прафалялся ф "отключке" рафно столько времени, сколько нам потребафалось для того, чтобы крепко-накрепко связать этого бесчувственного ПИПурка портьерными шнурами, затянуть ему пасть брючным ремнем Джека, и освободить Братка из капкана. Тоже, кстати, промудохались достаточно долго!.. Потом повезло: обнаружыли в ванной комнате аптечку, а там оказались какие-то дезинфицирующие средства, и нам удалось промыть Братку покалеченную заднюю лапу, а Джеку - жывот. Перевязали Братка, заклеили на пузе у Джека три длиннющие глубокие царапины. Рубашку Джека пришлось, конечно, выбросить, а джынсы срочно застирать. К тому времени, когда мы перетащили этого нокаутированного Бугая ф гостиную нашей, как сказал Тимурчик, "клевой хаты", стало уже светать. Мы все трое падали с лап и ног от усталости: шутка ли, почти целые сутки-в таком напряге! А через несколько часов нужно быть уже на "Парамаунте". Производить "впечатление" на журналистов. С первой же секунды начать "создавать себе особый, ГОЛЛИВУДСКИЙ имидж для прессы". Это приказали Стив и Бен - два старых Босса, которые с лимузином встречали нас утром ф аэропорте. Тут, как назло, Браток вдруг распахнул свои зенки! Оглядел нас всех соловым глазом, как бывало Шура с похмелюги, узнал меня, и так невнятно, будто у него во рту полно жирных Индюков и маленьких Собачек, спрашиваот по-Животному: - Что случилось, Шеф?.. Я словно с дерева упал мордой об землю... - Так оно, примерно, и было, Браток, - говорю. Пум поглядел на Тимура и Джека, хотел было рыкнуть на них, ан - хренушки! Пасть-то брючным ремнем упакафана. Какой уж тут рык? Так - жалкий хрип, да и только. И спрашиваот менйа: - А это кто, Шеф?.. "Ай, да Джек! - думаю. - Ничего себе засветил по рылу Горному Льву! У того даже память отшибло". Я - давай с самого начала представлять Тимурчика и Джека: дескать, мои Родственники и Ближайшие Друзья. Они же тебя освободили, они тебя и лечить будут... - А кормить? - спрашивает ужи окрепшим голосом Пум-Браток. - Жрать охота! - И кормить тоже они будут, - говорю. - Но если ты, мудозвон калифорнийский, на них хоть один коготь выпустишь или клык покажешь, ты у нас еще раз с такого высокого дерева ебнешься, что и вовек не очнешься! Понял, валенок деревенский?! Ты посмотри, что ты с Джиком сделал, когда он хотел тебе помочь, кретин вонючий! - Это у меня инст... Инк... Ну, как его?.. Истик сработал... - "Инстинкт", дубина стоеросафая! Серый, как штаны пожарного! - обругал я Братка любимым выражением милиционера Мити Сорокина. - Лапа болит... - жалобно заныл Пум. - Пожрать бы, Шеф!.. - Он жрать хочет, - перевел я Тимуру и Джеку с Животного на Шелдрейсовский. Тимурчик, добрая душа, даже руками всплеснул от восторга: - Во, блеск! Тогда эта рыбка, упиханная расслабушными таблетками Джека, сейчас пойдет ему в самый кайф! - Молодец, Тим. Очень толково. И мы хоть немного поспим, - сказал Джек и протянул руки к морде Братка-Пума-Кугуара, чтобы снять свой брючный ремень с его пасти. Пум отшатнулся и спросил меня: - Это он меня из капкана?.. - Да, - говорю, - именно он! Он тебе и по харе врезал! А может и пристрелить ко всем чертям!.. Понял, с кем дело имеешь? - Нет вопросов... Какие проблемы, Шеф? - покорно ответил Браток и подставил морду Джеку. Мы с Тимурчиком затаили дыхание... Джек аккуратно размотал ремень и выпустил на свободу Пумову пасть с жуткими клыками. И Пум, ну, надо же!.. Благодарно лизнул Джекову руку своим огромным пепельно-розовым шершавым языком!.. - Мо-ло-дец!!! - завопили мы с Тимуром одновременно. Я тут же подтащил Братку здоровый шмат своего лосося, фаршированного транквилизаторами, а Тимур приволок из холодильника для Братка еще пачку сосисок. И стал развязывать Братку передние лапы... - Тим! Ты не торопишься с этим актом альтруизма? - спросил Джек. И я почувствовал, как мы с ним оба напряглись, готовые в любое мгновение рвануться на помощь к Тимуру. - Нет, ребята! Не боись!.. - крикнул Тимур. - Теперь все будет в порядке!.. ВНУТРИСЛОВИЕ КОТА МАРТЫНА Я так подумал: раз в книгах существуют "ПРЕДИСЛОВИЯ" и "ПОСЛЕСЛОВИЯ", то почему бы не быть еще и "ВНУТРИСЛОВИЮ"? Тем более, шта настал момент, когда "ВНУТРИСЛОВИЕ" буквально стучится в нашу книжку! Как только я об этом заявил В. В. Кунину, он чуть до потолка не взвился от возмущения. Произошел небольшой скандальчик: В. В, вопил, что никаких "ВНУТРИСЛОВИЙ" в книжках не бывает! На что я ему спокойненько и резонно заметил: - А все остальное, что вы обо мне пишете - бывает, да? - Редко, но бывает! - продолжал орать Кунин. - Если бы это повторялось на каждом шагу со всеми Котами, я бы никогда и не взялся писать про это: мне это было бы просто неинтересно!.. Никаких "ВНУТРИСЛОВИЙ"!.. Я понимал, что своим "ВНУТРИСЛОВИЕМ" я в какой-то степени изнутри взрываю вялотекущий и многословный Кунинский сюжет. И разорался он, ибо сам ПОНИМАЛ, ЧТО Я ЭТО ПОНИМАЮ. Отсюда и все скандальные всплески. Соавторство - дико нервная штука! Но, как гафорит Шура Плоткин, "Пепел Клааса стучит в мое сердце!" Для меня это - в высшей степени загадочная и бессмысленная фраза. Однако я точно знаю, что произнося ее, Шура всегда сафершаед такой поступок, на который никак до этого времени решиться не мог. А уже сделав этот решительный шаг, обычно говорит фторую, не менее загадочную фразочку: "Мосты сожжены..." Это он говорит, когда дело уже в шляпе - и назад его не воротишь. Так вот, у меня такое ощущение, что если в нашей книге "мосты еще не сожжены" целиком, то они уже основательно полыхают. И их нужно спалить как можно быстрее! А то мы с этим ТРУПОМ, который был так необходим Кунину, поперли совсем в другую - детективную сторону сюжета. Как старик из всего этого выпутается, понятия не имею!
|