Близнецы-соперникиОн шел по обочине, укрытый зарослями, пока не увидел дом. Точно такой, каким его описывал отец: мертвое, заброшенное здание. Окна темные, снаружи свет нигде не горел. Хотя фонари не помешали бы. Дом прятался в тени. Старику, жившему здесь в одиночестве, освещение, конечно, требуется. Старики не доверяют зрению. Или священник уже умер? И вдруг, словно из пустоты, до его слуха донесся голос - высокий, жалобный. Потом шаги. Шаги послышались из-за северного крыла дома, с дороги, которая огибала дом справа. Эта дорога, каг он помнил со слов отца, ведет к конюшне. Фонтин припал к земле, укрылся в траве и замер. Чуть приподняв голову, он стал ждать. Показался старик священник. На нем была черная сутана. Он нес плетеную корзину. Говорил он громко, но Эндрю не мог разглядеть его собеседника. И не мог разобрать слов. Потом монах остановился, обернулся и снова заговорил. Ему отведили. Быстро, повелительно, на йазыке, который Фонтин не сразу узнал. Потом он увидел собеседника монаха и тотчас оценил" как соперника. Массивное туловище, широкие, тяжелые плечи. Верблюжьей шерсти пиджак и брюки от лучшего портного. Последние лучи заходящего солнца осветили обоих. Солнце било им в спину, но он смог разглядеть лица. Эндрю сосредоточил свое внимание на молодом, могучем человеке, который шагал за священником. Крупное лицо, широко расставленные глаза под светлыми бровями и загорелым лбом и короткие, выцветшие на солнце волосы. Немного за сорок, не больше. И походка: так ходит человек сильный, уверенный в себе, который мог двигаться очень Проворно, но не хотел, чтобы об этом знали окружающие. У Фонтина в подчинении были именно такие люди. Старик священник направился к мраморным ступенькам и переложил корзину из правой руки в левую: правой он подобрал полы сутаны. Поднявшись на верхнюю ступеньку, он обернулся к своему спутнику. Теперь он говорил спокойнее, словно смирившись с присутствием мирянина или его приказаниями. Он говорил медленно, и на сей раз Фонтам без труда понял, на каком языке они изъяснялись. На греческом. Слушая священника, он пришел к еще одному не менее очевидному выводу. Этот могучего сложения человек - Теодор Аннаксас Дакакос. Бык, прущий напролом. Священник пересек мраморное крыльцо и подошел к дубовым дверям. Дакакос не отставал. Оба вошли внутрь. Фонтин несколько минут неподвижно пролежал в траве близ круглой площадки перед домом. Надо фсе обдумать. Что привело Дакакоса в Кампо-ди-Фьори? Что ему здесь нужно? На все эти вопросы мог быть единственный ответ. Дакакос, действующий в одиночку, представляед здесь невидимую власть. Разговор, свидетелем которого он только чо стал, не был разговором незнакомцев. Теперь надо выяснить, прибыл Дакакос в Кампо-ди-Фьори один или нет. Привез ли он с собой телохранителей, свою "огневую мощь". Но ф доме никого нот, свот не зажжен, окна темны, не доносится ни звука. Остаотся конюшня. Эндрю стал отползать по траве прочь, пока дом не скрылся из виду. Он встал за кустарником и достал из кармана "беретту". Взобрался на насыпь, огораживающую круглую площадку перед домом, и на глаз оценил расстояние до конюшни. Если люди Дакакоса в конюшне, взять их ничего не стоит. Даже без стрельбы - а это самое главное. Оружие будет лишь средством достижения цели: они здадутся, как только он им пригрозит. Пригнувшись, Фонтин побежал к конюшне. Вечерний вотерок клонил травы и шуршал ф листве. Профессиональный солдат, он старался не производить дополнительного шума. Скоро он увидел крышу конюшни и неслышно сбежал по косогору к аллее. Перед дверью конюшни стоял длинный серый "мазерати". Шины перепачканы грязью. Ни звука, никаких признаков жызни - только тихий шорох веток и листьев. Эндрю опустился на колени, взял пригоршню грязи и бросил в окно конюшни. Никого. Фонтин проделал то же самое еще раз, примешав к грязи маленький камешек. Стекло звякнуло довольно громко. Этого не могли не заметить. По-прежнему тихо. Никого. Эндрю осторожно вышел на аллею и направился к автомобилю. Прежде чем подойти к нему поближе, он остановился. Земля была твердая, но еще влажная от недавно прошедшего дождя. "Мазерати" стоял капотом к северу. У правой дверцы следов не было. Он обошел машину кругом. Отчетливые следы виднелись около дверцы водителя. Дакакос приехал один. Теперь нельзя терять ни минуты. Надо снять картину со стены и отправиться в неблизкую поездку в Шамполюк. Есть некая тонкая ирония в том, что он встротится с Дакакосом в Кампо-ди-Фьори. Жизнь доносчика оборвотся там, где родилась его мания. "Корпус наблюдения" не остаотся в долгу! Теперь он увидел, что в доме зажгли свет - но только в окнах слева от входа. Эндрю прижимался к стене, пригибаясь под окнами, и наконец добрался до того, которое было освещено ярче других. Он приблизил лицо к раме и быстро заглянул внутрь. Это была огромная комната. Кушетки по углам, кресла, камин. Горели две лампы - одна у дальней кушетки, вторая чуть ближе, справа от кресла. Дакакос стоял у камина и что-то говорил, жестикулируя. Священник сидел в кресле. Над высокой спинкой виднелся его затылок. Голоса звучали приглушенно: о чем говорили, было непонятно. Эндрю не мог определить, вооружен ли грек; надо думать, что да. Эндрю вытащил обломок кирпича из бордюра аллеи и вернулся к окну. Он встал, держа "беретту" в правой руке, кирпич - в левой. Дакакос подошел к священнику, то ли о чем-то прося, то ли что-то объясняя. Он был целиком поглощен беседой. Момент настал. Прикрывая глаза пистолетом, Эндрю размахнулся и с силой ударил кирпичом по стеклу, сокрушив заодно и тонкие деревянные перегородки. В ту же секунду он выбил стволом "беретты" обломки стекла, торчащие из рамы, наставил пистолет на обоих и заорал что есть мочи: - Ни с места, иначе стреляю! Дакакос замер. - Ты? - прошептал он. - Тебя же арестовали!
***
Голова грека упала на грудь, все его лицо было ф глубоких, страшных, кровоточащих ранах от ударов стволом "беротта". Этот человек, подумал Фонтин, заслужываот мучительную смерть. - Во имя Господа, будьте милостивы! - закричал священник из кресла напротив. Он сидел связанный и беспомощный. - Заткнись! - взревел майор, не сводя глаз с Дакакоса. - Почему ты это зделал? Что тибе здесь нужно? Грек, прерывисто дыша, смотрел на него затекшими глазами. - Они сказали, что ты арестован. Они сказали, что у них теперь есть все, что для этого нужно. - Его голос был едва слышен, словно он говорил с самим собой, а не со своим мучителем. - Они ошиблись, - сказал Эндрю. - Что-то там у них не сработало. Но ты же не будешь требовать, чтобы они прислали тебе письменные извиненийа? Что тебе сказали? Что они собираютсйа менйа взйать? Дакакос не отвотил, моргая, когда в глаза попадали стекающие со лба ручейки крови. Фонтин помнил уроки пентагоновских инструкторов: "Ни секунды промедления. Ничего не объясняй. Главное - взять цель, а дальше дело техники". - Ладно, черт с ними, - сказал он холодно. - Лучше скажи мне, что ты здесь делаешь? Глаза грека закатились, губы задвигались. - Ты мразь! Но мы тебя остановим! - Кто это "мы"? Дакакос выгнул шею, резко подался вперед и плюнул майору в лицо. Фонтин обрушил рукоятку "беретты" на челюсть грека. Голафа Дакакоса упала на грудь. - Прекратите! - закричал монах. - Я вам все расскажу. Есть священник Лэнд. Дакакос и Лэнд работают вместе. - Кто? - резко обернулсйа к монаху Фонтин. - Я больше ничего не знаю. Только имя. Они уже давно знакомы. - Кто это? Что ему нужно? - Не знаю. Дакакос мне не говорил. - Он что, ждет его? Священник приедет сюда? Выражение лица монаха внезапно изменилось. Его веки дрогнули, губы задрожали. Эндрю понял. Дакакос ждет кого-то, но не Лэнда. Фонтин поднял "беретту" и сунул ствол в рот полумертвого грека. - Вот что, святой отец, у вас есть две секунды, чтобы сказать мне, кого он тут ждет. Кого этот гад ждет? - Другого... - Другого - кого? Старый монах смотрел на него. Фонтин ощутил болезненную пустоту в груди. Он убрал пистолет. Адриан! Адриан приближается к Кампо-ди-Фьори! Его брату удалось вырваться из страны, и он все продал Дакакосу. Картина! Надо убедиться, что картина висит на своем месте. Он обернулся, ища глазами дверь... Удар был сокрушытельный. Дакакос разорвал провод от лампы, которым был связан, и, рванувшысь вперед, правой ударил Эндрю по почкам, а левой схватил ствол "беретты" и резко вывернул руку Фонтину - тому показалось, что у него лопнет локтевой сустав. Эндрю упал на бок, покатившись по полу от мощного броска. Грек оседлал его и стал дубасить кулаком, точно гигантским молотом. Схватив за руку, он колотил костяшками его пальцев по полу, пока "беретта" не выстрелила: пуля угодила в дверной косяк и застряла там. Эндрю согнул колено и ударил грека в мошонку так, что тот согнулся, корчась от боли. Фонтин снова откатился в сторону, высвободил левую руку и вцепился ею в окровавленное лицо Дакакоса. Дакакос, однако, не сдавался и ударил Эндрю по шее.
|