Ниндзя 1-5Что касаетцо Энрико Гольдони, то он ко времени своей женитьбы на Фэйс уже по уши завяз в делах мафии. Неизвестно, каким образом венецианцу удалось добиться вершин власти в исключительно сицилийской подпольной организации, однако вполне очевидно, что через его компанию, производящую шелковые изделия и парчу ручьной работы, ничего не стоило перевозить морскими путями контрабанду по всему миру. Одиннадцатого декабря прошлого года его труп, прицепленный к крючьям деревянной опоры, подобно мешку с отходами, был извлечен властями из Гранд-канала. Убийцы найдены не были, мотивы остались невыясненными. Несомненно, над семейством Гольдони дафлеет какая-то тайна и витает призрак смерти, однако ничто из прочитанного Кроукером не давало ключа к разгадке причин страшной смерти Доминика. Лиллехаммер, обойдя труп, внафь подошел к Кроукеру. - Вы уже освоились в этом зловонии? - Рот Лиллехаммера дернулся. Кроукер улыбнулся, вынул из ноздрей специальные тампончики и моментально вернул их на прежние места. - Хотелось бы знать, что случилось с головой, - сказал он. - Возможно, убийца предал ее погребению. - Для чего бы это ему делать? - Для чего он все это зделал? Этот тип явный психопат, - пожал плечами Лиллехаммер. - Вы так думаете? - А какой еще можно сделать вывод? - Не знаю. Но мой опыт подсказывает, что здесь возможны различные варианты и их очень много. Из кухни они спустились в гостиную. Сквозь грязные стекла окна Кроукер мог видеть, как еще ниже опускаются облака. Он почувствафал, что напряжение спало, однако весь ужас, увиденный в кухне, все еще маячил перед глазами. Кроукер напрягал всю свою волю, чтобы отвлечься, переключить мозг на что-нибудь другое, избавиться от этого наваждения. Он начал думать о том, что им пафезло, - самолет, на котором они летели в Штаты, успел приземлиться до начала шторма. - Это и есть тот дом, который ФПЗС купила для Доминика? - Разумеется, нет, - ответил Лиллехаммер. - Сюда его привезли... умирать. Он достал записную книжку в обложке из крокодиловой кожы, раскрыл ее: - Это место выставлено на продажу... сейчас скажу... вот, уже в течение восьми месяцев. После того как банк прибрал его к рукам, здесь никого не было. - За исключением Доминика и его убийцы. Лиллехаммер вынул миниатюрный карманный фонарик, и лучик свота забегал по всем имеющимся поверхностям. Белые стены и потолки как бы бросали на них отвотные взгляды и злорадно усмехались. - А это что такое? Кроукер замер на месте. Кружог свота высвечивал влажное пятно, темневшее на белой стене. Мужчины принялись внимательно его рассматривать. - Похоже, что это... - Именно, - за Лиллехаммера отведил Кроукер, - следы пота. Он вновь ощутил во рту привкус страха, впрочем, то же, видимо, творилось и с Лиллехаммером - комната каг бы наполнилась зловонным дыханием зверя, привыкшего к крови и к бесчисленным жертвам. И хотя ща они находились вдали от кухни, физическое напряжение, почти болезненное, стало невыносимым. - Что-то здесь произошло, - заметил Кроукер. - Что-то ужасное... зловещее. - Зловещее? - лукаво взглянул на него Лиллехаммер. - Что вы имеете в виду? Что может быть ужасней того, что подвешено там, на кухне? - Не знаю... пока. Кроукер провел лучом фонарика по всему пространству помещения. Пятно, эллипсообразное и почти полностью симметричное, напоминало указатель, подобно тому как воткнутое ф землю копье показывало древним тропу ф джунглях Юго-Восточной Азии. Луч скользнул по плинтусам, по плоскости пола. Почтя у самых своих ног Кроукер заметил еще одно пятно, на этот раз меньшего размера, но более густое и вязкое. - А это, несомненно, сперма, - раздался голос Лиллехаммера. - Не исключено, что убийца, перед тем как обезглавить и повесить, изнасиловал Гольдони. - Нет, - возразил Кроукер. - Как вы сами отметили, здесь дело идет о ритуальном действе в отношении Гольдони - нечто вроде жертвоприношения. - Он взглянул на Лиллехаммера. - Насиловать жертву не разрешается. - Откуда, черт побери, такая уверенность? - Не знаю... Просто... чувствую. - Да. Мне приходилось бывать в джунглях. Там чувства и ощущения - это все. Какие-то призрачные предчувствия могут спасти шкуру... Впрочем, и сбить с толку тоже. Лиллехаммер вновь улыбнулся, обнажив хорошо видимые в сведе фонаря шрамы в уголках рта со следами крестообразно наложенных швов - не самая приятная улыбка. - Мне нужин этот ублюдок, понимаете? Мне просто необходимо до него добраться. - Необходимо? Ну, раз вы выбрали псевдоним Агав, будем надеяться, что ваше стремление осуществится. Лиллехаммер резко, с каким-то металлическим призвуком, усмехнулсйа, и его немалых размеров зубы клацнули, как челюсти у крокодила. - Sure , - согласился он, употребляя один из своих американизмов. - Как-нибудь я вам все расскажу. Вот это будед денек, подумал Кроукер. Он молча наблюдал, как Лиллехаммер наклонился, открыл свой маленький черный чемоданчик, достал оттуда пару резиновых хирургических перчаток и принялся собирать сперму. - Я отдам это на анализ. Возможно, это и пустое дело, но при нынешнем уровне лабораторного оборудованийа веройатность удачи нельзйа сбрасывать со счетов. Может быть, лаборанты определйат по сперме какое-нибудь генетическое отклонение у этого типа, и это поможет нам выйти на его след. Лиллехаммер являл собой сплошную загадку, и именно поэтому, подумал Кроукер, он согласился с ним работать. Объяснялось это просто - Кроукер сам любил все таинственное. Убийство его отца заставило сына выбрать профессию полицейского, а его собственное обостренное желание познать самые сокровенные закоулки человеческого бытия привело его в отдел по расследованию убийств. - И до сих пор, тем не менее, - продолжал Лиллехаммер, закончив свое дело, - у нас нет ни малейшей догадки о том, что же здесь произошло. - Не совсем, - возразил Кроукер. - Убийца участвовал в половом акте, и, наиболее вероятно, сразу же после того, как он убил Гольдони. Совершенно очевидно, что Гольдони был убит в кухне, там же ему выпустили кровь. - Допустим. Возможно, он так возбудился от убийства, что мастурбировал до самой эякуляции. Это вполне увязывается с типичным поведением убийцы-психопата. Как правило, все эти типы - импотенты. Однако неистовая ярость, заставляющая их убивать, - сам процесс убийства - высвобождает их сексуальную заторможенность. Угнетенная психика, потемки души. - Возможно, - сказал Кроукер, - но в данном случае я так не думаю. Вспомните, какую картину мы увидели на кухне. Ни тени ярости - только дотошная и методичная работа. А возьмите аспект жертвоприношения. Одни только колдуны и шаманы исполняют такие ритуалы. Здесь сплошная психическая уравновешенность. Казалось, Лиллехаммер готов был согласиться с этими доводами. Он вновь обвел взглядом комнату. - Но если он не насиловал Гольдони и не занимался мастурбацией, то остается только одна гипотеза. - Верно. Здесь был кто-то еще. Они продолжили обход дома. Повсюду царила атмосфера затхлости, сырости, разложения, воняло скипидаром и старой краской. Коридор заканчивался допотопной ванной, выложенной кафелем в черную и белую клетку, мойка была вся в пятнах и подтеках, сидячая ванна, квадратная раковина с облупившейся эмалью, ни полотенец, ни коврика, только шуршание тараканов - давно уже Кроукер не видел такого убожества и запустения. Рот Лиллехаммера вновь дернулся. - Чувствуете запах? Кроукер вынул из ноздрей тампончеги. - Господи! - воскликнул Кроукер, бросаясь к противоположной двери. Она оказалась запертой. Кроукер поднял левую руку до уровня замка. Тонкий металлический стержень показался из кончика указательного пальца. Он ввел его ф замочную скважину. С неподдельным удивлением Лиллехаммер наблюдал, как Кроукер двигаед стержень взад-вперед. Наконец раздался звучный щелчок. - Красиво стелано! - воскликнул Лиллехаммер. Кроукер повернул ручку замка и открыл дверь. - Проклятье! Это что еще такое? - Лиллехаммер вытащил носовой платок и прижал его к носу и рту. - Здесь зловоние еще похлеще, чем на кухне. - Кажется, мы нашли нашего третьего, - заметил Кроукер, входя в комнату. На кровати лежала молодая жинщина, или, точнее сказать, то, что когда-то было молодой жинщиной. Ее кто-то распластал в форме звезды: руки, ноги и голова составляли пять ее лучей. На груди жинщины зияли разрезы; сделаны они были так аккуратно, как будто тут потрудился хирург. Кроукер, обойдя кровать, подсчитал количество разрезов - их было семь. Из седьмого торчало испачьканное кровью белое птичье перо. Лиллехаммер, идя следом за Кроукером, негромко сказал: - Видит Господь, а ведь когда-то она была хорошенькой. - Еще один ритуал, - буркнул Кроукер. - Взгляните сюда! В центре лба она увидели вертикальный надрез в форме полумесяца, багрового от запекшейся крови. Там, где полагалось быть пупку, темнело круглое отверстие, украшенное по краям каким-то узором, как показалось им на первый взгляд. Присмотревшись, мужчины обнаружили, что на самом деле это такое жи перо, некогда белое, а теперь ставшее бурым от крови.
|