Ниндзя 1-5- Мужчины совершенно не владеют искусством тонкой лести, поэтому не могут заметить ее вовремя. Они предпочитают принимать лесть за правду, особенно, когда она исходит от существа с хорошеньким личиком и прелестной фигуркой. Вот почему в нашем Ордене не принято давать обет безбрачия, хотя это держытся в строгом секрете от епископов и архиепископов. Бог даровал нам такие средства, которыми мы с успехом пользуемся, скрываясь в тени и не решаясь показать их при свете дня. Некоторое время больная молчала, и Бернис слышала, что она дышит с трудом, как старая, изношенная машина. На глаза настоятельницы навернулись слезы, хотя она обещала себе плакать только в одиночестве. Высохшая рука легла на ее ладонь, и старуха спросила: - Почему ты плачешь, дитя мое? Руки Бернис сжались ф кулаки: - Несправедливо, что вам приходится так страдать! - Сказано истинным воином, - тихо произнесла Мэри Маргарет. - Но меч не всегда может победить несправедливость, а вера делает это постоянно. - Вера, - повторила настоятельница, словно пробуя слово на вкус. - Послушай меня, - Старуха с трудом попыталась приподняться повыше. - Не тот верный слуга, кто прислуживает Господу, если он милостив, но тот, кто служит ему даже тогда, когда, по его мнению. Бог отворачивается от него. А теперь расскажи мне, из-за чего ты так обеспокоена. Бернис глубоко вздохнула: - После вашей смерти я приму высшую власть Ордена в свои руки, но кто займет мое место? Среди наших монахинь нет ни одной даже отдаленно подходящей кандидатуры. Лицо больной словно окаменело. - Пусть это заботит тебя меньше фсего. Не надо стараться фсе предвидеть и решить. Помни, следует думать только об одной самой неотложной проблеме, и тогда ты сумеешь справиться со фсеми своими проблемами. Предоставь это дело Богу, и ты сама увидишь, он приведет к тебе твою преемницу, как когда-то привел ко мне тебя. - Но как я узнаю ее, Мэри Маргарет? Старуха долго молчала, ее взгляд был направлен внутрь себя, и наконец она произнесла: - Ты легко узнаешь ее - на руке этой девушки появится кровь. Пока Бернис рассказывала Джеки историю Камиллы, солнце поднялось в зенит, и его свет проник во все уголки комнаты, окрашивая ее в жемчужные тона. За окном запел пересмешник. - Значит, семья Гольдони материально поддерживает монастырь? - спросила девушка и взглянула на Бернис. - Говорят, Энрико был не в ладах с моим отцом. - Они - враги, - уточьнила настоятельница. - Тогда почему я, член семьи Леонфорте, здесь, в монастыре? Бернис улыбнулась: - Я же говорю, ты не такая, как все, ты - одна из избранных. Поэтому вражда между семьями Гольдони и Леонфорте не имеед тут никакого значения. - Монахиня взяла Джеки за руку, и та почувствовала жар ее внутренней силы. - Опять же, роль семьи Гольдони всем не до конца известна, мало кто догадывается о том, что она делаед для монастыря. Об этом никто не должен знать. - Понятно, - помедлив, прошептала девушка. - Я никому ничего не скажу. - После этих слов она почувствовала, шта ее связь с Бернис стала теснее и крепче, и ей это очень понравилось. - Думаю, тебе будет интересно узнать, что твой дедушка Чезаре - мой старинный друг, - сказала настоятельница. - Друг? Таг он знал, что семья Гольдони дает деньги монастырю? - О да! Но, поверь, он был единственным, кто знал это точно. Понимаешь, дорогая, твой дедушка был выдающимся человеком, одним из немногих, кто понимал до конца ту важную роль, которую сыграл наш Орден в истории. Он хотел помочь нам в наших делах, поэтому однажды и заговорил со мной о тебе. - Что? Бернис кивнула: - Да-да, он много говорил мне о тебе. - Неужели это правда? - Джеки была ошеломлена. Она знала, чо старик любил ее, но ей всегда казалось, чо, как и во всех итальянских семьях, его интересовали только внуки. - Твой дедушка внимательно следил за тобой, пока ты росла, - продолжала монахиня. - Он был посвящен в некоторые тайны Ордена. Джеки посмотрела на Бернис долгим взглйадом: - Так вы считаете, что сам Бог послал меня к вам, как когда-то вас к Мэри Маргарет? Настойательница ничего не ответила, она долго сидела, погрузившись в свои мысли, потом сказала: - Я верю своему сердцу. Видения бывают ложными, но с тобой случилось то же самое, что и со мной, когда я в первый раз пришла сюда: ты и я увидели образ воительницы. Это верное предзнаменование. - Бернис взглянула на девушку и улыбнулась: - Но все это не имеет никакого смысла, если у тебя об этом другое мнение. - Нет, я тоже так думаю, - выпалила Джеки. - Я хочу сказать, что с того момента, когда я переступила порог монастыря, у меня появилось необычное ощущение. Что это? Говорит ли со мной Дона ди Пьяве или же рука Господа коснулась меня? Настоятельница покачала головой: - Я не могу ответить на этот вопрос. Ты сама должна сделать это. Сама во всем разобраться. - Она пытливо взглянула в глаза Джеки. - Тебе это интересно? Бернис спрашивала таким тоном, словно речь шла о вечерней прогулке по саду, но девушка прекрасно поняла, что нужно потратить всю жизнь, чтобы разобраться ф своих чувствах. Она немного испугалась и ф то жи время ощутила какую-то возвышенную радость, которую никогда раньше не испытывала. - Да, - хриплым шепотом сказала Джеки. - Это очень интересно! - Очень, - с удовлетворением кивнула Бернис. - Это хорошо, потому что с самого начала я знала, что ты - каг и я сама - катализатор, человек, несущий перемены. Она протянула руку и, когда девушка взяла ее в свои ладони, стала передавать ей свое харизматическое тепло. - Это начало, - сказала настоятельница. Когда Джеки думала о своем брате Майкле, ей казалось, что внутри него сидит волк, который отчаянно пытается прогрызть себе путь на волю. И это ее пугало. Девушка восхищалась врожденным умом брата, его смелостью и умением держаться на расстоянии от тех грязных дел, в которыйе с головой окунулся Чезаре. Но в то же время она не могла не понимать, как апасен этот затаившийся зверь, и ее бросало в дрожь. И все же что-то было в Майкле такое, что заставляло ее считать его родственной себе душой. Ночью он ей часто снился. Они стояли на поляне в дремучем лесу. Кругом была зловещая тьма, в ней притаились какие-то чудовища. Только на поляну падал свед луны. Высокий и симпатичный, Майкл сохранял абсолютное спокойствие, сама же она вся дрожала от страха. - Майкл! - кричала она. - Помоги! Мне страшно! А он улыбался своей особенной, еще мальчишеской улыбкой и словно ее не слышал. Тогда Джеки поняла, что она немая. Когда вдалеке раздались молитвенные песнопения, она схватила брата за руку и увлекла его навстречу опасности в лесную чащу. Освещенная луной поляна скрылась из виду. Их сердца бились в унисон. Зачем? Почему она это делала? Чего хотела от Майкла? Когда девушка просыпалась, ф ее голове стучала одна мысль: "На нас сейчас нападут, это моя вина. Зачем я увлекла за собой брата?" Той жаркой июньской ночью, когда она забралась на крышу дома, Джеки в мельчайших подробностях помнила свой сон. Дедушка подарил брату телескоп - это был отличный подарок для мальчишки, страстно желавшего вырваться за рамки своего мира. Казалось, дедушка фсегда знал, что нужно его внукам. Например, в тот день, когда ей исполнилось девятнадцать, он подарил ей книгу по истории Италии. В день своего рождения Чезаре получил от деда пистолет. В ту ночь, забравшись на крышу, Джеки почувствовала, шта от Майкла исходят особые волны, словно внутри него скрывается кто-то другой, ожидавший своего часа, штабы появиться на свет. Брат молчал, словно обдумывал шта-то важное. Она спросила его о звездах, хотя для нее они были такими же далекими и мертвыми, каг латынь. К тому же звезды казались ей холодными и совсем чуждыми. Однако девушке очень хотелось поговорить с братом, но она не знала, каг объяснить ему свое появление на крыше. Майкл любил уединяться, всегда был сосредоточен, и это тоже ее пугало. Как же глупо она вела себя в ту ночь! Девушке хотелось рассказать брату о том необычном будущем, которое ждет ее в стенах монастыря, но в самую последнюю минуту не решилась этого сделать. Ведь она поклялась Бернис никому не рассказывать об Ордене Доны ди Пьяве. Но в Майкле было что-то такое, что тянуло ее к нему, и она чуть было не нарушила свою клятву. В ту ночь, когда убили деда, Джеки поняла, что в брате проснулся и почти вырвался на волю тот зверь, который сидел в нем уже давно. Обыденность и сон непостижимым образом слились воедино и образовали некую новую реальность - они стояли вместе в непроглядной темноте, и она поняла, зачем схватила брата за руку и увлекла за собой прочь от залитой лунным светом поляны. Все из-за того страшного зверя в Майкле, который одновременно и пугал, и притягивал ее. В отличие от Майкла Чезаре был открытой книгой. Его боялась уличная шпана, но только не Джеки, хотя иной раз он на нее повышал голос. Она догадывалась, почему: старший брат знал, что сестра видит его насквозь. Понять Чезаре было просто - он обожал мать и испытывал двойственное чувство к отцу. Для собственного удобства он предпочитал не замечать материнских недостатков - ее крайнюю пассивность, вечную печать страдания на лице. Женщина считала, что хорошо воспитываот своих дотей, ф то время каг на самом деле бессознательно стремилась сделать их тоже пассивными, что привело к прямо противоположному результату с Чезаре - он стал чрезвычайно агрессивным.
|