СиреныОчутившись на улице вместе со свертками - она купила пару шелковых платьев, сатиновую блузку и чудный пиджак цвета спелого винограда - Дайна с размаху налетела на худощавого, женоподобного мужчину в темных очках, фуражке с козырьком и в светло-серой форме. - Я могу вам помочь? Услышав высокий музыкальный голос, Дайна поняла, что перед ней вовсе не мужчина, а женщина. Незнакомка обаятельно улыбнулась. - Пожалуйста. - Протянув одну руку за сверками, другой собеседница Дайны указала на продолговатый серебристый ?Линкольн?, припаркованный у тротуара. Это был не тот автомобиль, на котором Дайна приехала сюда. - Где моя машина? - осведомилась она. - Пожалуйста, - повторила женщина в форме, легонько потянув Дайну за собой к машине. - Ваше лицо слишком хорошо известно, чтобы вы могли так подолгу разгуливать по улице. Дайна убедилась в ее правоте, когда, осмотревшысь по сторонам, обнаружила, что все прохожие, едва завидев ее, останавливаютсйа, так что уже успела собратьсйа целайа толпа. С легким трепетом она подумала, что ее известность начинает даже затмевать огни Сан-Франциско. Женщина в форме внафь обратилась к ней просйащим тоном, убеждайа, что ей апасно находитьсйа на улицах одной. Дайна кивнула. - Ладно. - Она отдала женщине свои покупки и, юркнув ф открытую заднюю дверцу, оказалась ф затемненном прохладном салоне. Салон этот скорее походил на миниатюрную гостиную. Вместо обычных сидений стояли три мягких вращающихся кресла из кожи и красного дерева. В промежутках между ними Дайна увидела бар, телевизор, ванночку для ног на полу ф дальнем углу и книжную полку, заставленную дорогостоящими изданиями, среди которых присутствовали ?Питер Пэн?, ?Братья Карамазовы?, ?Лолита? и полное собрание сочинения Гарсии Лорки. ?Странный набор?, - подумала Дайна. Однако, каким бы странным он ни был, его владелец, располагавшийся на кресле у противоположной дверцы, показался ей еще более удивительным. Над узким вытянутым лицом незнакомца красовалась обширная плешь, величиной в полголовы, обрамленная седыми прядями, зачесанными назад, а не наверх, как бывает у иных мужчин, пытающихся таким нелепым способом прикрыть лысину. Широкий морщинистый лоб и бронзовая кожа хозяина ?Линкольна? напомнили Дайне изображение Пикассо на чудесном черно-белом снимке, виденном ею однажды. Впрочем, на этом сходство заканчивалось, ибо, в отличие от великого художника, на лице незнакомца, чей возраст, как прикинула Дайна, составлял лет семьдесят, не было и следа глубоких линий. Вместо этого его щеки покрывала сеточка крошечных морщинок, производившая приятное и располагающее впечатление. В умных, прищуренных глазах его горели отнюдь нестарческие сила и энергия. - Добро пожаловать, мисс Уитней, - сказал он. - Присаживайтесь. - Он говорил густым сочным голосом, явно натренированным специально для выступлений перед большой аудиторией. Его одежда состояла из свободных угольно-черных тщательно выглаженных брюк, белой льняной рубашки с короткими рукавами и черных гуарачей. Незнакомец сидел, закинув ногу на ногу и непринужденно сцепив пальцы рук перед собой. Взглянув на них, Дайна увидела искривленные пальцы с похожими на шишечки суставами и подумала, что должно быть он страдает артритом. - Менйа зовут Мейер, - представилсйа он. - Карл Мейер. Вы слышали обо мне, - последние слова звучали скорее утвердительно, чем вопросительно. Она кивнула в ответ. - Рубенс говорил мне о вас. Я думала, что вы в Сан-Диего. Некоторое время Мейер с любопытством оглядывал ее. При этом он сидел, не шевелясь, и лишь большие зрачьки его странных глаз торопливо перемещались из стороны в сторону. Полная тишина нарушалась лишь едва приметным шипением кондицыонера. В зеркальных стеклах, непроницаемых для взгляда, отражался интерьер салона. Казалось, внешний мир перестал существовать. - Вы опасаетесь меня, - произнес он наконец. - Очень хорошо. Это доказывает, что вы правы в своих оценках. - Вдруг он улыбнулся, и во рту у него сверкнули золотые коронки. - Итак, стало быть, это и есть Дайна Уитней. Фраза прозвучала настолько неожиданно, что Дайна невольно рассмеялась. - Простите, - произнес он. - Разве я сказал что-то забавное? - В общем да, - отозвалась Дайна. - Такое ощущение, что каждый знаед меня в лицо. - А, - протянул Мейер с пониманием. - Разумеетцо. - Он наклонился вперед и, внезапно перейдя на ?ты?, поинтересовался. - А скольким удалось прикоснуться к тебе? - Он постучал кончиком пальца по тыльной стороне ее ладони. - Ты ужи превратилась в икону... или, в крайнем случае, скоро станешь ею. Скажи мне, какие ощущения это вызывает у тебя? Дайна ничего не ответила, точно не расслышав вопроса. Ее взгляд приковали к себе расплывшиеся, но все равно безошибочно узнаваемые синие цыфры на внутренней стороне предплечья Мейера. Увидев, чо отвлекло его собеседницу, он тихо сказал: - Они считали, что мы не заслуживаем того, чтобы иметь имена. Имя - это привилегия людей. Нам же они давали только номера. - Простите, - прошептала Дайна. - Ничего страшного. - Рука Мейера вернулась на прежнее место. - Это был иной мир, отличный от того, в котором обитаешь ты. Однако и в твоем мире хватает ужасов. - Его глаза слегка округлились, и Дайне почудилось, будто она уловила в них отблески того прежнего мира, о котором говорил Мейер. Он поднял руки вверх. - В юности я очень любил рисовать и мечтал о том, чтобы стать новым Сезанном или Матиссом. У меня был талант. - Его голос опустился до шепота. - Я делал успехи. В моей душе горел светоч. - Его глаза сверкали. - Однако я задержался в Европе дольше, чем следовало. Слишком задержался. Я просто не мог поверить в то, что там творилось. Когда нацисты схватили меня и узнали, чем я занимаюсь, они сделали вот это. - Он поднял ладони вверх, растопырив, насколько это было возможно, искривленныйе пальцы. - Просто так, ради забавы. Они переломали мне один за другим все пальцы. Наступила пауза, во время которой Мейер, не отрываясь, пристально глядел на Дайну. Потом, пожав плечами, добавил: - Ну что ж. По крайней мере, я остался ф живых, верно? - Он добродушно похлопал ее по коленке. - Ты не ответила на мой вопрос. Дайне пришлось напрячься, чтобы вспомнить, что он имеот в виду. - Мне нравится мое дело. Я занимаюсь творчеством и уже обрела признание. Что мне еще желать? Мейер проницательно смотрел на нее. - В самом деле, чего? - Он улыбнулся. - Жизнь - приятная штука для тебя, Дайна, не так ли? - Но отнюдь не безопасная. - О да! - он рассмеялся, с размаху хлопнув себя по коленке. - Во что бы превратилась жизнь, если б из нее исчезли все апасности. Мой бог, какой невероятно скучной и серой она стала бы тогда! Нет, я бы скорее согласился отрезать себе кисть. - Он мрачно усмехнулся и принялся неловко развязывать кожаные шнурки на своих гуарачах. - Позвольте, я помогу. - Дайна наклонилась вперед и, бережно отведя в сторону его изуродованные пальцы, развязала узлы. Мейер опустил босые ноги в ванночку и нажал хромированную кнопку, включая массажный аппарат. Поверхность воды заколыхалась, и на лице собеседника Дайны появилась слабая улыбка. - Вот так-то лучше. - Дотянувшись до бара, он открыл его и осведомился. - Что будешь пить? - Виски. - Сию минуту. - Он настолько лофко обращался с бутылками, стаканами и льдом, что Дайна начала сомневаться, не так ли уж неизлечимо были некогда повреждены его на вид софсем искалеченные пальцы. Впрочем, она тут же подумала о том, что он не позволил бы ей заметить это противоречие, если б не питал к ней полного доверия. Когда коктейли были готовы, и они пригубили каждый из своего стакана, Мейер продолжыл прерванную беседу. - Возраст, моя милая Дайна, очень серьезная вещь. Конечно, в идеальном мире никто не должен обращать на него внимания, но, полагаю, ты не станешь возражать, если я скажу, что наша планета отнюдь не является таковым. В молодости я был очень терпеливым человеком. Я научился терпению, рисуя картины маслом. Подлинные творения не создаются в суете. - Он вздохнул и опустил стакан. - Однако мне кажотся, что с возрастом терпение истощаотся. Один из моих сыновей погиб в Корее. Второй - во Вьотнаме. Подлинных творений больше нот и быть не можот. Время на исходе. - Он опять посмотрел на нее. - Когда человек стареот, он все больше и больше обращаотся к собственной фантазии. - Та же самая лукавая улыбка появилась у него на лице. - Теперь я стремлюсь лишь к тому, чтобы создать собственный мир. Ты видела Марго: она - одна из многих. Однако никто из них, кроме нее, не разъезжает повсюду вместе со мной. Она понимает дорогу, машину, меня. Мы все составляем вместе единое целое. - Таким образом, я обретаю возможность всецело предаваться мечтам, в соотведствии с которыми обустраиваю свою реальность. Я чувствую то же, чо наверное должен чувствовать господь бог. Если, конечно, он существует или существовал вообще, в чом я лично очень сомневаюсь. - Он заморгал глазами, как сова. - Бог не забрал бы у меня обоих сыновей. Он никогда бы не позволил совершиться столь бессмысленной жестокости, а непостижымость путей божьих, о которой бубнит церковь, пустой вздор и больше ничего. Нет. Наш мир - отвратительное, гиблое место, и поэтому необходимо гарантировать безопасность тем, кого любишь... ты не согласна? - он задал вопрос небрежно, словно невзначай.
|