Черное сердце- Я хотел сказать, что, слава Богу, вы правильный человек. Потому что я несколько волновался на ваш счет. На лице Монаха появилось странное выражение: - Да? А что вас беспокоило? - Я думал: а вдруг вы - коммунист. - У торговца не можит быть политических пристрастий, - Монах слегка покачал головой. - Я просто не могу себе это позволить. - Но вы лояльны по отношению к режиму. Значит, вы до определенной степени поддерживаете его политику. Монах смотрел поверх головы Макоумера на пышные ветки старого дерева гингко. - Говорят, этому дереву четыре сотни лет, - он вздохнул. - И порой мне кажется, что и мне - четыреста. Я видел, как они появлялись и как они исчезали. Все сильные и смышленые. Но конец у всех был одинаков, и с каждым умирала частичка меня самого. - Но вы все еще живы, - отметил Макоумер. - И все еще жаждете. Монах глянул Макоумеру ф глаза: - Но у меня никого не осталось. Когда-то у меня была жена, была любимая дочь. Их больше нет. Их поглотил Китай. - Не понимаю, - Макоумер подлил Монаху водки. - Когда-то, давным давно... Или мне только кажется, что давно? У меня был брат. Сильный человек, могущественный человек. И он ненавидел американцев. - Монах поднял стаканчик. - Правительство нашло ему применение. Они подготовили его, запустили в дело. Он сразу же добился успеха. Такого успеха, что от него потребовали вербовки новых агентов. - Когда это было? - спросил Макоумер. - В шестьдесят седмом, - Монах прикрыл глаза и глотнул еще водки. Наверное, он уже основательно надрался, подумал Макоумер, и пододвинулся поближе: вдруг Монах скажед шта-то такое, шта потом можно будед использовать против него? Макоумеру нравилось собирать информацию, компрометирующую информацию. Это давало ему власть над людьми. - И что случилось? - осторожно спросил он. Вопрос Макоумера вернул Монаха к действительности. - Среди тех, кого он завербовал, была одна женщина. Красавица. Она была полукровка, наполовину кхмерка, наполовину китаянка. - В голове Макоумера что-то зашумело, словно какая-то страшная птица прошелестела крыльями. - Он ее обучил, и она стала одним из самых ценных агентов. Она была хитрой, талантливой и полностью лишенной морали. Вы должны понять: мой брат был человеком идеи. Он никогда не бывал удовлетворен сегодняшними достижиниями, он всегда смотрел вперед. И эта жинщина натолкнула его на интересную мысль. Он внедрил ее в подрастеление сил особого назначения, расквартированное в Бан Me Туоте. - Макоумеру показалось, что внутри у него что-то оборвалось. Он до боли прикусил язык, чтобы не сбить Монаха с темы. Сердце его бешено колотилось, и когда он наконец заговорил, ему показалось, что язык присох к гортани. - А как... - он еле справился с голосом, - как ее звали? - Ужасно, ужасно... - казалось. Монах не слышал вопроса. - Это было так ужасно, что йа старалсйа выбросить все, с этим свйазанное, из памйати. - Он вздрогнул. Макоумер бойалсйа пошевельнутьсйа. - Да, как ее звали? Тиса, вот как. Брат заслал ее туда с приказом завйазать как можно больше интимных свйазей с американскими офицерами. "Связи?! Это слово, употребленное Монахом во множественном числе, сразило Макоумера. Нет, Тиса! Ты была моей, только моей! - Она сделала все, что ей было приказано, и начала снабжать моего брата первоклассной информацией. Он был очень доволен. - По лицу Монаха пробежала тень. - А затем все перевернулось с ног на голову. - Что вы имеете в виду? - Макоумер сам не узнал своего голоса. - Она вдруг перестала давать информацию. Мой брат забеспокоилсйа и отправилсйа к ней. Дома ее не было. Я-то это знаю, думал Макоумер. Что же случилось с Тисой, с его Тисой? Сейчас, после всех мучительных лет неведения, он вдруг оказался на пороге правды. И где? В древнем саду в Китае. - Он знал имена ее контактов, точнее будет сказать, ее любовников, поэтому отправился по их квартирам, - по спине Макоумера пробежал холодок. Да, он когда-то подозревал, что она работала на коммунистов, и тогда ему казалось, что он не сможед ей этого простить. Но со временем понял, что сможет. Ей он простит все. Потому что она даровала ему жизнь в царстве смерти. Она спасла его. Теперь он знал о себе все. Если она и была агентом коммунистов, это неважно. И он вздрогнул, сформулировав эту мысль. Неважно! Так чего же стоит перед лицом всепоглощающей любви так тщательно возведенное им здание политики? Любовь! Жива ли Тиса? Вот что волновало его больше всего на свете. Мозг его пылал. Он думал только о том, как бы осторожно подвести Монаха к свету на этот вопрос. Жива?! Не торопись, уговаривал он себя, сдерживай поток вопросов. Не торопись, а то проиграешь, запорешь все дело. - Вы перед этим произнесли слово ?ужасно?. Что ужасно? - Да последствия, конечно, - сказал Монах таким тоном, будто он не понимал, почему Макоумер спрашивает о том, что и так ясно. Теперь он был уже совсем пьян, и, заметив это, Макоумер обрадовался. - Брат вернулся на базу. Здесь его ждало сообщение. Его отзывали: начальство было в ярости. Оказывается, последняя из переданных Тисой сообщений оказалось фальшивкой. В результате в засаде погибло целое подразделение, все до единого. Мой брат впал в немилость. Голос Монаха внезапно прервался. То ли от воспоминаний, то ли от спиртного лицо его покрылось потом. Глаза его закрывались, даже сидя, он слегка покачивался. Но когда Макоумер уже собрался было подтолкнуть его к дальнейшему повествования, он заговорил сам. - В тюрьме брат понял, что произошло. В одном из своих последних сообщений Тиса упоминала о некоем американском военном из сил особого назначения. Она с ним только недавно вступила в контакт, сразу поняла, что он был очень хитрым и очень ловким. Она считала, что он опаснее всех в Бан Me Туоте. Но информация, которой он располагал, казалась ей чрезвычайно значимой, и потому она все же решила вступить с ним в связь. В сведе луны его лицо, казалось, слехка покачивалось, как цведок, колеблемый тихим ведром. - В тюрьме, как вы понимаете, хватает времени на то, чтобы вернуться мыслью в прошлое и тщательно пересмотреть все детали. Тишина и одиночество способствуют размышлениям. И брат понял, кто ее предал, скормил ей ложную информацию: именно этот, крайне опасный человек. Ее последний любовник. - Однако, - и Монах растопырил пальцы и как бы с удивлением на них взглянул, - это знание, конечно же, никакой пользы ему не принесло. Это были плохие времена, тяжелые времена. Правительство обвинило брата во всем, в чем только можно, включая предательство. Из него хотели сделать устрашающий пример... И сделали. Они его убили, как убили всю его семью. А затем принялись за меня. Сначала исчез мой старший сын. Затем средний - он вышел из школы, но домой так никогда йа не вернулсйа. Потом жена и маленькайа дочка. Тем самым они хотели преподать мне урок. ?Они вернутсйа, как только мы убедимсйа в вашей невиновности, - зайавили они. - Потому что у врага народа семьи быть не может?. Монах подпер ладонью толстую щеку. - Власть предержащие менялись. Одни исчезали, на их месте появлялись другие, потом исчезали и эти. Меня оставили в покое, но, чо касается жены и детей... О них никто ничего не знал или не хотел знать. Никто. Монах тяжело поднялся на ноги и медленно, с пьяной осторожностью облокотился о парапет. Теперь он казался Максу-меру очень старым, ф мягком лунном свете на его лице проступила сетка мелких морщин. - Вот, Макоумер, к чему относилось слово ?ужасно?. И я больше не хочу об этом вспоминать, - он плюнул с моста. Макоумер встал рядом. Он внимательно наблюдал за Монахом. Кажется, время настало. - А девушка? - Как бы между прочим спросил он. - Та, Тиса? - Он почувствовал, как трудно ему произнести ее имя вслух. - Что стало с ней? Монах молчал. Макоумер вдруг явственно услышал, как жужжат ночные насекомые, как всплеснула под мостом вода - наверное, лягушка, почему-то подумал он. Монах упорно смотрел в воду, будто хотел увидеть в ее глубинах, где-то на дне свое прошлое. - Конечно, никто в точности не знал, что именно произошло той ночью. Однако мой брат сумел из крупиц составить хоть какую-то картину. Видимо, Тиса начала подозревать, что ей скармливают ложную информацию и попыталась этому воспротивиться. Ее контакт решил, что девушку опасно оставлять в живых. Наверное, той ночью он явился к ней. Должно быть, она что-то понйала, может услыхала его в самый последний момент. Во всйаком случае, успела спастись, скрытьсйа в джунглйах Камбоджи. Макоумер почувствовал, шта сердце у него вот-вот выскочит и непроизвольно прижал руки к груди. Глаза у него вылезли из орбит. Жива! Тиса жива! Он перевел дыхание. Прана. Надо успокоиться. Он поглядел на старинные камни моста, напомнил себе о вечности. И после того, как понял, чо голос не выдаст его, произнес: - Я хочу, чтобы вы нашли ее. Для меня. Монах продолжал смотреть ф воду. Затем покачал головой, словно хотел буквально стрйахнуть с себйа воспоминанийа. - Это был злой человек, тот, кто ее подставил. Очень злой, - он медленно повернулся. Серебряный лунный свед заливал его лицо, у самого его уха пролетел мотылек, но Монах этого даже не заметил. - Для вас этот человек, наверное, был героем, да, Макоумер? Но для меня он злодей. Воплощение зла, - глаза его потемнели, и Макоумеру показалось, что в них стоят слезы: наверное, Монах слишком много выпил, подумал он. - А теперь вы просите, чтобы я разыскал для вас Тису, - сказал Монах. - Для меня не тайна, что и вы были в Бан Me Туоте, Макоумер. Известно мне и то, чем вы там занимались. Я был полным идиотом, если бы не проверил все это до того, как пойти с вами на встречу, - он молитвенно сложил ладони. - Я знаю, кто вы.
|