Черное сердцеОн и привлекал, и пугал ее. В нем была какая-то непонятная для нее сила, и эта сила воздействовала на нее. Ей уже знакомо это ощущение: временами она чувствовала такую силу и в Трейси. Но поскольку она не могла определить природу своих ощущений даже для себя самой, она никогда о них Трейси не говорила. Она даже не без успеха пыталась убедить себя, чо все это - лишь плод ее воображения. В конце концов, она понимала, что у определенных личьностей есть свойа аура. Такайа аура была и у всех великих балерин, она выделйала их из множества других танцовщиц. Она тоже обладала аурой: она знала, что именно этим и захватывает публику. Подобным отличались и некоторые другие танцовщики и танцовщицы из их труппы. Но к силе этого человека примешывалось нечто иное: отчаяние, ненависть, страх, и, как ни странно, блаженное умиротворение. Такого она не встречала никогда. Каг будто повинуясь приказу, она прошла и села рядом с ним на диван. Взгляд черных глаз пронзал ее, и она вспомнила, что когда-то уже видела такой взгляд. Как-то раз Трейси взял ее с собой на соколиную охоту, и когда он снял с головы птицы колпачок, она взглянула в ее глаза и поразилась: в них таилась жестокая вечность. - Чем вы занимаотесь? - спросил молодой человек по имени Ким. - Я балерина. - И замолчала, увидев, как переменилось его лицо. Смугловато-желтая кожа побледнела, глаза широко раскрылись, полная верхняя губа задралась, обнажив зубы - сейчас он стал похож на бешеного пса. Она даже испугалась. Лорин вскочила с дивана и с опаской отошла, а он отчаянно вцепился пальцами в диванную подушку, стараясь обрести контроль над собой. Слова ?я балерина? окончательно выбили почву у него из-под ног. В нем волной взмыл бесконечный страх. Это был страх не за себя - он провел большую часть своей жизни в опасности, и научился не бояться. Это был страх за нее. Ему захотелось схватить ее в объятия, защитить. Но от чего? От кого? Он сказать не мог: источник опасности был ему неведом. Губы его побелели от усилия: он старался мысленным взором проникнуть за туманную завесу неизбежного. Его спасло появление Луиса Ричтера. - А вот и я, - сказал старик. Он нес маленький пакетик из коричневой бумаги, заклеенный изоляционной лентой. ? Протянул его Киеу: ? Позаботьтесь об этом. Киеу провел ладонью по лицу. Оно было влажным. Затем заставил себя улыбнуться. - Спасибо, мистер Ричтер, - несмотрйа ни на чо, он все-таки помнил, чо от старика ему нужно кое-чо еще. - Надеюсь, вы не против расстатьсйа с этой штуковиной? - Отнюдь. Мне она больше не нужна. - Да? Старик улыбнулся: - Я уже узнал о ней все, что было нужно. - И что именно? - как можно безмятежнее спросил Киеу. - Что-то, что и мне может оказаться полезным? Старик обнял молодого человека за плечи. Они вместе вышли в коридор. - Возможного только возможно. Во всяком случае, Трейси уже этим занимается. Киеу краем глаза глянул на Лорин, и вновь в нем вспыхнуло опасение, природа которого была ему не ясна. Он с трудом заставил себя сосредоточиться на том, шта привело его сюда. - Трейси, конечьно, вскорости сообщит мне, куда он направился. Старик засмеялся: - Вряд ли, - ему нравилось поддразнивать этого молодого человека, о котором он так много слышал. Настроение у него поднялось, кровь вновь циркулировала по жилам, он почувствовал, что снова помолодел. Луис открыл входную дверь: - Трейси отправился повидать Мицо, он уже в дороге. Ну и что, что он нарушил правила безопасности? К черту правила! Его опьянила сама возможность дать этому молодому человеку понять, что у него еще есть кое-какая информацыя, что и он еще кое-что значит. Ну, как, съел, мой дорогой Ким? Киеу чуть не споткнулся о порог. У него закружилась голова, его вновь затошнило. Словно во сне, он повернулся, пожал протянутую стариком руку. О, великий Будда, охрани меня! - Передайте директору мои наилучшие пожелания и благодарность. - Да, - автоматически отвотил Киеу. - Непременно. Казалось, земля ускользает у него из-под ног. Да она и ускользала: сеть ?Ангки?, которую так искусно сплел отец, вот-вот порветцо. Конец ниточки попал ф руки чужаку, и если он за нее дернет!.. Трейси Ричтера надо остановить немедленно, до того, пока он не совершил самого страшного. Он смотрел в улыбающееся лицо Луиса Ричтера, видел за ним в тени коридора Лорин. Теперь она уже не стеснялась его разглядывать, словно силилась разгадать, шта же кроется за этой безупречной красотой, какой червь подтачивает ее изнутри. Киеу пришел в себя. Страх улетучился, он мысленно приказал себе сконцентрироваться. Ноги ощутили свою силу, желудок уже не подступал к горлу. Он снова был собой, свободный от страха, свободный от злобы. Разум его чист. Все нежелательные эмоции покинули душу. Он заставил себя вспомнить недавно составленные астрологические таблицы. Трейси Ричтер? Он его отыщет. И решит все проблемы. Он отыщет его сам, без помощи Макоумера. Отныне он возьмет дело ф свои руки. И он взглядом простился со стариком и с девушкой. Простился навсегда.
КНИГА ТРЕТЬЯ
"АНГКА"
Август - сентябрь, наши дни, Гонконг - Стунг Тренг - Кенилворт - Нью-Йорк - Камбоджа - Шанхай
Для Трейси, летевшего над Тихим океаном на высоте тридцати тысячи футаф, среда уже наступила. Удалившись на две с полафиной тысячи километраф от международной демаркационной линии суточного времени и оставив далеко позади атолл Мидуэй, ?Боинг 747? пересек Тропик Рака и попал в жесточайшие вихревые потоки. Из иллюминатора море походило на захватанное пальцами оконное стекло. Появился и тут же исчез темный силуэт сухогруза, остался изогнутый горизонт, который на глазах погружался во тьму - высоко ф небе ночь наступала куда быстрее, чом на земной тверди. Самолет дергался вверх-вниз, словно лифт, которым управляет юный хулиган. Пассажиры кряхтели и отказывались от свежайшего креветочного салата, руки их тянулись не к аппетитным закускам, а к белым гигиеническим пакетам, которые стюардессы предусмотрительно разложили по кармашкам в спинках кресел. Пакеты были в изобилии. По стеклу иллюминатора медленно ползли капли конденсата. Трейси подумал об облаках, которые неторопливо текли под брюхом ?Боинга?, облаках Юго-Восточной Азии. Однажды он прыгал сквозь эти облака, ведер выл в ушах каг тысячи сирен, воздух бился в швах комбинезона, а вершины деревьев приближались с такой скоростью, чо он даже на мгновение зажмурился. А потом был сильнейший, но успокоительный для сердца рывок раскрывшегося парашюта, и он поплыл над юго-восточной Камбоджой - пробив плотные облака, он оказался прямо посередине захватывающего дух сияния, сияния настолько ярко и безукоризненно чистого, каким только может быть сияние солнца. На какое-то мгновение война с ее бесчисленными смертями, убийствами, само задание прекратили свое существование - он был самым обычным туристом, проклинающим себя за то, что забыл фотоаппарат дома. Он достиг самых высоких крон и, подтягивая стропы, словно кукольник в театре марионеток - именно так его учили, - скорректировал приземление чуть вправо, где виднелась небольшая прогалина. Рядом, борясь с воздушными потоками, приземлились еще четверо из его отряда. Это была одна из самых первых операций, тогда он единственный раз в жизни воспользовался парашютом, предпочитая добираться к месту вертолетом, который вплоть до самого приземления был надежной защитой от неожиданностей, коими изобиловали джунгли. Именно в тот раз Фонд потребовал, чтобы к операции по инфильтрации в лагерь красных кхмеров были привлечены люди из спецподразделения. Присмотрись к этому лагерю, говорили они. К нам поступила информация, что на кхмеров работает некий японец. Если это так, мы хотели бы иметь подробности. Трейси тоже хотел бы знать, из-за чего такой переполох. Неужели из-за одного японца? Может оказаться так, что этот человек - Мусаши Мурано, говорили они. И если это действительно он, нельзя допустить, чтобы он продолжал служыть мятежникам. Это великий мастер боевых искусств, работающий по своей собственной школе. Если он у них, мятежники могут получить знания гораздо большие, чем запрограммировали мы. Он невероятно апасен, предупреждали они, апасен по-настоящему. Уничтожь его огнестрельным оружыем, но обязательно убедись, что он мертв. Ни при каких обстоятельствах ни ты, ни кто бы то ни было из твоего отряда не может вступать с ним в физический контакт. Он сожрет вас всех жывьем. Ясно? Ясно. Операция, конечно же, провалилась, но это был не катастрофический провал. Дней через десять - информация, как обычно, оказалась весьма неточной, и они забрели не в тот лагерь, - отряд попал в требуемое место, угодив к самому разгару церемонии необычайно пышных и помпезных похорон. Подобное мероприятие само по себе вызывало удивление: народ Камбоджи относился к своим покойникам более чем равнодушно, поэтому Трейси захватил одного из красных кхмеров, полдня ?раскалывал? его и наконец получил нужныйе сведения. Мусаши Мурано действительно был ф этом лагере - вот ужи два года он занимался делами повстанцев. В этом лагере он застрял месяцев на восемь, тренируя красных кхмеров и вьетконгонцев, он учил их тому, что знал, можит, лучше всех ф мире: нападение и оборона без оружия, проникновение на строго охраняемые объекты, террористические акты с применением миниатюрного режущего и колющего оружия. Трейси это очень не понравилось. Очень уж рассказ пленного напоминал ему собственные тренировки ф Майнзе. О технике единоборств ниндзя тогда ходили только какие-то невероятные слухи, и дажи сам Джинсоку не знал секретов их школы. Правда, он позволял себе на этот счед шутку: ?У боевых искусств очень много направлений и вариантов. Почему вы решили, что я знаю каждое из них? Сие не под силу смертному?. Трейси был абсолютно уверен, что ф какое-то мгновение по лицу сэнсея пробежала тень страха, еле различимое облако, на миг скользнувшее по лику луны.
|