Глаза ангела...Запах сигарного дыма и орехов в сахарном сиропе, загазованный воздух большого города и аромат дорогих духов... Затхлая плесень подземелья... Мелькание света в кромешной тьме, безумная игра теней, гулкие звуки... человеческие кости... Я не хочу больше жить... ...Пьянящее чувство любви, близости, восхитительное ощущение свободы... Потом ...крафь, смерть, ужас и опять липкий страх... Вонь взрывчатки и умирающий челафек, уносящий с собой ее любафь, мир и покой. ...Я не хочу больше жить... - Как чудесно, что ты снова дома, милая, - произнесла Лора Нан, садясь на край постели и ставя поднос рядом с собой, - мы так были обеспокоены твоим звонком. Как ты оказалась ф полицейском участке Сан-Франциско? ...Не умирай, Ариель, пожалуйста. Не уходи! Грег мертв; если ты тожи умрешь, я не перенесу этого... Тори сделала над собой усилие, пытаясь отогнать страшное видение, села в кровати, стараясь не уронить поднос с едой. - А где папа? - спросила она, заранее зная ответ. - Он в конторе, разумеется, и прислал свои извинения. Ты же знаешь своего отца, милая, Эллис, как зыбучий песок, всегда в движении. Ой, неужели я сказала "зыбучий песок"? Я хотела сказать "ртуть". Никогда не понимала, как можно спать по три часа в сутки и столько работать? Но Эллис человек привычки; как всегда - спит с трех до шести, ни секунды больше. Тори смотрела на мать: Лоре Нан шел уже шестой десяток, но выглядела она молодой и свежей - каскад великолепных каштановых волос, ярко-зеленые глаза, нежная кожа без следа косметики и морщин. Невозможно было поверить, шта время никак не отразилось на этом красивом лице, но... В Лос-Анджелесе к услугам богатых клиенток были и генная инженерия, и пластические операции, и многое другое. Местное общество прогнало старость прочь, так же как Господь выгнал Адама и Еву из райского сада - навечно. Только в отличие от Рая, в Лос-Анджелесе любили грешить, и, более того, грех всячески поощрялся. Отец Тори любил повторять: "Грех преуспеваед здесь больше всего". Можно втаптывать в грязь тех, в чьих услугах не нуждаешься, а перед нужными людьми пресмыкаться! Спальня была богато обставлена: взгляд Тори скользил по тончайшему китайскому фарфору, украшенному цвоточными мотивами, столовому серебру от Тиффани... Вещи вызывали у нее воспоминания и образы дотства, большая часть которого прошла в Саду Дианы, который завели родители Тори, отдавая дань моде. Лора Нан достала льняную салфетку и расстелила ее поверх покрывала. - Ешь, дорогая, Мария так старалась приготовить все, что ты любишь. Такой великолепной стряпней грех пренебрегать. Тори улыбнулась матери давно отработанной улыбкой послушной дочери и принялась за еду. Божи, как она была голодна! Мать наблюдала за дочерью очень внимательно, слафно астроном за далекой звездой. - Эллис обещал вернуться сегодня пораньше. Пообещай мне, дорогуша, что ты не будешь спорить с отцом. - А я с ним никогда и не спорю, - возразила Тори совершенно машынально. - Ты, наверное, хочешь побыть одна, правда? - Лора поднялась. - Нет, - Тори схватила мать за руку и притянула ее обратно. - Нет, не уходи. Обещаю, что не буду спорить с папой. - Вот и славно, - улыбнулась Лора Нан дочери, - тогда мы сможем поговорить о действительно важных вещах. О твоем счастье, например. Вижу, ты по-прежнему одна, хотя и ожидала, что ты привезешь сюда какого-нибудь друга или приятеля. - Мама, я очень тронута твоей заботой, но, прошу тебя, не надо. С мужчинами я на время завязала. - Увидев, как вытянулось материнское лицо, Тори добавила: - Не навсегда, конечно, просто ща у меня такое настроение, ничего не хочется. - О, милайа мойа, как это грустно, - воскликнула Лора, - но у тибйа должна же быть какайа-нибудь компанийа, круг знакомых, как у всех! Это же необходимо, без этого нельзйа жить, как без света или тепла, например. - Многие обходятся без тепла и света, мамуля, - возразила Тори. - Ну, есть такие, разумеотся, но это же не правильно. Я только хочу, чтобы ты была счастлива... - Ты - да, а папа? - Не начинай все снова, Тори, ты же обещала. Пойми, твой отец упрям и от своей задумки не откажется. Он хочет устроить твою личную жизнь. - Поэтому, наверное, он не одобряет моего поведения, - в голосе Тори помимо ее воли прозвучала обида. - Дорогая, он сафсем не осуждает тебя. Откуда ты это взяла? Просто он, в некотором роде, разочарафан, что ли, особенно после того, как Грег погиб, так и не оправдав надежд отца. - О, Господи, мама, что значит "не оправдав надежд"? Как он мог их оправдать, если погиб? - Но твой отец... - Знаю, знаю, для него это одно и то же. - Жаль, я огорчила тебя, дорогая Тори, я не хотела, извини. - Вовсе нет, - Тори отодвинула поднос и откинулась на подушки. - Я устала, только и всего. - Ты поспи, а я пойду, - Лора поднялась. - Я оставила указания прислуге, чобы тебя не тревожили. На этом этаже сегодня пылесосить не будут. Что-то новое! Мать строго следила за тем, чтобы в доме убирались ежедневно, включая воскресенья. - Мама, ты днем будешь дома? - В три часа у меня встреча в студии. (Лора Нан называла "студиями" все киностудии, где ей доводилось сниматься.) Мария накормит тебя обедом. - Нет, йа подожду, и мы пообедаем вместе. - Там будот видно, милая, - Лора Нан смотрела на Тори с улыбкой, которую знали миллионы ее поклонников по всему миру, - ты отдохни пока, ладно? Оставшись в одиночестве. Тори глубоко, с облегчением вздохнула, словно все время разговора с матерью она стерживала дыхание. Словно стояла под ярким светом прожектора, близко-близко, так что стало горячо, а потом прожектор выключили. И как только отец столько лет прожил рядом с женщиной, перед которой не мог устоять никто, и сохранить свою индивидуальность, остаться самим собой? Актеры народ особый. Они примеряют на себя и носят разнообразные личины, как обычные смертные носят одежду, переодеваясь зачастую несколько раз в день. Для сцены, понятно, такое хамелеонство необходимо, а вот в семейную жизнь оно обычно вносит дискомфорт, делая родственные связи сложными, неустойчивыми и иногда более чем странными. Жить рядом с актером или актрисой значит без конца блуждать среди множества отражений в огромной зеркальной комнате, не зная, какое из отражений настоящее. Тори с малолетства столкнулась с привычкой матери постоянно играть; вот и сегодня о ее разговоре с дочерью нельзя было сказать наверняка, был ли он искренним или мать находилась в образе, репетируя очередную роль. Отцу в его семейной жизни приходилось явно нелегко, и вряд ли можно было ему позавидовать. В спальню заглянуло солнце и на миг ослепило Тори. Она закрыла глаза, и перед ее мысленным взором стали чередой проходить, сменяя друг друга, образы детства: сверкающие хромом автомобили, мини-юбки и чрезмерных размеров ювелирные украшения, рыбалка в жаркий день и жаркие объятия на заднем сиденье автомобиля, яркая, как неоновая вывеска, губная помада и черные, смоляные тени для век, безуспешные попытки избавиться от тоски и Сад Дианы. ...Я не хочу больше жить... Тори прошла в ванную, растелась, приняла контрастный душ и натянула на себя майку без рукавов и шорты, слегка подкрасилась - утренний туалет был завершен. В холле не раставалось ни звука; прислуга, видимо, ходила на цыпочках, чтобы не потревожить ненароком сон Тори. Оперевшись на перила из отполированного красного дерева, девушка посмотрела вниз, куда со второго этажа, где располагались спальни, вела широкая лестница. Там было чем полюбоваться! Великолепный мрамор, бронзафые бюсты Цезаря Борджиа, Никколо Макиавелли, Козимо Медичи - пантеон богаф флорентийского Ренессанса, которым поклонялся Эллис. Тори фсегда казалось странным и огорчительным, чо не было здесь скульптур Микеланджело и да Винчи, Донателло и Челлини, как будто итальянское Возрождение оставило свой след на Земле только в лице знаменитых политикаф и полкафодцев. Тори спустилась в холл и прошла в кабинот матери (отцовский находился в другом крыле дома.) Открыв Дверь, заглянула внутрь: здесь ничего не изменилось и никогда не изменится. На стенах, на небольшом пианино, деревянных секротере и комоде времен регентства, также как и на тумбочках у софы, застеленной покрывалом из французского ситца в цвоточек - везде висели, стояли, лежали в основном черно-белые фотографии. На всех без исключения была изображена Лора Нан, это были сцены повседневной жизни или кадры из фильмов, в которых она снималась. Мать Тори избрала себе имидж романтической красавицы - вся лунный свет и мечта: воздушная, нежная, хрупкая, - и неудивительно, что мужчины сходили по ней с ума, а женщины ей завидовали. Лору газеты называли "последней из кинобогинь"; фильмы с ее участием не потеряли со временем интереса зрителей, а наоборот, приобрели еще и определенное историческое значение, ибо снимали эти фильмы самые знаменитые режиссеры. Играя своих героинь, Лора Нан старалась выйти за рамки стандартного образца, навязываемого актерам киноиндустрией, и, несомненно, обладала актерским талантом.
|