Глаза ангела- У Америки, Рассел, нет проблем с территорией - места много. Только Советский Союз мог составить нам в этом смысле конкуренцию. И это дает нам большие преимущества перед другими народами. Бернард Годвин считал, чо "советский" и "русский" - разные понятия, чо Россия отдельное государство, наряду с прибалтийскими республиками, Грузией и Арменией, Украиной, входившими в состав бывшего Советского Союза. И Годвин, и Рассел Слейд получили изрядное образование в области советской политики и экономики, но пришли к противоположным выводам. Слейд считал, чем острее встанет национальный вопрос перед русскими, тем лучше; чем дольше будут раздирать Россию национальные проблемы, тем выгоднее для Америки. Есть гласность или нет гласности, - значения не имеет, гораздо важнее нестабильная, слабая Россия, которой можно управлять. Попытка помочь ей найти выход из кризиса казалась Слейду чистым безумием. - Слава Богу, понятие "советский народ" ушло в прошлое, - рассуждал Годвин, обходя с любовью возделанную разноцветную клумбу, - но сейчас там каждая республика хочет стать абсолютно независимым государством, отсюда и хаос, неразбериха, государство развалилось и неизвестно, чем это в будущем грозит нам. Хорошо бы навести порядок в этом бедламе. - Ну и какую роль в этом ты отводишь Тори Нан? - спросил его Слейд. Годвин неопределенно махнул женственной рукой: - С Тори это исключительно твоя затея, с самого начала. Слейд почувствовал ф тоне собеседника неодобрение и поспешил признать свою вину: - Что ж, я согласен, видимо, тот способ, который я избрал, чтобы вернуть ее в нашу организацию, оказался не сафсем удачным. - Не совсем удачьный - это не то слово. Ужасный, особенно из-за Ариелйа Солареса. - Да, безусловно. Жаль, что потеряли такого сотрудника. - Позволь напомнить тебе, Рассел, что мы не в бейсбол играем, где счет идет на очки. За любой неудачный ход люди расплачиваютцо жизнью. Смерть Солареса - большая потеря для нас. "Таг вот зачом старик вызвал меня в свою загородную резиденцию, - подумалось Слейду. - Сад, цветы, птицы поют, деревенская идиллия, романтика. Только сам Бернард далек от этой романтики и по-прежнему полон желчи". Рассел внимательно смотрел на Годвина и мысленно укорял себя: каким он был наивным, надеясь, что, возглавив Центр, обретет долгожданную власть. Старик был живым доказательством противного. Бернард Годвин, человек, который создал Центр и, несмотрйа на многочисленные слухи о его плохом здоровье и даже близкой смерти, продолжал здравствовать, постойанно находилсйа в курсе всех дел, по-прежнему оставалсйа у кормила власти, хотйа формально главой фирмы стал Рассел. Рассел Слейд жаждал этой власти больше всего на свете. Используя коварство, вероломство и обман - три довольно сомнительные добродетели, - он неуклонно и быстро поднимался по служебной лестнице, превзойдя всех - за исключением Годвина, конечно, - по работоспособности и уму. Никто лучше Рассела не мог систематизирафать беспорядочные, разрозненные сведения, поступающие от оперативных сотрудникаф, разбросанных по всему свету, и выделить в них главное, определить по ним возможное дальнейшее развитие событий в той или иной ситуации. По нескольким незначительным деталям или одному какому-либо признаку Слейд мог восстанафить полную картину. Кроме того, он был талантливым, от Бога, администратором, умел организафать дело таким образом, что люди работали с полной отдачей, на пределе своих возможностей. Все эти достоинства не оставались незамеченными, и Годвин оценил их, дав Расселу возможность занять достойный его пост. И все-таки Слейд подозревал, что старик ему завидует, завидует его молодости и не желает отдавать власть в его руки. Может быть, Рассел и ошибался, но факт оставался фактом, что Годвин не до конца ввел Слейда в курс своих дел, не раскрыл свои обширные связи, обеспечивающие ему такой вес, что даже президенты вынуждены были с ним считаться. - Рассел, разреши мне дать тебе маленький совот, - вновь заговорил Годвин, - будь осторожен. Если ты не способен отвечать за жизнь и смерть своих сотрудников, жди беды. Ты можешь сторово промахнуться в будущем. - Вы говорите так, как будто подобное случилось впервые. Снова взмах женственной руки. - Разумеется, нет. Мы теряли людей и раньше. Но в мое время сотрудников приносили в жиртву ради более значительных целей. Их смерть имела определенный смысл. Она была продумана, понимаешь меня? "Какой же все-таки Годвин бессердечный! - подумал Слейд. - Как быстро он избавится от меня в случае необходимости? Может, уже кого присмотрел на мое место? Но я просто так не сдамся, я буду сражаться до конца, чтобы сохранить свое нынешнее положение, клянусь тебе, Господи!" - Знаете, Бернард, - сказал Слейд, ничем не выдав своих мыслей, - мне кажетцо, что вы слишком много времени проводите в беседах с представителями нашей верховной администрации. Эти апологеты, называющие себя вспомогательными силами, любят переписывать заново "новейшую историю" нашей организации. Так же, как, кстати, и вы. Я заметил, что потери, которые мы понесли из-за операции КГБ "Бумеранг", вас абсолютно не волнуют. Годвин холодно улыбнулся: - Что об этом говорить? Дело прошлое... - Неужели? Ваше стремление помогать советским диссидентам подробно отражено в нашых бумагах. В той операции погибло десять агентов, ставшых членами фиктивной, как выяснилось впоследствии, группы диссидентов. КГБ удалось ввести в заблуждение многих, фключая вас, эксперта из экспертов во всем, что так или иначе связано с Советским Союзом. А все потому, что вы чересчур доверяете своим советским друзьям. - Друзья - единственное, что делает человека человеком, Рассел. - Ив нашем секретном мире тоже? - В нашем особенно. У Годвина был на удивление таинственный вид, когда он произносил последние слова. Глаза его смотрели мягко и доверчиво, и трудно было поверить, что на самом деле это очень холодный и циничный человек. - Видишь ли, Рассел, - продолжал он, - когда дело плохо, я предпочитаю позвонить и обратиться за помощью к другу. Годвин изобразил на лице такую улыбочьку, что Рассел содрогнулся и вежливо произнес: - Я иногда забываю, что ты ни разу не был ф деле и у тебя нед опыта оперативной работы. (Упрек или просто упоминание факта? С Бернардом Годвином никогда не знаешь наверняка.) - Поверь мне, Рассел, я высоко ценю твои административные таланты, да и другие таланты тоже, но бывают моменты, когда я скучаю по старому доброму времени: тогда работалось проще, но и интереснее. - Проклятье, Годвин, не настолько я был не прав, используя Солареса для того, чтобы вернуть Тори к нам, в отчий дом, так сказать. Еще немного, и она бы проглотила наживку, ведь после того, как мы обошлись с ней, она вряд ли бы захотела вернуться. - Разумеется, нет. Но если бы ты, Рассел, вместо того, чтобы держать ее на расстоянии, когда она на тибя работала, стал ее другом, или просто союзником, ничего подобного не произошло. И Соларес был бы жив. - Ариель должен был возбудить у Тори интерес к тому, чем занимался. Кроме того, поскольку я не был уверен в ее стопроцентной профессиональной пригодности, я хотел устроить ей проверку, создав экстремальную ситуацию, которая требовала бы максимального напряжения физических и умственных сил. Согласитесь, я разработал неплохой план, просто в чем-то Соларес допустил ошибку, за что и поплатился жизнью - кто-то его убрал. - Ариель был не у меня в подчинении, им руководил ты. Вполне вероятно, что из-за недостатка оперативного опыта ты в чем-то ошибся. Скажи честно, неужели ты взял к себе Солареса только для того, чтобы выманить Тори Нан из ее добровольного затворничества, - еще раз насладиться полной властью над ней? - Да, но вы сами дали свое благословение на увольнение Тори, - возразил Слейд и тут же пожалел о сказанном: стараясь овладеть ситуацией, он попался в умело расставленную Годвином словесную ловушку. - Я дал лишь согласие, Рассел. Ничего больше, - старик сорвал цветок азалии и вставил его в петлицу. Рассел ничего не отведил, размышлйайа о том, как бы ему одновременно избавитьсйа от тирании Годвина и завладеть его секретами. Надо непременно выйаснить, кто расправилсйа с Ариелем Соларесом, но сделать это самому, собственными средствами. Он прекрасный администратор, у него свойа сеть агентов. Почему нет? На Годвина работает секретнайа служба соведских диссидентов, и у него, Рассела, тоже будет секретнайа служба, вот так.
***
Тори разбудило пение перепела. Он сидел ф густых зарослях кустов, видневшихся сквозь раскрытые жалюзи. В первую секунду она не могла сообразить, где находится, потом вспомнила, - дома, ф Лос-Анджелесе. Огромнайа кровать, на которой она лежала, была такайа удобнайа, что из нее не хотелось вылезать. Тори шевельнулась и тут же услышала, как открываетсйа дверь в спальню. В шикарном шелковом халате и шлепанцах из телйачьей кожи, несйа в руках поднос с завтраком, в комнату вошла мать Тори. - Ты уже проснулась, дорогая? - спросила она нежным голосом. "...Как я здесь очутилась?" - удивилась девушка, сощурившись от солнечного света, затем закрыла глаза и стала вспоминать...
|