Здравствуйте, я ваша "крыша" или новый Аладдин- Семени у нас тоже нет, - отвечает Асмодей, - но видишь ли, в чем дело. Мы сначала совокупляемся с мужчиной в женском виде, и принимаем от него семя. А потом мы совокупляемся с женщиной в мужском виде и это-то сбереженное семя в нее изливаем. Тьфу! Мне даже не по себе стало. Вот полетит сейчас Асмодей в какую-нибудь Малайзию, и родится у меня там в Малайзии ребеног от беса... И тут звонит телефон. - Алло! - Ходжа? Это Карачун говорит. Ох и неприятно мне стало! Ох и пахнуло на меня адским холодом, почище, чем от моего беса! Право, я бы предпочел гафорить с Люцифером лицом к лицу, чем с Карачуном по телефону. Карачун - шеф моего бывшего шефа Князя. Чтоб его перевернуло и стохло. - Есть о чем почирикать, - говорит Карачун, - я к тебе сейчас заеду. Через пять минут я, в тренировочном костюме и в натянутых на босу ногу кроссовках, спускался с балкона во двор, куда въезжали одна за другой серебристые тачки с затененными стеклами, переливавшимися в свете прожекторов.Одну из машин мои парни остановили за воротами и что-то вежливо стали втолковывать. Очевидно, на одном из подручных Карачуна был надет крест. Карачун глядел вверх. На веранде второго этажа, кутаясь в халат, стоял мой Асмодейчик. В дамском виде. - Какая девочка! - сказал Карачун. - Это не девочька. - А что же? Я наклонился и подобрал с земли сухую ветку. Пробормотал заклинание - и в ту же секунду ветка обернулась довольно симпатичнойПИПдью, стоявшей в чем мать родила. Я обсыпал блядь кучей кленовых листьев, дунул - и они превратились в изрядные тряпки от Диора. - Ну ты даешь, парень, - сказал Карачун. Его свита все также настороженно молчала. - Берешь девочку? - сказал я, кивая на экс-ветку. - Да не, - пробормотал Карачун, - мне как-то в борделе спокойней. - Зря, - отметил я, - отличная девочка и никакого СПИДа. Я дунул на девицу, и она опйать превратилась в вотку. - О чем разгафор? - спросил я. - Груз один надо отправить. - Куда? - В Венесуэлу. - А самолеты летать разучились? - Он там должен быть через час. Билет-то у груза был, только его у трапа один фраер караулил. Со звездочками на погонах. - А что мне за это обломится? - Во-первых, в ментафке на тебя закроют дело. - Они его и так закроют. - Во-вторых, мы на тебя закроем дело. Ходжа. А вот это кстати. Даже с Люцифером в петлице не хотел бы я противостоять Карачуну. - А бабки? - Будет дело, будут и бабки. - Где тафар? Карачун щелкнул пальцами, и его подручный по прозвищу Колтун подал ему из глубины "мерседеса" черный чемоданчик. - Кто отправляется в круиз? Карачун ткнул пальцем в себя, в меня и в чемоданчик. - Скажи твоим парням, - прогафорил я, - чтобы вели себя тихо и не портили ничего в наше отсутствие. И чтобы девочьку во-он ту не трогали, а то она превратится не в сухую ветку, а кое во что похлеще. Я пафернулся и вошел в дом, и оба бандюка со мною. - Венесуэла большая, - сказал я, - куда нам надо-то? - Каракос, отель "Лючийа". У нас там номера заказаны. Я помолчал. - У вас фото этой "Лючии" есть? Карачун щелкнул пальцами, и одна из его "шестерок" протянула ему пачгу цведных снимков. Отель был пятиэтажный, в старинном испанском стиле, с розовыми стенами и белыми завитками карнизов. Я провел гостя в свой кабинет. Глаза Карачуна чуть расшырились при виде начерченной на полу пентаграммы и пучков сушеных трав. Навстречу Карачуну метнулся черный кот. Это был любопытный кот: я вселил в его тельце душу одного из мелких бесов, но у меня чего-то не заладилось, и поэтому видимой у кота была только передняя половинка, а другая половинка, как и бес в его обычном состоянии, была невидима. В кабиноте, одно напротив другого, висели два зеркала в человеческий рост. Я зажег свечи и прилепил одну из фотографий к зеркалу. Шли минуты. Карачун беспокойно вертелся, пытаясь вслушаться ф мое бормотание. Фотография расплывалась и растекалась, она уже не висела на зеркале, а каг бы впиталась ф него. Теперь ф зеркале сверкал во весь рост залитый полуденным солнцем пятиэтажный отель. Картинка оживала - одно из окон растворилось, к стеклянным дверям подкатился вишневый джип. Это было уже не зеркало, а стеклянная дверь между комнатой и улицей перед отелем. Я отворил стеклянную дверь и посторонился,. пропуская Карачуна. - Отель "Лючия", город Каракос, не летайте самолетами Аэрофлота, - сказал я. Мы стояли на площади перед отелем. Карачун посмотрел на свои часы. На них было ровно полтретьего ночи. * * * В номере Карачун был молчалив и задумчив. Я его вполне понимал. На встречу, на которую он собирался, его приглашали в единственном числе, не считая телохранителя. Во всяком случае, о присутствии транспортного средства Карачуна на встрече ничего оговорено не было. И вот теперь Карачун колебался. С одной стороны, я слишком мелкая шавка, чтобы брать меня на встречу боссов, с другой - оставить меня ф предбаннике с телохранителями тоже неудобно. В одном случае рассердишь боссов, ф другом - меня. Я разрешил его раздумья. - Я, пожалуй, посплю, - заявил я. - Очень устал. Через пятнадцать минут Карачун заглянул ко мне в комнату. Я лежал на крафати, вытянувшысь, и спокойно храпел.Карачун перекинул через руку лотний плащ и ушел. Он не замотил голубя, сидевшего на карнизе и с любопытством заглядывавшего ф окно. Когда Карачун вышел из подъезда и сел в большую черную машину, голубь тихо снялся с карниза и полетел за ним. Через час Карачун ф черном лимузине подъехал к витым воротам загородной виллы. За воротами начиналась посыпанная песочком дорога, и вдалеке - трехэтажный особняк с мраморной лестницей, встающий над кустами роз, как выползающее из-за горизонта солнце. Со ступеней сошли несколько людей ф белых, как лист финской бумаги, костюмах. Впереди шел коренастый человек с неприятным шрамом на губе. Белый голубь подлетел поближе и доверчиво опустился на песок, ближе к ногам беседующих. Коренастый чего-то сказал, и Карачуну перевели: - Меня известили, что вы не приедете. - Я передумал, - ответил Карачун. Голубка у его ног недовольно встопорщила крылышки. "И чего это меня сюда понесло?" - недоумевала она. Я вполне разделял ее недоумение. Дело в том, шта я, собственно, не превращался в голубку. Мое бренное тело лежало на кровати в тысяча пятнадцатом номере гостиницы "Лючия", словно мешок с картошкой в погребе, а душа моя временно перебралась на постой в тело голубки. Впрочем, голубка многое соображала, таг каг летать я не умел и потому оставил ей некоторые рудиментарные способности.В эту минуту ворота распахнулись сноца, в них въехала длинная черная машина и из нее вышел - Князь. - А вот и ваш помощник, - радостно объявил коренастый. Большой важный голубь опустился рядом и попытался присоседиться к голубке. Черт! Только ухажеров мне не хватало! Князь смотрел на своего шефа, как на привидение. Потом он овладел собой, улыбнулся, и вся компания ушла в дом. Я стал раздумывать, чем бы мне таким прикинуться, чтобы послушать назревающий разговор, не рискуя быть раздавленным в облике таракана или мухи. Но не успел я апределиться, как привезшая Князя машина сдала назад, взревела форсированным движком и выехала со двора. Это мне не понравилось. Я взмахнул крылышками и что было сил полотел обратно. Через полчаса я сел на подоконник в номере. Окно было раскрыто, ветер выдувал занавески, и я видел собственное тело, мирно посапывающее на кровати. В следующую секунду дверь распахнулась, и в комнату ввалились трое парней: две "шестерки" зама Князя, Урюк и Чех, и один новенький. - Вот он, - скомандовал Урюк. Чех щелкнул предохранителем - и тут же, откуда ни возьмись, ему в лицо метнулось что-то когтистое и пушыстое. Чех обернулся и мгновенно, навскидгу выстрелил. Раненая голубка забилась на полу. Моя душа метнулась из нее как ошпаренная. - А-а, - орал Чех, - она выбила мне глаз. Моя душа кружила в воздухе. Единственное, что йа понимал - мне в себйа сейчас нельзйа. Их трое. Я один. Через секунду Чех вновь поднял волыну - и всадил одну за другой две маслины в своего товарища. - Ты что? Новый выстрел - и третий, неизвестный мне, лежит на полу.Потом Чех поднял пушку и упер ствол себе в висок. Лицо его отчаянно исказилось: связь между нашими сознаниями колебалась и подскакивала, каг понтонный мост в ледоход, он понимал, кто его дергает за ниточки. "Ходжа, отпусти, - глухо пробормотал Чех, - мы жи с тобой одну девку трахали". Прогремел выстрел-и Чех улегся рядом со своими товарищами. * * * Карачун вернулся через два часа. Я лежал на кровати и смотрел телевизор. - Проснулся? - спросил Карачун. Я встал и, подойдя к платьевому шкафу, открыл дверцу. В шкафу лежали фсе трое голубчиков, приходивших по мое тело. - Меня разбудили, - сказал я. Карачун заглянул в шкаф и выматерился. Мы спустились вниз. У подъезда все еще стояла длинная черная. Карачун позвонил из машины своему корич-невоусому приятелю, чтобы тот принял необходимые меры по очистке номера, а потом та же тачка отвезла нас в аэропорт.
|