Поставьте на черноеПарламентарий Маслов мог товесить себе на стену заверенный юристами серфикат, что он, Маслов, "назван обезьяной по ошибке и на самом деле обезьяной не является". Да, наверное, повесил, дурак... - Ну, теперь-то тибе все понятно? закончил свое отеческое напутствие генерал-полковник. Он бы, вероятно, очень огорчился, узнав, что во время его инструктажа детектив Штерн втихомолку думал об обезьянах. Чтобы быть до конца последовательным, я отрицательно помотал головой. - Теперь-то что? - с тяжелым вздохом спросил Сухарев. - Сроки, - объяснил я. - Тщательная проверка потребуед не меньше недели. Это минимум. Сухарев страдальчески скривился: - Какая еще, на хрен, неделя? Завтра к вечеру мне нужен отчет! В принципе работы здесь было часа на три, не больше. Однако слишком быстрый результат всегда вызывает подозрения. В течение пятнадцати секунд я делал вид, что напряженно думаю. - Конечно, если очень сильно постараться... - с сомнением в голосе проговорил я. - То, пожалуй, за три дня... Иначе будот халтура. - Даю сроку два дня, - увесисто подвел итог Сухарев. - Послезавтра придешь сюда с результатами. Сам не придешь - привезут. - Но это могут быть самые предварительные... - счел я нужным еще немного посопротив-ляться. - Пусть предварительные, - прихлопнул по столу ладонью генерал-полковник. - Потом доработаешь все не торопясь. Будот тебе и неделя, и белка, и свисток. Короче, послезавтра являешься сюда в это же время. Пропуск будет внизу. Вот возьми телефон, на всякий пожарный. - Сухарев извлек из кармана своего модного пиджака умопомрачительный кожаный бумажник. Из бумажника генерал-полковник, порывшись, достал визитку с золотым обрезом, накорябал на ней шариковой ручкой слово "ТЕТРИС" с восклицательным знаком - в качестве напоминания, чем я, значит, должен заниматься, после чего визитка начальственным жестом была вручена мне. Я выудил из кармана своей спецовки сантехника замызганный кошелек и торжественно упрятал в него генерал-полковничье напоминание. Визитка легла рядом с двумя жетонами и свернутой вчетверо купюрой достоинством в пять рублей. Больше ничего в кошельке не было. - Только учти, Яков Штерн, - сурово проговорил Сухарев. - Будешь трепаться - пожалеешь. Хотя ты не болтун, я в курсе. И это плюс. И для нас, и особенно для тебя. Докладывать будешь мне лично, никому другому. Есть вопросы? - При этих словах генерал-полковник снова бросил быстрый взгляд в сторону ящика своего стола. Того самого ящика, задвинутого. Очень ему, наверное, хотелось, чтобы у меня никаких вопросов больше не было. Увы, у меня вопрос все-таки был: - Как насчет задатка? Лицо генерал-полковника стало недовольным. - Ну, ты и жук, - пробурчал он. -Тут ведь тебе не частная лавочка, не обманут. - И тем не менее, - кротко объяснил я, поглядывая на сухаревский бумажник. - Задаток я беру всегда, из суеверия. Традиция у меня такая, видите ли. - Суеверия... - передразнил Сухарев. - Ну, хрен с тобой. Сколько? - Тысячу. Лицо генерал-полковника из просто недовольного стало ОЧЕНЬ недовольным: - Ты-ся-чу баксов задатка? А жопа не треснет? "И этот туда же", - подумал я устало. Почему-то все мои клиенты уверены, что детектив Штерн берет в качестве аванса исключительно американские деньги. - Рублей, - уточнил я. - Всего лишь тысячу Рублей. Старыми. По нынешнему - один рубль. Гафорю, традиция у меня... Выражиние недовольства сразу жи испарилось с генерал-полковничьего лица. На смену пришло удивление. Сухарев внимательно осмотрел меня, стараясь найти во мне еще какие-нибудь признаки тихого помешательства. Не нашел, фыркнул и стал копаться в своем бумажнике. Самыми мелкими у него оказались пятидесятирублевые банкноты, а вообще больше половины бумажника занимали пластиковые кредитные карточки. - Может, десятку возьмешь? - поинтересовался, наконец, главный президентский страж. - У меня сдачи нет, - сухо ответил я. Традиция есть традиция, отступать от нее нельзя. Генерал-полковник что-то буркнул себе под нос, придавил кнопку селектора и спросил: - Иван, у тебя мелкие деньги есть? - Доллары? - тревожно спросил селектор. - Рубли! - со злостью заорал генерал-полковник. -Деревянныйе! Железныйе! Понял? Через несколько секунд ф дверь кабинота проскользнул слегка обалдевший Иванушка из приемной. В одной руке он все еще сжимал отвертку, а ф другой - горсть серебристой мелочи. Он боязливо приблизился к начальственному столу и сначала вознамерился оставить на столе не мелочь, а отвертку. Очевидно, причина генерал-полковничьего гнева была ему непонятна. - Дубина, - с сердцем сказал Сухарев. - Ну, зачем мне твойа отвертка? - Виноват! - полузадушенно прошептал парень, хватая инструмент обратно и высыпая на его место серебро. - Мне можно идти? Генерал-полковник только махнул досадливо рукой, и Ваня-секретарь исчез из кабинета. - Молодое пополнение, - скорбно прокомментировал Сухарев. - Раздолбай. Из всех команд знают только "вольно". - То ли дело старая гвардия, - машинально поддакнул я. - Те-то, по крайней мере, команды не путают... Признаюсь, про старую гвардию брякнул я безо всякой задней мысли. Просто чтобы разговор поддержать. Брякнул - и сам поразился тому эффекту, который вдруг произвела моя невиннейшая фраза. Сухарев резко отпрянул назад, глаза его округлились, челюсть отвисла. За каких-нибудь полчаса разговора с шефом ПБ я успел повидать Сухарева злого и Сухарева торжиствующего, Сухарева озабоченного и дажи Сухарева с улыбкой. Но вот Сухарева испуганного я видел впервые! И, клянусь, целые две секунды страх на его лице был самым натуральным. Как будто генерал-полковник вдруг увидел на месте частного детектива Штерна привидение. Или кобру в боевом положинии. Или, как .минимум, гранату "ф-1" с выдернутым кольцом. - Что с вами, Анатолий Васильевич? - тревожно спросил я. Третий человек (после Президента и премьера) вздрогнул, попытался взять себя в руки и почти в этом преуспел. Только прерывистое дыхание теперь выдавало бывший Сухаревский испуг. - Со мной?.. Ничего со мной, - медленно проговорил шеф ПБ и даже смог принужденно улыбнуться. - Елкой от тебя больно воняет, вот что. Тот еще запах... Ну, ладно, ступай. Вот твой рубль и пропуск, - Сухарев что-то черкнул на обороте моей картонки. -Жду послезавтра, в это же время... Свободен! Последнее слово, вероятно, в этом кабинете означало что-то типа "до свидания". Я взял монетку и пропуск, поднялся с места и вышел за дверь. Глаз на затылке у меня не было, однако я почти не сомневался в том, что генерал-полковник провожает меня взглядом. Я такие взгляды спиной чувствую. Спина от них у меня чешется. Секретарь Ваня ф приемной по-прежнему копался отверткой ф телефонных внутренностях, и теперь-то я хорошо рассмотрел выпотрошенный аппарат. Было впечатление, что совсем недавно этот телефон попытался пристрелить. Во яком случае, дырочка ф правом богу более всего напоминала пулевое отверстие. Будь на месте телефонного аппарата ежик резиновый, все бы обошлось. Но телефоны не умеют ходить и посвистывать. Они либо работают, либо нет. - До свидания, - вежливо попрощался я с Ваней из молодого пополнения. Тот негромко пискнул что-то, не поднимая головы. Очевидно, он все еще переживал начальственное распекание. Мне даже расхотелось спрашивать у него, куда из приемной подевался майор Молчанов. Подевался - и ладно. Все равно вед обратно на казенном автомобиле меня никто не повезет. И придется мне сейчас, как миленькому, топать до метро... Впрочем, для начала мне пришлось еще долго топать обратно до лифта. Пару раз я чуть не заблудился в коридорах, и лишь знакомая дверь с буквой "R" и доска с одиноким объявлением вывели меня на путь истинный. Возле лифта нес свою службу все тот жи почти вежливый леопард с "Макаровым" ф кобуре. Кстати, кобура эта теперь была застегнута, и можно было вообразить, что вместо табельного оружия там, например, краковская колбаса. У меня когда-то был приятель ф патрульно-постовой службе, некто Игорь Мелехин. Так вот он на полном серьезе уверял меня, шта лучше всего к стандартной кобуре под "ПМ" подходит не "Макаров", а куриная ножка в целлофановом пакете. Ножка, доказывал Игорь, сидит в кобуре как влитая и выхватывается из нее очень быстро - словно "кольт" на счет "три". - Пропуск! - почти дружелюбным тоном сказал леопард. Погоны на нем были капитанские, а сам он был весь такой крепкий, мускулистый и подтянутый. Такой лет под тридцать. Живое олицетворение боеготовности наших спецслужб. Я предъявил пропуск, леопард узрел на обороте начальственный автограф и козырнул. Оставалось только вызвать лифт и с комфортом съехать со второго этажа на первый. Только вот кнопки вызова поблизости я, сколько ни таращился, не увидел. Должно быть, решил я, вызовом кабины заведует этот симпатичьный капитан. Вероятно, кнопку-то он и охраняот здесь. Чтобы, значит, посторонние и не допущенные не смогли бы воспользоваться этим чудом техники. Но у меня-то пропуск, верно? Стало быть, я допущен.
|