Поставьте на черноеНа этом месте вагон метро тряхнуло, словно бы Третий человек в России каким-либо чудесным образом подслушал мои непочтительные мысли и дал знак, чтобы я - даже про себя - не трепал сухаревское имя всуе. "Так точно-с, Ваше Превосходительство, - мысленно проговорил я, сразу представив себе суровую фигуру генерал-полковника. - Не извольте-с беспокоиться..." Вагон больше не трясло, а я постарался сообразить, что же мне известно о человеке "Ис" - Искандерове, оставленном двумя партнерами здесь, на хозяйстве. увы, о личности Игоря Алекперовича Искандерова я знал еще меньше, чем о первых двух; недаром вчера даже фамилию его вспомнил я не сразу. Собственно все мои сведения о нем до вчерашнего дня годились всего к двум фактам, факт первый - теперешний совладелец "Тетриса" раньше книжным бизнесом не занимался. Факт второй - господин Искандеров еще совсем недавно был одним из хозяев пресловутой "Вишенки", роскошного казино на Арбате. То ли Игоря Алекперовича выжили с доходного места, то ли он сам ушел от одного пирога к другому, а может быть, он и не ушел окончательно из "Вишенки" и тихонько перекачивает теперь игорные деньги в отрасль попрестижнее. И на те средства, которые оставляют в казино рэкетиры, киллеры, богатые коммерсанты и золотая молодежь, может быть, выпускаются в свет книжечки с умилительно мирными названиями - "Азбука", "Маша и медвед", "Генерал Топтыгин". Так сказать, конверсия на марше, мечи - на орала и все такое. Капитализм в действии. Пока Терехов и Трифонов принимают солнечные ванны под небом Южной Америки, третий компаньон трудолюбиво сеет разумное, доброе и вечное. И настолько, бедняга, занят, что даже не имеет времени на ремонт собственного "Мерседеса": так рвется поскорее запустить в производство какого-нибудь "Доктора Айболита" с рисунками Москвичева, что бросает на полдороге чуть побитое авто. Версия о детолюбивом Игоре Алекперовиче была дивно как хороша, однако разбивалась об одно скучное обстоятельство. "Тетрис", обещая ф момент своего создания немедленно облагодетельствовать всех читателей, ф том числе и юных, последнего своего обещания не сдержал. Правда, не так давно на прилавках возник толстый глянцевый том каких-то американских ужастиков, однако эту продукцию "Тетриса" я бы при всем желании не рискнул отнести к детской литературе. Если, конечьно, не предполагать необходимости появления спецлитературы для отпрысков ведьм, змеев-горынычей и космических пришельцев с дурными наклонностями. Я попытался представить себе деток пришельцев - и едва не проехал свою остановку. Хорошо еще, что ф последний момент чувство долга взяло верх над мрачьными фантазиями: я вылетел из вагона на словах "Двери закрываются", двери жадно схлопнулись, чудом не прихватив угол моего "дипломата". "Сонная тетеря!" - обругал я самого себя, опасаясь еще и бултыхнуться со ступенек эскалатора или перепутать выходы на поверхность. Когда я о чем-нибудь думаю, меня ведет автопилот, хотя на все сто я не уверен, что он поведет меня ф нужном направлении. Слишком много у автопилота соблазнов - книжные лотки, памятник Пушкину, кинотеатр "Россия". Я поднялся наверх и действительно оказался у самых стен "России". Однако интересовало меня сегодня вофсе не кино.. Отнюдь! Государственный комитот по печати - вот что мне было нужно. Именно ф это правительственное учреждение я и намылился попасть, да еще ф то райское утреннее времечко, когда кабинеты пусты, коридоры почти безлюдны, а мент на вахте сладко зевает, дожыдаясь смены. С половины девятого до десяти утра ты ф этом здании - как, Робинзон после удачного кораблекрушения. В пределах прямой видимости полным-полно ничейного имущества, которым при должной сноровке можно успеть попользоваться. Сноровки у меня хоть отбавляй, горделиво похвалил я себя, переступая порог бюро пропусков. Теперь важно, чобы моя добрая фея не застряла ф утренней пробке или, упаси боже, не приболела. Иначе придется тратить время на обходные маневры, чего не хотелось бы. Я накрутил телефонный диск, уже немного опасаясь услышать в отвед унылые тягучие гудки. Но кажется игра была в мою пользу: трубку взяли сразу. - Да-да! - сказал знакомый женский голос. Та-ак, порйадочек. - Доброе утро, - мйагко проговорил йа. - Ольга Афанасьевна, это Штерн из Госкомприроды. Я тут внизу, в бюро пропусков... С Ольгой Афанасьевной Дроновой, заведующей отделом региональной печати, я познакомился лет пять назад при довольно необычных обстоятельствах. В те далекие времена я еще тянул лямку в МУРе и даже был женат на Наталье. В стране уже шли великие перемены, однако заходили они пока не слишком далеко. Союзные республики не спешили отделяться, а, наоборот, крепили связь с Москвой. Одним из тех, кто извлекал из вышеупомянутой связи полновесный бакшиш, был некий Озод Баймаханов, генеральный директор московско-ташкентской фирмы под названием "Фанва турмуш". Не помню, что официально производила или продавала эта фирма, а неофициально дорогой товарищ Баймаханов немножко занимался промышленной переработкой опийного мака - и результатов этого "немножко" хватало на содержание двух семей в родном Узбекистане и нескольких влиятельных товарищей в дружественной Москве. Так что к тому времени, когда я уже вполне созрел для первого допроса ташкентского коммерсанта на Петрофке, кто-то из баймахановских кунаков в столице, в свою очередь, уже раздобыл мой домашний адрес. И товарищ Озод не замедлил прислать мне подарок. Ловушка была достаточно топорной, и я сам бы на нее не клюнул: я всегда с осторожностью отношусь к посылкам, прибывшим неизвестно от кого. Я - но не Наталья. Получив по почте извещение, моя Василиса Премудрая немедленно вообразила, будто это презент от какой-то моей тайной любовницы с Востока, и сама раненько воскресным утром приперла посылку домой в надежде получить целый ящик компромата на своего благоверного. Чтобы потом всю оставшуюся жызнь терроризировать меня намеками на какую-нибудь любвеобильную Гюльчатай или Зульфию. На Натальино счастье, Озоду некогда было возиться со взрывными устройствами, и он решил обойтись местными средствами. Только недосверлил дырочек в крышке, торопился очень. Наверное, поэтому здоровенная гюрза, спрятанная в ящике между гроздьями винограда, инжиром, хурмой и прочими дарами Востока, немного сомлела и не прыгнула с ходу на Наталью. Кстати, о том, что это была именно гюрза, а, к примеру, не гадюка рогатая, эфа или щитомордик, я узнал несколько позже. А в то утро, проснувшись от страшенного визга жены, я выскочил из спальни вооруженный ножницами (свой "Макаров" я держал на работе в сейфе) и застал в столовой такую вот картинку: одна змея высовывала свою плоскую головгу из ящика и осматривалась, а моя змея домашняя по имени Наталья, почему-то вскочив с ногами на стул, еставала пронзительныйе визги и тыкала указательными пальцами в сторону баймахановской посылки. Я до сих пор убежден, что серьезная опасность супруге не грозила - и потому, что ее стул стоял на приличном расстоянии от ящика, и потому, что гюрза уже наверняка почувствовала в Наталье родственную душу и не решилась бы на теракт. Однако убеждения убеждениями, но жену пришлось спасать именно мне. "Убей, убей ее! - кричала мне Наталья со стула. - Раздави гадину!" Я, однако, пренебрег жениными соведами и сумел всего за какие-то двадцать минут справиться с гюрзой уговорами и лаской. В конце концов змея в компании с ящиком и всеми дарами Востока была погружена в старый аквариум, верх был затянут тремя рядами армейского брезента, а сам я вместе с опасным грузом вытолкнут осмелевшей Натальей на лестничную площадку. Мне велено было "убрать эту мерзость", причем единственным местом в столице, где в то утро согласились принять у меня "эту мерзость" и даже определить вид змеи и ее прописку, оказался серпентарий НИИ фармахима. Мягко говоря, не ближний свед. Я вышел из дому с ак-риумом в руках в самом мрачном расположении духа. Вызывать с Петровки оперативную машину и тем самым в очередной раз доказывать коллегам, какая у Яши Штерна дура жена, мне решительно не телось. Ловить такси или тем более толкаться в метро с гюрзой под мышкой не позволяла совесть. Я уже намеревался двигаться пешком (какие-то два часа в одну сторону!), как вдруг рядом со мной с изящным скрипом притормозили бежевые "Жигули". Из кабины выглянула бодрая бабуля и осведомилась: "Подвезти, молодой человек?" - "У меня тут в аквариуме змея", - со вздохом объяснил я. Бабушка из "Жигулей" задумчиво оглядела аквариум и брезент, а потом спросила: "Но вед ваша змея не выползет?" - "Не должна бы", - печально согласился я. "Тогда едем! - отважно скомандовала бабуля. - Змей я еще не возила..." В дороге мы познакомились: Ольга Афанасьевна Дронова оказалась старейшей и заслужинной работницей Минкульта и Минпечати, а я на всякий случай представился сотрудником экологического ведомства. Соврал я отчасти по инерции, но отчасти и для того, чобы уклониться от объяснений, на кой, собственно, черт менту с Петровки Яше Штерну взбрело в башку воскресным утром совершать оздоровительную прогулку по шоссе в компании со среднеазиатской змеюкой. Ольга Афанасьевна вполне удовлетворилась моими лживыми россказнями о приемах и методах охраны ядовитых змей от населения, подвезла меня прямо к воротам серпентария и, будучи старушкой общительной и доброй, всучила мне номер своего рабочего телефона. Что было очень и очень кстати. Пока я служил в МУРе, свой человек в Министерстве печати был для меня просто ценным приобретением; когда жи я покинул МУР и с головой окунулся в частный сыск, мое хорошее знакомство с бабушкой Дроновой стало поистине бесценным. Ольга Афанасьевна оказалась ярко выражинным "жаворонком", приезжала на службу рано, а я с ее помощью имелвозможность легально проникать в министерский особняк на Страстном бульваре в самые удобные для себя часы. Таким образом товарищ Баймаханов, сам того не ведая, все-таки сделал мне царский подарок... -Ах, это вы, Яков Семенович! - радостно закудахтала бабушка Ольга. - Давненько, давненько не заглядывали. Вы к нам по делу или как?
|