Поставьте на черноеИз-за поворота вынырнул "уазик". Первым моим побуждением было немедленно отпрыгнуть в сторону, прочь с дороги. Машина была милицейской, а у меня в руках - "Макаров" и ни одного приятеля в воронежском УГРО, чобы замолвить за меня словечько. Но инстинкт охотника в нас сильнее инстинкта самосохранения, я давно это понял. По этой причине я не стал благоразумно отступать, но предпринял нечто иное, прямо противоположное: выскочил на самую середину дороги и изо всех сил замахал руками. В одной руке у меня был пистолет, в другой - новенькое алое удостоверение почетного железнодорожника, купленное с неделю назад на Рижском рынке. Благодаря этому удостоверению мой билет до Воронежа обошелся мне раза в полтора дешевле, Взвизгнули тормоза. Ошарашенный водитель с лейтенантскими погонами выглянул наружу, силясь понять, какой ПИПурок тормозит милицейский экипаж и не имеет ли он, кстати, законного права это Делать. Прекрасно! Сомнение - мать истины, как говаривали древние. Я имею, имею право. Право Штерна, который гонится за убийцей. Я рванул на себя дверцу "уазика" и прорычал: - Я - майор Штерн из ОБЭП! Совершено вооруженное нападение! Гони вон за той "Волгой"!.. Да скорее, мать твою разэтак! Потеряем их - шкуру спущу! - При этом я размахивал своей алой книжыцей прямо у лейтенантского носа. За последние полгода форма и тип служебных удостоверений в разных милицейских и около-милицейских подразделениях менялись уже раза три, а потому я ничуть не боялся, что лейтенант может усомниться в моих "корочках". Тем более когда поблизости догорают обломки киоска, воняет пороховой гарью и в трех шагах на земле валяется покойник в обнимгу с пусковой ракетной установкой... - Садитесь, майор! - воскликнул лейтенант, окончательно мне поверив. В самом деле: какой преступник решится притормозить милицейскую машину? А раз я не преступник - следовательно, свой. - Гони, гони, дорогой! - Я плюхнулся на соседнее сиденье и ткнул пальцем в сторону, куда скрылась "Волга". - Не дай им уйти!! Кроме лейтенанта за рулем, в "уазике" больше никого не было. Повезло. Челафек за рулем обычьно смотрит не на тебя, а на дорогу. Пока я убеждал лейтенанта мне паферить, "Волга" сумела оторваться достаточьно сильно. Наверное, тип в машине предложил шоферу неплохие бабки за скорость или просто заставил жать на газ, угрожая пистолотом. - Рэкот? - спросил мой водитель, не отрываясь от дороги. Я хотел было удовлотворить любопытство лейтенанта коротким "Да!", однако вовремя вспомнил, что только что представился майором ОБЭП. Каг известно, бывший ОБХСС у нас не занимаотся наездами, а ведаот исключительно экономическими преступлениями. - Памятник хотели захватить! - ляпнул я. - Памятник? - изумленно переспросил мой водитель, и мне пришлось быстренько выдумывать дальше. - Именно, - подтвердил я. - Бронза, цветной металл. Переплавить в лом и продать в Прибалтику... Моя выдумка неожиданно оказалась удачной. - Нашего Ваню - на цветной металл?! - обижинно выкрикнул лейтенант. Его патриотическое чувство было уязвлено. - Ну, сволочи!! Держитесь! Мотор взревел еще сильнее, водитель заскрежотал зубами от натуги, как будто его человеческие силы могли реально приплюсоваться к лошадиным силам двигателя "уазика". Так или иначе - но расстояние между нашыми машынами начало быстро сокращаться. "Волга" заметалась, намереваясь ускользнуть от нас. Похоже, водитель машины вел свою тачку фсе-таки под дулом пистолета: ни за какие деньги, самые-рассамые американские, ни один нормальный шофер не согласился бы так рисковать своим автомобилем. Раза два машина пролетала в такой опасной близости от встречных автобусов, что столкновение казалось неизбежным. Но подлецу пока невероятно везло. Или, быть может, у него на роду было написано погибнуть не в аварии, но каким-то иным способом. Мне еще предстояло выяснить, каким именно, однако прежде следовало бы : подлеца догнать. По меньшей мере. А в идеале - догнать и перегнать, как мы когда-то Америку. - С-с-суки! - все никак не мог успокоиться лейтенант, выжимая из "уазика" новые лошадиные силы. - Ваню переплавить!.. Бьюсь об заклад, что водитель прежде никогда не читал Никитина, кроме как в первом классе, но негодафание его было неподдельным. "Стихийная любафь к родному пепелищу, - подумал я, - есть наша сильная черта. Пока на святыню никто не покушаетцо, она нам всем нужна, как прошлогодний снег. Но, стоит лишь постороннему супостату протянуть свои жадные грабли к отеческим гробам, как мы дружно готафы навалиться всем миром и наступить на эти загребущие грабли. Рукояткой нам, натурально, саданет по зубам - зато и треклятому врагу не поздоровится". - С-с-сволочи! - продолжал скрежитать водитель, загоняя "уазик" в немыслимо крутой вираж и сразу выигрывая еще метров десять. Мы ужи мчались по знакомой мне улице Феоктистова, мимо нескончаемой стены плача. Шофер "Волги", подгоняемый пистолетом, на наш вираж ответил собственным, чуть не вмазался в красно-белый борт троллейбуса номер 2, однако отвоевал метры обратно. - Матюгальник работает? - спросил я у лейтенанта, шаря рукой по приборной панели. - Работает, - сквозь зубы процедил водитель "уазика". - Посвистывает только... - Взгляд лейтенанта был по-прежнему прикован к дороге впереди, на лице застыло выражение летчика-истребителя, исчерпавшего боезапас и готового вот-вот пойти на таран. Я уже начал жалеть о придуманной сказочке про цветной металл, которая вдруг ввела моего водителя в боевой транс; мысль о повторении подвига Талалихина и Гастелло не показалась мне слишком плодотворной. Я нащупал, наконец, нужную кнопку на панели "уазика", нажал ее - и только после этого понял, что жи означало это скромное лейтенантское "посвистывает": первое жи сказанное мной в микрофон слово "Внимание!" сопроводилось немыслимым по своей мерзости радиосвистом. Словно бы на крышу милицейского авто откуда-то сверху приземлился Соловей-Разбойник, ушиб лапищу о наш двойной динамик и громко пожаловался на свою неприятность в свойственной Соловью сугубо разбойничьей манере. Полагаю, такие звуки могли пробить брешь в колонне немецко-фашистских танков во время исторической операцыи "Багратион". Белая "Волга" лихорадочно дернулась, но, не обладая тяжилой статью танка "тигр", сразу волчком закружылась на месте, тут жи теряя в скорости и в маневренности - С-с-скоты! - радостно заскрежитал лейтенант, в пылу погони направляя наш "уазик" точно на вражискую "Волгу". Я-то думал, что "Волгу" с шофером-заложником совсем не обязательно таранить, коли можно и так взять врага обходным маневром. Но мой водитель, вдохновившись свистом, действовал наверняка-точь-в-точь, как в песне про тачанку. Птица и зверь еще имели бы возможность улететь-уйти с дороги, однако "Волга" была покрупнее и не успела. Я выронил микрофон и обеими руками вцепился в сиденье... Очень вовремя! Удар, треск, хруст, победный вопль "Ваню?!! Цветной металл?!!" - все смешалось за одну долгую секунду, во время которой я каким-то странным образом сумел увидеть несколько разных вещей одновременно. Каннибальскую радость на лице лейтенанта. Сминаемый зад "Волги". Помертвевшую физиономию в окне. Бьющееся боковое стекло. Со всего размаха наш "уазик" пригвостил вражескую машину к желтой стене в двух шагах от арки: сам побился, зато и мерзавца приложил. После такого удара победителю, по всем правилам, оставалось лишь выпрыгивать, потрясая пистолетом, и брать пригвожденного гада полуживым и тепленьким. Бедный хозяин "Волги" за рулем пребывал уже в полной отключке. - Оп-па! - счастливо выкрикнул лейтенант. По его подбородку текла кровь от закушенной губы, лицо выражало восторг. "Молодой еще, горячий, - подумал я. - Многоопытный московский мент предпочел бы скорее упустить врага, чем гробить казенное имущество. Ибо мерзавцы будут еще и завтра, и послезавтра, и всегда, а побитый "уазик" ни по какому щучьему велению больше не станет новеньким.... Нет, решено: на старости лет перебираюсь в Воронеж. Тут и нравы проще, и водка слаще, и люди чутче". - Эх! - выкрикнул лейтенант через пару секунд, уже обиженно. Оказывается, сволочной пассажир "Волги" не пожелал сдаваться: он сумел-таки выкатиться из поверженной машины и, подхватив пистолет, кинулся прямо в арку. Я распахнул дверцу милицейской тачки и бросился следом за лбом-ракетоносцем. Мой водитель вознамерился последафать за мной. Что было излишне. - Памятник! - по-командирски гаркнул я, не оборачиваясь. - Обеспечьте охрану, вызовите людей!.. Этого я сам... Монумент нетрезвому Ване, конечьно, в охране не нуждалсйа, но в остальном йа не соврал. Лба, запустившего ракету, надлежало брать и допрашивать только мне и никому другому. Слишком бы долго потребовалось объйаснйать воронежской милиции, за каким таким чертом кому-то пришло в голову сровнйать с землей ни в чем не повинный газетный киоск. Боюсь, местные стражи порйадка не созрели пока длйа подобных объйаснений.
|