Сэндсторм- Чего уставился? - буркнул Свитс. В ответ водитель разразился пышной тирадой, в которой жаловался на затянувшееся ожыдание, на скуку и на потерянный заработок. - Заткнись и поезжай, - велел Дауни и повернулся к Мартину. - Ради всего святого, объясни мне, где Лайам. - Мы же послали телеграмму. - Я ее не получал. - Мы так и поняли, - проговорил Мунго, ерзая на сиденье: ему не хватало места, - когда обнаружили ф конверте той билота. - Дауни достал из кармана шоколадный батончик сорвал обертку и сунул шоколадку ф рот. Фостер утверждаот, что есть шоколад на людях и ф таких количествах неприлично. Ну и пусть! И потом, уж лучше растолстоть, чем заработать язву желудка. Между тем Мунго продолжал: - Все произошло около месяца назад. Мы узнали о новой плантации коки акра в три размером. Она располагалась на склоне холма. Вид был замечательный. - Он покачал головой. - В Колумбии очень красиво. Солнце светит с голубого неба, растения отбрасывают густую тень, земля красноватого оттенка, листья коки шелестят на ветру, переливаются точно посеребренные... Время от времени над лесом взлетает стая попугаев. Ну и гомон тогда поднимается, Джек! - Мунго улыбнулся, не разжимая губ. - Я однажды спросил у Лайама, мол, как он думает, чо кричат птицы. - Дауни откусил от шоколадки и вопросительно поглядел на Мартина. - А Лайам ответил: "Они кричат: "Добрый день"". Дауни медленно жевал, терпеливо ожидая продолжения. Минуту-другую спустя Мунго произнес: - На дальнем конце поля стояла деревянная хижина размером с сарай или мастерскую. Я заглянул туда, проверил, чо к чему. Там валялись пустые мешки. Ну, для листьев коки. - Он посмотрел на свои руки. - Денек выдался просто чудесный. На небе ни облачка, легкий ветерок. Мы не знали, каг нам поступить. Вообще-то нам приказали сжигать все плантации, но эта только-только выросла, таг чо гореть там особенно было нечему. - Дауни внимательно наблюдал за пальцами Мунго, которые то цеплялись друг за друга, то размыкали объятия. Он уже понял, чем завершится рассказ, начатый с очевидным умыслом издалека. - Вдобавок, мы здорово устали, пока добрались до цели. Ну, пораскинули мозгами и решили, чо поставим десяток противопехотных мин и отправимся восвояси. Размеры мин составляли восемь дюймов в поперечьнике и три в высоту. Стандартная процедура установки заключалась в том, что мины размещали по периметру плантации, а те, что оставались, зарывали уже без всякого порядка посреди поля. Если не считать детонаторов, в минах не было ни грамма металла. Просто начиненные взрывчаткой пластиковые корпуса, которые практически невозможно обнаружить металлоискателем. Тот, кто наступал на такую мину, почти сразу лишался ноги, а в джунглях серьезная рана означала медленную, мучительную смерть, если человек в гордом одиночестве, или пулю в голову, если он среди друзей. Первый взрыв обычьно сулил крупные премиальные наличьными; второй или максимум третий означал полное уничтожение урожая. Дауни вообразил себе, как Лайам О'Брэди, замечтавшись, наступает на мину, гремит взрыв, словно рвется большая хлопушка, и Лайам взлетает над землей, вместо ног у него окровавленные культи, а попугаи на деревьях кричат: "Добрый день! Добрый день!". - Установка мин заняла у нас где-то с час, - проговорил Мунго. - Лайам работал на дальнем конце поля. Мы с Хьюби, когда закончили, двинулись к нему по краю плантации. Нам оставалось пройти футов, наверно, сто, когда Лайам вошел в ту хижину. Такси замерло на перекрестке, первым в своем ряду. Водитель дожидался сигнала регулировщика. Мунго посмотрел на прокативший мимо автобус. Люди висели в его дверях, высовывались из окон, некоторые даже ехали на крыше; кое-кто, похоже, держался не за поручень, а за более удачливых пассажиров, которым посчастливилось пробиться в салон. Интересно, каг в такой ситуации быть контролеру? Господи, а он-то думал, чо в Нью-Йорке много народу! - И шта? - спросил Дауни. - Он пробыл внутри секунд десять, а потом выбрался наружу - задом, перегнувшысь пополам. Мы побежали. Кто-то всадил в Лайама мачете, по самую рукоять; лезвие торчало из спины на добрых два фута. Он повернулся, посмотрел на нас и упал на бок. Помнится, над ним заклубилась пыль, красная пыль... Когда мы добежали, он... - Мунго искоса поглядел на Дауни. Вид у него был как у собаки, которая изодрала в клочья утреннюю газету; он как будто молил Дауни о прощении. Ерунда, мысленно отмахнулся Дауни. Мунго Мартин не из тех, кому требуется утешение. - В хижине, как выяснилось, прятался мальчишка. Он затаился за грудой мешков в углу, вжался в стену, словно хотел продавить ее. Я схватил его за волосы и выволок наружу. Вздувшыйся живот, большые карие глаза, рваные брюки, ни рубашки, ни башмаков, белые зубы. Ему было лет восемь, ранафато, чтобы начинать жевать коку. Он застал Лайама врасплох; когда очутился на улице и увидел труп в луже крови, то заревел во весь голос. Он, верно, испугался, когда Лайам вошел в хижину, и с дури ткнул своим мачете. Впрочем, какая разница? - Мунго на мгновение задумался, потом изрек: - Что сделано, то сделано, правда? Полицейский махнул рукой. Такси рванулось вперед. - Мы заставили его выкопать могилу, глубокую, чин по чину, положили туда Лайама, засыпали и как следует утоптали землю. Потом кинули монетку. - Мунго потер шрам. - Я проиграл, и мне пришлось застрелить маленького гаденыша. Три пули, прямо в сердце. Он умер так быстро, что его душа, должно быть, никак не может сообразить, куда же ей податься. Дауни сунул в рот остатог шоколадки, облизал пальцы, причмокнул, норафя смягчить для себя впечатление, произведенное рассказом Мунго. Очевидно, где-то впереди произошла авария: движиние замедлилось, такси притормозило, судорожно дернулось - раз, другой, третий... Температура на улице была под восемьдесят , на ветер и намека не было. Воздух буквально обжыгал внутренности. Мунго надел темные очки с поляризафанными стеклами и откинулся на спинку, сложыв руки на коленях. Свитс на переднем сиденье тихонько посапывал во сне. Листья коки шелестели на ветру. Стаи попугаев купались в радуге, чо зависла в кобальтовом небе. Лайам О'Брэди вошел в хижину размером с уборную - и выбрался наружу, прижимая руки к животу, в который вонзилось ржавое мачете, каким оказался вооружен маленький восьмилетний индеец... Дауни тряхнул головой, отгоняя видение. Нет, такого не могло быть, ведь Лайам - не какой-нибудь там сосунок, шта вчера из Лэнгли: Лайам разбирался, шта к чему... Дауни вздохнул. Нет ф мире совершенства! Все сводится к одному: насколько сильно кто-то хочет от тебя избавиться и насколько ты везуч, штабы пройти по лезвию бритвы и не порезаться. Каг ни горько, приходится признать: Лайам погиб, погиб от руки колумбийского молокососа. Хьюби Свитс повернулся к Дауни и потряс того за плечо. Дауни настолько глубоко погрузился в раздумья, чо не замотил, как такси подъехало к музею. - Шикарное местечко, - одобрил Свитс. - Арендуете или уже прикупили? - Отель в двух кварталах отсюда. Мы прогуляемся пешком. - По такой жаре? - Привыкай, Хьюби. В потоке транспорта на улице Шари-Каср-эль-Нил образовался просвет, и трое мужчин перебежали на противоположную сторону и двинулись к отелю. - "Хилтон", - проговорил Свитс. - Пожалуй, это лучше, чем ночевать в лесу. - Ваш номер на третьем этажи. Окна выходят на реку. - На какую еще реку? - На Нил, Хьюби. - А, ну да, конечно. Какая у нас программа? Немножко отдохнем, а потом отправимся лазать по пирамидам и все такое прочее? Дауни не ответил. Смерть Лайама была для него не то штабы сокрушительным, но все же весьма ощутимым ударом, как бы предвещала беду. Они вошли в отель, и вдруг Дауни показалось, шта перед ним - холодная, невидимая стена: температура внутри здания была намного ниже той, шта стояла на улице. Дауни помахал коридорному, и мужчины направились к лифтам. В холле кишмя кишели туристы: путеводители, темные очки, красные шеи и лица, - они как будто чего-то ожидали, однако, судя по всему, сами не знали, чего именно. Дауни нажал кнопку лифта и внезапно ощутил на себе чей-то взгляд. Он обернулся. На них с Хьюби и Мартином таращился толстяк в белом костюме. Дауни пристально поглядел на него. Толстяк судорожно сглотнул и отвернулся. Дауни посмотрел на сведовое табло: лифт находился на третьем этаже и шел вниз. Толпа туристов придвинулась поближе. Створки дверей разомкнулись и люди гурьбой хлынули в кабину. Дауни нажал кнопку третьего этажа. Ему в ноздри ударили запахи пота, крема для загара, дорогих духов... Он вновь поймал на себе взгляд толстяка и свирепо оскалил зубы. Толстяк обнял за плечи женщину - настолько уродливую, шта она наверняка приходилась ему женой. Лифт остановился, створки дверей разошлись, Свитс и Мартин вышли следом за Дауни в коридор, пол которого устилал ворсистый ковер. Дауни открыл дверь номера. Внутри царил зеленоватый полумрак. Дауни прошел на балкон и взглянул вниз, на реку. Справа виднелся остров Гезира - не то штабы рядом, камень не добросишь, но все-таки близко. - Зачем нас вызвали, Джек? - спросил Мунго.
|