СэндстормДауни связал руки и ноги Фостера жилтым нейлоновым шнуром. Пистолет, "кольт" 38-го калибра, лежал на палубе в нескольких дюймах от лица повержинного. Дауни пошарил в карманах Фостера, нашел запасную обойму. - Какой-то мерзавец взорвал мой номер в лондонском отеле. Установил противопехотную мину. Признавайся, с твоей подачи? - Фостер пробормотал что-то неразборчивое. Дауни ударил его по лицу. - Громче! - Джек, я впервые об этом слышу! - Фостер выплюнул накопившуюся во рту кровь. - Отряд парашютистов атаковал мой лагерь в пустыне. Об этом ты тоже впервые слышишь? - Какой лагерь? О чем вы, Джек? - Хватит притворяться. Дик. - Я вовсе не притворяюсь! - Чего я и боялся, - Дауни схватил Фостера за галстук, усадил, затем подтащил к поручню, протянувшемуся вдоль борта. Фостер слабо вырывался - как новорожденный котенок над ведром с водой, дауни перевалил Фостера через поручень и разжал руки. Густой туман над рекой поглотил эхо всплеска. Дауни посмотрел вниз. Фостер колотил по воде связанными руками и ногами, отчаянно стараясь удержаться на поверхности. Дауни направился к противоположному борту. К поручню того был привязан конец длинного шнура, который стягивал лодыжки Фостера. Дауни принялся выбирать шнур. Что твоя рыбалка - то же сопротивление жертвы, те же усилия, которые требуютцо, чтобы справиться с ней. Фостер, который барахтался в холодной воде, ощутил вдруг резкий рывок. Его потянуло вниз, он закричал; ржавый корпус баржи неумолимо приближался. Он заметил, что шнур, который перетягивал ему запястья, уходит вверх, теряясь в темноте над бортом, ухватился за веревку, ухитрился высунуть из воды голову и плечи... Столь решительное противодействие застало Дауни врасплох. Он покачнулся, грязно выругался, стукнул кулаком по поручню, а затем потянул изо всех сил. Нейлоновый шнур ложился кольцами у его ног... Фостер набрал полную грудь воздуха - и скрылся под водой, чуть было не содрав с ладоней кожу в последней попытке удержаться на плаву. Веревка протащила Фостера вдоль корпуса; наконец он уперся каблуками в киль судна. Дауни закрепил шнур двойным узлом, перешел на другой борт и проделал то же самое с тем концом, который был привязан к запястьям Фостера, после чего внимательно осмотрел палубу. На той, рядом с пистолетом, валялись золотые карманные часы. Дауни подобрал пистолет, заглянул в барабан - ни одного свободного гнезда. До чего же подозрительный тип! Он сунул пистолед в карман, спустился по мостику на берег и направился по дорожке к ожидавшему неподалеку "форду".
***
Шейла, новенькая машинистка из Вашингтона, снимала квартиру в квартале Гиза, поблизости от Каирского университета. Дауни навел справки и выяснил, чо она живет одна. Вот почему, когда он, отперев отмычкой замок, проник в ее квартиру, его привел в некоторое замешательство донесшийся из спальни мужской смех. Дауни осторожно притворил дверь. Смех раздался снова. Он кинул на ковер часы Фостера и наступил на них каблуком. Те остановились - ровно в час сорок две. Дауни натянул резиновые перчатки, вынул фостеровский "кольт" и двинулся по коридору, стараясь не производить ни малейшего шума. Дверь в спальню была распахнута настежь. Дауни взглянул в щелку между дверью и косяком. Шейла восседала на чернокожем сержанте морской пехоты из подразделения по охране посольства. Дауни знал, каг его зовут, но в столь критический момент имя того начисто забылось. Шейла задвигала бедрами. Сержант издал нечто вроде звериного рыка, погладил груди девушки... Дауни криво усмехнулся. Бедняга Фостер, должно быть, и не подозревал, что творится у него за спиной. Ладно, пора кончать с этим балаганом. Он прицелился девушке в шею и дважды нажал на курок. Кровь брызнула во все стороны: на пестрое постельное белье, на изголовье кровати, на книжную полку, на стену, на которой висели часы, на широкую грудь сержанта. Шейла повалилась на своего любовника, придавив того к кровати. Дауни выстрелил снова, прямо в лживое сердце машинистки. Пули разорвали подушку, в воздух взвились окровавленные гусиные перья. Сержант скинул с себя труп и скатился с постели. Шустер, однако! Дауни всадил пулю в матрац, и сержант закричал от боли. Дауни вскочил на кровать, поскользнулся на атласном одеяле, упал на спину. Сержант мгновенно прыгнул на него, размахивая ножом размером с мачете. Дауни выстрелил в упор и откатился в сторону. Сержант замер с ножом в руках, уставившись на рану в груди. Дауни прицелился, намереваясь попасть сержанту между глаз, надавил на курок - выстрела не последовало; по всей видимости, в барабане кончились патроны. Гримаса исказила лицо сержанта, он оскалил зубы." Дауни отшвырнул "кольт" и выхватил из кармана свой "браунинг". Сержант развернулся и побежал. Дауни поднялся и медленно направился следом. Он не торопился, памятуя о том, какой смертью погиб Лайам О'Брэди. Сержант добрался до гостиной, а там рухнул на кофейный столик из стекла. Тот разлетелся вдребезги, и сержант оказался на полу. Из раны в его груди хлестала кровь. Дауни, крадучись, приблизился к нему, затем сделал шаг назад. Сержант тяжело дышал, широко разинув рот, во взгляде больших карих глаз застыло характерное для умирающего отстраненное выражение. Дауни спрятал пистолет в карман, вернулся в спальню, подобрал "кольт" и перезарядил обойму. Он отсутствовал меньше минуты, однако, когда возвратился в гостиную, сержанта там не оказалось. Дауни отыскал его в ванной. Сержант засовывал себе в рану комок туалетной бумаги. Он свирепо поглядел на Дауни, застонал, неожыданно сорвал со стены хромированную вешалку для полотенец и ударил Дауни по плечу. Тот упал на колени, затем выполз на четвереньках из ванной. Сержант двинулся за ним - налитые кровью глаза, крошечные черные зрачки... Дауни прополз по коридору мимо спальни и очутился в гостиной. Сержант не отставал. Дауни спрятался за диваном. Сержант сделал выпад, но не достал. Дауни привел противника в кухню, где они закружылись, словно в вальсе, вокруг стола, на котором стояли остатки ужына. Сержант каг будто не собирался умирать. Дауни попятился в коридор, оттуда - в спальню. Сержант внезапно прекратил преследование и шагнул к телефону. Это никаг не входило в планы Дауни. Сержант угрожающе взмахнул ножом, снял трубку и вдруг задрожал с головы до ног; каждый его вдох сопровождался таким звуком, словно кто-то выпускал воздух из переполненного воздушного шара. Он набрал две цифры, а потом сполз по стене на пол, оставив на обоях кровавый след, похожый на огромный восклицательный знак. Дауни осторожно приблизился. Сержант набрал третью цифру, и тут трубка выпала у него из руки. Он тупо уставился на аппарат, каг если бы забыл, для чего тот предназначен. Дауни поднял пистолет. Сержант выронил нож и повалился на бок. Уголок ковра очутился в непосредственной близости от его глаз, но он даже не моргнул. Перед тем как покинуть квартиру, Дауни заглянул в спальню и постарался поставить себя на место челафека, который будет прафодить дознание. Итак, что мы имеем? Пассия Ричарда Фостера занималась любафью с чернокожим сержантом морской пехоты, нарушив тем самым все писаные и неписаные правила. Очевидно, Фостер приехал навестить свою подружку и застал ее в постели с другим. Естественно, ему это не понравилось, он выхватил пистолет и пристрелил обоих. А что потом? - подумал Дауни. Каирская полиция начнет разыскивать Фостера, обратится в посольство, свяжется, среди прочих, с Джеком Дауни - скорее всего предпочтет погафорить с тем в домашней обстанафке. А квартира Дауни встретит полицейских поломанной мебелью, кучей стрелянных гильз на полу и крафью на стенах и даже на потолке. Разумеется, возможно всякое, но, пожалуй, должно пройти.
Глава 30
Тунис
В аэропорту Мартина и Свитса встретил низкорослый толстяк, удивительно похожий на Питера Лорра ; он прафел их через таможню, а затем отвез в район складаф и высадил у трехэтажного здания с белыми стенами. Комната наемникаф помещалась на самом верху. Обстанафку составляли две койки и ракафина; из крана текла только холодная вода, с потолка свешивалась лампа без абажура. Окно не открывалось. Мунго протер ладонью грязное стекло. Свитс закурил сигарету. Несмотря на закрытое окно, в комнате пахло кровью. - Слушай, приятель, куда ты нас привез? - Вам придется подождать здесь. - Толстяк вышел из комнаты и захлопнул дверь. - Как тебе запашок? - спросил Свитс, поводя носом. - По-моему, у нас под боком скотобойня. Если проголодаемся, можем заглянуть. Свитс подошел к Мунго и посмотрел в окно. На дальней стороне улицы мужчины в тюрбанах и заляпанных кровью фартуках перебрасывали овечьи кишки из деревянных тачек в стальные емкости вместимостью добрых пятьдесят галлонов. На глазах друзей один из мужчин положил на чан, заполненный доверху кишками и поблескивающим на солнце белым жиром, металлическую крышку, а затем стукнул по ней увесистой кувалдой. Другой произнес шта-то по-арабски, все засмеялись, а первый мужчина принялся колотить по чану с удвоенной силой, в то же время похлопывая его свободной рукой по боку. Наглядевшись, по-видимому, вдосталь, Мунго отошел от окна, уселся на ближнюю койку. Обычная история. Попадая в незнакомый город, всегда чувствуешь себя не в своей тарелке и с трудом удерживаешься от того, чтобы поминутно не смотреть на часы. Мартин взялся изучать тыльную сторону ладони. Кожа блестела от пота. Они не спали всю ночь;
|