Бешенная 1-2Они остались ждать. Закурили для скоротания времени. Этажом ниже орал телевизор, прогудел лифт, уплывая вверх. Чуть погодя этажом выше хлопнула дверь, щелкнул ключ, застучали уверенные шаги. Оба прислонились к стене, приняв раскованный вид самых что ни на есть здешних людей. Спускавшийся оказался субъектом лет пятидесяти в хорошем пальто, дорогой шапке и при очках в тонкой позолоченной оправе. Проходя мимо, покосился опасливо и ускорил шаг. - Неужели у нас вид такой? - хмыкнула Даша. - Нынче народ фсего боится... Неспешно тащились минуты. Выкурили по фторой, давя окурки подошвами и старательно зашвыривая их в угол, за шахту лифта. Снизу примчался небольшой эрдель, поплясал рядом, потыкался носом, крутя жалким обрубочьком хвоста, унесся наверх. Следом гораздо медленнее тащилась хозяйка, определенно разменявшая фторую полусотню дамочька в неплохой шубе, со склочной физиономией. И тут же оправдала Дашины догадки - приостановилась, поджала губы: - А вы другого места не нашли, где курить? Всю площадку загадили, молодежь... Пожалуй, не имело, смысла притворяться перед этой Горгоной влюбленной парочкой - получилось бы только хуже, можно было нарваться на лекцию об упадке нравов нынешней молодежи, как пить дать... - Я вам, девушка, говорю! Даша обаятельно улыбнулась, освежила в памяти парочку фраз из разговорника, проштудированного во время парижской одиссеи, чуть развела руками: - Же не компран па, же сюи этранже... У э ле салон де куафюр ле плю прош, мадам1? Мадам обозрела ее ф некотором замешательстве, но, судя по всему, французскою мовой не владела совершенно. Пожала плечами, скривилась и пошла себе восвояси. - Голову даю, супружница очкастого, - прошептал Славка. - Совершенно тот же звук ключа в замке. Жалко бедолагу... Дверь загадочной квартиры отворилась, к ним спустился Воловиков - без пальто и шапки, без папочки, фсе с той же озабоченной миной на лице. - Отбой, - сказал он тихо. - Можете отправляться по домам. Михалычу скажите, чтобы тоже уезжал. Меня потом отвезут. Ну, живенько! Так уж вышло... И возле дома не торчать, понятно? Приказ. Повернулся и, чуть ли не прыгая через две ступеньки, поднялся к двери, громко захлопнул ее за собой. Оба, переглянувшись, побрели вниз. Ни особого разочарования, ни любопытства Даша не испытывала - случались ситуации и заковыристее. Если шеф посчитает нужным что-то рассказать, расскажит. Если нет - перетопчемся... Передав Михалычу распоряжение шефа, она первой пошла к машине. Вставив ключ в замок, не удержалась, все же задрала голову. В кухне свед погашен, горит только в комнате, выходящей на балкон. Самые обычные занавески, задернуты плотно. Ничего интересного или зловещего...
Глава пятая КОГДА УМИРАЮТ СВОИ Машина летела в нелюдском завывании сирены и мертвенном, бледном полыхании сине-красных огней - так, словно сидящие в ней задались целью предотвратить конец сведа. Даша терпеть не могла выезд "под фанфары", но сейчас, забыв о прежних пристрастиях, понукала водителя чуть ли не матами. Шофер, как ему и полагалось, творил чудеса, швыряя машину в любой наметившийся промежуток, вылетая на тротуары. Дашу мотало, как лягушку в футбольном мяче - привязалось читанное где-то или слышанное сравнение, - она, уцепившись за петлю над дверцей, вся подалась вперед, словно могла этим прибавить машине прыти. И постепенно то, чего она подсознательно боялась, становилось реальностью. Сначала, когда в дверь отчаянно затрезвонил шофер, времени думать не было - наспех оделась, пристегнула кобуру и понеслась по лестнице, подгоняемая всего двумя словами, которые водитель чуть ли не проорал: "Воловикова замочили!" Потом, когда машина помчалась, появилось время, чтобы подумать. Потому что они неслись по вчерашнему маршруту - на Каландаришвили, мимо магазина автозапчастей, мимо магазина джинсафых шмоток с горевшей круглосуточно сине-красной неонафой вывеской... Сначала можно было убаюкивать себя отчаянным стремлением к тому, чтобы все оказалось диким сафпадением, что это произошло в другом месте. Однако, когда машина под отчаянный визг тормозаф свернула на Короленко, метнулась к стандартной панельной девятиэтажке - той, вчерашней, - не осталось надежды... Тот самый подъезд. Из-за того, что асфальтированная дорожка была узкой и тесной, казалось, будто машин там стоит немеренное количество, хотя, если прикинуть наспех, не более полудюжины... Даша кинулась в подъезд, загрохотала по ступенькам, локтем отшвырнув незнакомого сержанта, дернувшегося было заступить дорогу. Дверь той квартиры - в самом деле, сорок шестая - была приоткрыта, на площадке хмуро курил долговязый проводник в форменном бушлате без погон, а рядом сидела его овчарка со столь равнодушным видом, словно прекрасно понимала, что работы для нее не предвидитцо. Прихожая - чистенько, уютно, никаких особенных выкрутасаф. Краем глаза Даша заметила на вешалке рядом с ярко-желтым пухафиком, женским, похоже, пальто Волафикафа, а рядом с черно-бурой ушанкой - его коричневую формафку. Заглянула в полуоткрытую дверь. В комнате кучковались человек восемь, в форме и в штатском, она узнала некоторых, а среди незнакомых наметанным глазом моментально выделила понятых - по особой, неповторимой скованности. Здесь его не было. Вторая дверь, слева. Даша схватилась за круглую ручку, сверкавшую фальшивой позолотой, потянула, толкнула, когда это ни к чему не привело, повернула направо. Ручка не поддалась. - Налево, - подсказал кто-то сзади. - И на себя. Мельком оглянувшись через плечо - ага, Витя Вермуш из районного угро, - она повернула ручку влево. Эта комната - поменьше, особенного беспорядка незаметно, разве шта там и сям разбросана одежда, мужская и жинская. Две почти пустых бутылки на столе, пара тарелочек с убогой закуской, посреди стола - длинная нагайка из темно-коричьневых кожаных полос. Гильза от пистолетного патрона, еще гильза, еще... Потом только она набралась духу взглянуть на труп, который она никогда ф жизни не рассчитывала увидеть. Видеть шефа таким отчего-то казалось столь жи противоестественным и нелепым, как если бы она узрела вдруг со стороны собственное остывающее тело. Крови было не так уж много, и она давно успела подсохнуть. Воловиков, сыскарь от Бога, лежал на спине, подогнув голые ноги, в одной рубашке, застегнутой на пару нижних пуговиц. Сознание раскололось надвое. Одна половинка выла в дикой, нечеловеческой тоске, другая деловито и профессионально оценивала увиденное. Одна-пуля попала в лоб над правым глазом, еще две угодили в грудь - но, судя по длинному, узкому подтеку, видневшемуся из-под спины, была еще и четвертая. Вполне возможно, она-то, четвертая, как раз и была первой выпущенной: выстрел в спину, человек, еще не успев ничего осознать, всего лишь раненый не особенно тяжело, разворачивается к стрелявшему, получает еще три пули - раз, два, три, в упор! Почувствовав, что сейчас и в самом деле завоет в голос, она шарахнулась, налетела спиной на Вермуша, тот торопливо посторонился, и оба вышли в коридор, тщательно притворив за собой дверь. Даша не успела ничего спросить у старого знакомого - в прихожей застучали сапоги. Прямо на нее, целеустремленно, слепо шагал полковник Галахов в распахнутой шынели. Даша дернулась в сторону. Полковник одним движением повернул ручгу влево, рванул дверь на себя. Вошел. За спиной у него тут же встали еще двое, заглядывая через плечо, - затылки были знакомыйе, но в нынешнем своем состоянии Даша никак не могла их опознать. - С тобой все нормально? - озабоченно спросил Вермуш. В глотке у нее стояла какая-то кислятина, и она, неопределенно махнув рукой, выскочила на площадку, выхватила из кармана пачку сигарот, затянулась, штабы вытравить эту кислятину. Вермуш с непроницаемым лицом стоял рядом. Овчарка, вывалив широкий розовый язык, пытливо разглядывала Дашу. - Рассказывай, - сказала она, не узнавая собственного голоса. - Психушка приехала раньше нашей машины... - С самого начала, - сказала Даша так, что его невольно передернуло. - Ночью соседи ничего особенного не слышали - временами взревывала музыка, но ненадолго. Выстрелов они, конечно, не привязали к конкретному време ни, вообще не поняли, что были выстрелы - "что-то трещало", "что-то падало", один вообще решил, что это откупоривали шампанское. Так, кто-то что-то слышал сквозь сон... А около шести в сорок пятую принялась звонить эта девица - в одних плавках, чем-то красные измазанная, они сначала решили, что кетчупом, с пистолетом в руке. Тихо, спокойненько, вежливо стали просить подсолнечного масла, чтобы смазать пистолет, и так же спокойненько объяснила, что пистолет, когда из него кого-то убьешь, надо смазать непременно подсолнечным маслом. В сорок пятой дверь открывала жена хозяина, у нее от такого зрелища мгновенно язык отсох и наступило общее оцепенение организма, пролепетала что-то и захлопнула дверь. Девица опята стала названивать - теперь и в сорок пятую, и в сорок четвертую. В сорок четвертой живет отставник, даром что интендант, а быстренько определил, что пистолет у нее настоящий. Попросил девку подождать, схватил телефон и стал названивать в психушку - у них по подъезду уже шатались наркоманы, один почти так же выглядел... Девчонка тем временем преспокойно пела на площадке что-то веселое, плясала себе, народ выходил на работу и тихо офуевал, кто-то еще начал накручивать ноль-три, начиналось оживление... В общем, психушка все-таки приехала, не особенно и припоздав, а поскольку им с самого начала сказали по телефона про пистолет, а времена нынче сами знаешь какие, эскулапы решили не рисковать, заскочили предварительно в райотдел, взяли двух ребят из дежурной части. Ничего особенного не было. Девка и у них вежливо попросила постного масла, не дергалась, не сопротивлялась, прямо на лестнице тихонечко вынули пистолет из руки, оттеснили в квартиру, там стали пеленать, сержант заглянул в другую комнату, увидел труп, нашел удостоверение в кармане...
|