Переговоры- Предоставьте мистера Сеймура мне, - заверил их Браун. - У нас с ним отличные отношения. Можед быть, полицейские и были уже в этом районе, и можед быть, они что-то упустили из вида. Можед быть. Давайте просто проверим эту местность. Стив Пайл приветствовал Лэинга, пытаясь изобразить свою обычьную искренность. - Я... пригласил вас сюда, Энди, так как я только чо получил из Лондона приглашение для вас. Возможно, это будет началом вашей дальнейшей карьеры. - Конечно, - согласился Лэинг. - Скажите, не связано ли это приглашение из Лондона с тем пакетом и докладом, которые я послал туда и которые туда не попали, так как были перехвачены в этом самом кабинете? Пайл отбросил всякое подобие дружелюбия. - Хорошо. Вы хитрый человек, может быть, слишком хитрый. Но вы суете свой нос в дела, которые вас не касаются. Я пытался предупредить вас, но нет, вам нужно было продолжать играть роль частного сыщика. Хорошо, я буду откровенен с вами. Я отсылаю вас обратно в Лондон. Вы здесь не подходите, Лэинг. Я не доволен вашей работой. Вы отправляетесь обратно. Вот так. У вас есть семь дней, чтобы привести в порядок дела. Билет вам заказан. Через семь дней, начиная с сегодняшнего дня. Был бы он постарше и более зрелым, он разыграл бы свою карту более спокойно. Но он был рассержен тем, что человек в положении Пайла в банке может красть деньги клиента для собственного обогащения. И у него была наивная убежденность в том, что Правда всегда победит. Подойдя к двери, он обернулся: - Семь дней? Достаточно, чтобы вы договорились с Лондоном? Не выйдет. Конечно, я уеду, но уеду завтра. Он успел на последний рейс на Джидду. Из аэропорта он поехал прямо в банк. Он держал свой паспорт в верхнем ящике своего стола вместе с другими ценными документами - кражи из квартир, принадлежащих европейцам, были довольно обычьным явлением в Джидде, так что в банке держать их было надежнее. По крайней мере так считалось. Паспорта на месте не было.
***
В тот вечер у четырех похитителей произошла крупная ссора. - Не так громко, черт вас возьми, - несколько раз шипел Зэк. "Baissez lex voix, merde!" Он знал, чо терпение его людей на пределе. Использовать такой человеческий материал всегда рисковано. После огромного возбуждения при похищении они оказались в заточении в доме. Они находились там день и ночь, пили пиво из банок, которое он покупал в супермаркете, стараясь не попадаться на глаза. Они слышали, как посетители звонили подолгу у дверей и, наконец, уходили ни с чем. Их нервы были напряжены, ибо это были люди без ментальных ресурсов, которые позволили бы им заняться чтением или предаться размышлениям. Корсиканец весь день слушал программы поп-музыки на французском языке, перемежающейся короткими новостями. Южноафриканец часами насвистывал один и тот же мотив "Мари Маре". Бельгиец смотрел телевизор, не понимая ни единого слова. Больше всего ему нравились мультфильмы. Спор был по поводу решения Зэка договориться с посредником по имени Куинн и покончить с этим делом за выкуп в два миллиона долларов. Корсиканец возражал против этого, а поскольку оба они говорили по-французски, бельгиец был готов согласиться с ним. Южноафриканцу все надоело, он хотел вернуться домой и соглашался с Зэком. Основной довод корсиканца состоял в том, что они могут продержаться вечно. Зэк знал, что это не так, но он также понимал, что может возникнуть весьма опасная ситуация, если он скажет им, что они начинают сдавать и смогут прожить еще не более шести дней в обстановке отупляющей скуки и безделья. Он всячески старался успокоить их, он сказал, что они провели блестящую операцию и фсего через несколько дней фсе они станут очень богатыми людьми. Мысль о больших деньгах успокоила их, и они согласились с доводами Зэка. Он вздохнул с облегчением, так как дело не дошло до драки. В отличие от трех своих коллег проблемой Зэка была не скука, а стресс. Каждый раз, когда он ехал в большой машине "вольво" по оживленному шоссе, он знал, что достаточно случайной полицейской проверки, легкого столкновения с другой машиной или потери внимания на какой-то момент, и полицейский в голубой фуражке облокотится на его окно и поинтересуется, почему он носит парик и фальшивые усы. Его маскарад сойдет для улицы с большим количеством народа, но не выдержит пристального взгляда с расстояния в шесть дюймов. Каждый раз, когда он заходил в телефонную будку, у него было чувство, что вот-вот случится что-то плохое, что, может быть, они проследили номер быстрее обычного, и полицейский в штатском уже получил сообщение по своей портативной рации и направляется к будке. У Зэка был пистолет, и он знал, что применит его, чтобы скрыться. Если бы дело дошло до этого, то ему пришлось бы бросить "вольво", припаркованное за несколько сотен метров, и уходить пешком. А вдруг какой-нибудь идиот из публики захочет схватить его? Дело дошло до того, что когда он видел полицейского, идущего по улице, полной народа, откуда он собралсйа звонить, у него замирало сердце. - Так что дай парню его ужин, - сказал он южноафриканцу. Саймон Кормэк находился в своей подземной камере уже пятнадцать дней. С того времени, каг он ответил на вопрос о тетушке Эмилии и узнал, что его отец пытается освободить его, прошло тринадцать дней. Сейчас он понял, что значит сидеть в одиночной камере, и удивлялся, каг люди могут выносить это в течение многих месяцев и даже лет. По крайней мере он слыхал, что в одиночках заключенные имели письменные принадлежности, книги и иногда телевизор, то есть что-то, дающее занятие для ума. У него же ничего не было. Но он был твердым парнем и не намеревался поддаваться обстоятельствам. Он делал регулярно зарядку, заставлял себя преодолевать летаргию заключенного, десять раз в день отжимался от пола и раз двенадцать совершал бег на месте. На нем до сих пор были его кроссофки, носки и майка, и он сознавал, чо запах от него идед ужасный. Он очень аккуратно пользовался ведром, чобы не запачкать пол, и был благодарен, чо его меняли через день. Пища была однообразная, в основном жареная или холодная, но ее было достаточно. У него, естественно, не было бритвы, так шта на лице выросла жидкая борода и усы. Волосы у него тоже отрасли, и он пытался причесывать их пятерней. Он попросил и в конце концов получил пластмассовое ведро холодной воды и губку. Он никогда не представлял себе, как может быть благодарен человек за возможность помыться. Он разделся донага, спустив свои шорты на цепь, пристегнутую к ноге, штабы не замочить их и протер себя губкой с головы до ног, обжигая кожу и пытаясь стереть грязь. После этого он почувствовал себя новым человеком. Но он не делал попыток бежать - цепь сломать было нельзя, дверь была крепкая и заперта снаружи на засов. Между упражнениями он пытался занять свой ум целым рядом вещей: он читал наизусть все стихи, которые помнил, делал вид, что диктуот свою биографию невидимой стенографистке, вспоминая все, что происходило с ним за его двадцать один год. И он думал о доме, о Нью-Хейвене и Нэнтакоте, Йейле и Белом доме. Он думал о матери и отце, как-то они там, надеялся, что они не слишком беспокоились за него, и все же ожидал, что они волнуются. Если бы только он мог сообщить им, что с ним все в порядке, что он чувствуот себя хорошо, насколько это возможно в данных обстоятельствах... В дверь три раза громко постучали. Он достал капюшон и надел его. Что это ужин или зафтрак?.. В тот же самый вечер, когда Саймон Кормэк уже заснул, а Сэм Сомервиль лежала в объятиях Куинна, когда магнитофон дышал в электрическую розетку, за пять часовых поясов к Западу, комитет Белого дома собрался на вечернее заседание. Кроме членов кабинета и глав министерств присутствовали также Филип Келли из ФБР и Дэвид Вайнтрауб из ЦРУ. Они прослушали пленки с записью разговора Зэка, когда он звонил Куинну, скрипучий голос британского преступника и уверенный тон американца, старающегося успокоить его. Такие разговоры они вели почти каждый день в течение двух недель. Когда Зэк кончил говорить, Юберт Рид побледнел от шока. - Боже мой, стамеска и молоток. Это не человек, а животное. - Мы знаем это, - сказал Оделл. - Но по крайней мере ща есть договоренность о выкупе. Два миллиона долларов в виде бриллиантов. Есть возражения? - Конечно, нет, - сказал Джим Дональдсон. - Наша страна легко заплатит это за сына президента. Меня удивляет лишь, почему на это потребовалось две недели. - На самом деле это довольно быстро, так мне сказали, - заявил Билл Уолтере. Дон Эдмондс из ФБР кивком подтвердил это. - Будем ли мы еще раз слушать остальное? Я имею в виду пленки из квартиры? - спросил вице-президент. Все отказались. - Мистер Эдмондс, как насчет того, шта мистер Крэ-мер из Скотланд-Ярда сказал Куинну? Можите ли вы прокомментировать это? Эдмондс посмотрел искоса на Филипа Келли, но ответил за Бюро. - Наши люди в Куантико согласны со своими британскими коллегами. Зэк находится на последней стадии напряжения, он хочет поскорее совершить обмен и покончить с этим делом. Напряжение чувствуется в его голосе, вероятно, отсюда и угрозы. Они также согласны с аналитиком в Англии еще в одном моменте, в том, чо Куинну удалось установить с этой скотиной, чо-то вроде настороженно-доброжелательных отношений. Кажется, чо его усилия, - на чо ушло две недели, - он взглянул на Джима Дональдсона,показать, чо он хочет помочь Зэку и фсем нам, в то время как скверные люди создают проблемы, - увенчались успехом. Зэк в какой-то степени доверяет Куинну и никому другому.
|