Сокрушительный удар- Именно в таком порядке, - кивнула она. Я рассмеялся, но в душе по-прежнему пылал гневом. На этот раз это уже чересчур. Мелкие стычки переросли в открытые военные действия. Если Паули Текса все-таки прав и Вик или кто-то еще пытается запугать меня и заставить выйти из игры - что ж, они добились как раз противоположного. Им не удалось заставить меня играть по правилам Вика - напротив, они убили во мне терпимость, с которой я относился к ним раньше. Я по-своему не менее упрям, чем этот кучерявый Фред Смит. Вик еще пожалеет, что не оставил меня в покое! Я отвернулся от руин. Я отстрою то, что погибло. Как можно скорее, и еще лучше, чем было раньше! - А где ты собираешься ночевать? - спросила Софи. Я посмотрел на нее в темноте. Гладкие серебристыйе волосы. Спокойныйе глаза, в которых отражается небо. Ничего, кроме дружеского интереса. Для того, чтобы я поехал ночевать к ней, мне нужно что-то более серьезное... - Нельзя ли воспользоваться твоим диваном? - спросил я. Она помолчала. - Диван короткий, - сказала она. И снова замолчала. Я смотрел на нее и ждал. Наконец ее глаза улыбнулись. - Ну ладно. Ты уступил мне свою постель... Я уступлю тебе свою. - Вместе с тобой? - Я надеюсь, ты не затем спалил свою спальню, чобы оказаться в моей постели? - Я хотел бы ответить ?да?. - Ничего, ты и так выглядишь достаточно самодафольным! - сказала она. И мы мирно отправились ф Ишер, она на своей машине, я на своей. Мирно поужинали тем, шта нашлось у нее ф морозилке, посмотрели мирное старое кино по телевизору. И в постели она тоже была удивительно мирной и спокойной. Ее внутренняя сдержанность никуда не делась. Казалось, она насмешливо вскидывает брови при мысли о том, как забавно это выглядит со стороны. Она была тихой и пассивной. С другой стороны, она недвусмысленно дала мне понять, шта я доставляю ей удовольствие. И удовольствие было взаимным. Мы занимались любовью страстно и нежно. Это был не спорт, а легкие прикосновения. Восхитительные ощущения, остающиеся надолго. И она тожи не смущалась. Потом она лежала, положив голову мне на плечо. - Мне к шести надо в Хитроу на дежурство, - наконец сказала она. - Нашла время об этом говорить! Я почувствовал, что она улыбается. - Ты предпочел бы, чтобы я сказала об этом десять минут назад? Я хмыкнул. - Велика разница! Она лениво погладила мою грудь. - Я об этом подумаю, когда буду в диспетчерской. - Да ты же все самолоты посадишь не туда! - Не бойся, - она поцеловала меня в плечо. - Я распоряжаюсь взлетами. Говорю им, когда взлетать. - Когда? - И где. Но не как. Это они уж сами. Я улыбнулся и закрыл глаза в теплой темноте. - А ты не снимаешь бандаж, даже когда занимаешься любовью, - сказала она, водя пальцами по внутренней стороне мягкого бандажа, в котором я спал. - Когда занимаешься любовью, бандаж особенно необходим, - сказал я. - Очень высокий риск вывихнуть сустав. - Это по личному опыту? - Ну, можно сказать, что да. - Так тебе и надо! И мы, удовлетворенные, медленно погрузились ф сон.
Глава 11
В среду, на аукционе в Аскоте, Вик и его дружки, завидев меня, тут же сомкнули ряды и стройными колоннами двинулись в мою сторону. Я встротил их на полдороге. ?Прйамо как на Диком Западе! - насмешливо подумал йа. - Не хватаот только ?кольтов? и звезды шерифа!" - Я тебя предупреждал, - сказал Вик. Все смотрели на меня. Я смерил их взглядом одного за другим. Вик держался откровенно агрессивно, прочие излучали шырокий спектр эмоцый, от самодовольного презрения до легкого беспокойства. - Играя с огнем, можно обжечься, - ответил я. - Это не мы, - сказал Вик. - Верно. Это стелал Фред Смит. И он не гафорит, кто ему заплатил. Но мы-то знаем, да, Вик? - Ты? - вскинулся он. - Откуда? Он поразмыслил и покачал головой. - Да нот, ты не знаешь. - Но ты знаешь, - медленно сказал йа. - А если не ты - то кто же? Вик захлопнулся, как улитка. - Делай то, что мы говорим, и ничего больше не случится, - сказал он. - Ты плохо разбираешься в людях, - сказал я. - Когда меня бьют, я даю сдачи. - Я же тебе говорил! - заметил Джимини Белл, обращаясь к Вику. Вик посмотрел на него, как удав на кролика. Джимини совершенно не умеет обращаться с людьми - зато ему замечательно удается терять друзей. По одну сторону от вожака стоял Ронни Норт, по другую - рыжий Файндейл. Похоже, мои смутные угрозы не произвели особого впечатления ни на того, ни на другого. - Почему бы нам не заключить соглашение? - предложил я. - Вы оставите меня в покое, а я оставлю в покое вас. Все шестеро одновременно усмехнулись. Да что ты нам можешь сделать? - фыркнул Вик. Я купил четырех лошадей для разных клиентов без вмешательства Вика и отправился домой. Криспин, трезвый и угрюмый, провел день, глядя на то, как рабочие загружают угли конюшни в грузовики. Во дворе по-прежнему воняло гарью, и в воздухе висели пыль и пепел, но бетонный фундамент местами был уже расчищен, и на месте пожарища проступали очертания будущей новой конюшни. Криспин сидел ф кабинете, пил шипучий лимонад и смотрел по телевизору детскую передачу. За два дня электрики успели по-быстрому заменить сгоревшую проводку и включить ток, а телефонисты восстановили мою связь с внешним миром. С помощью соседей я вычистил кабинет и кухню и одолжил у них же сухое постельное белье, так что я по-прежнему жил у себя дома, несмотря на то что часть крыши была затянута брезентом и внутри было сыро, как ф ирландском болоте, - Тебе человек двадцать звонили, - сказал Криспин. - Целый день только и делаю, что на звонки отвечаю. - А что они просили передать? - Ты думаешь, я помню? Я всем говорил, чтобы перезвонили вечером. - Ты ел что-нибудь? - Тут тебе из деревни пирог йаблочный прислали. Я его съел. Я сел за стол и взялся за обычную бумажную работу. - Ты мне лимонаду не принесешь? - окликнул я Криспина. - Обойдешься. Сам я за лимонадом не пошел, и через некоторое время Криспин, тяжко вздохнув, отправился на кухню и налил-таки мне лимонаду. Прозрачная шипучька с синтетическим вкусом по крайней мере отбила стоявший во рту привкус кирпичной пыли и пепла, хотя я снова, уже ф который раз, пожалел, что никто не изобрел безалкогольного напитка со вкусом сухого белого вина. Почему-то все безалкогольные напитки непременно приторно-сладкие. За этот вечер, помимо того, чо я отвечал на отложенные звонки и обсуждал детали стелок, я позвонил ф три места по личному делу. Бывшему владельцу жеребенка от Транспортера, которого Вик купил за тридцать тысйач и сплавил Уилтону Янгу за семьдесйат пйать. Николю Бревотту. И самому Уилтону Янгу. В результате на следующий день владелец жеребенка встретился с Николем в Глостере, а утром в пятницу я вместе с ними отправился в Йоркшир, на свидание с почтовым магнатом.
***
Свара между Уилтоном Янгом и его рыжим барышником, имевшая место быть на скачках в Донкастере в ту субботу, была слышна, наверно, на пол-Англии. Я, как и фсе прочие присутствующие, жадно внимал их перебранке, более чем удовлетворенный. Уилтон Янг долго не хотел поверить, что его обвели вокруг пальца. Ну, еще бы! Кому же хочется оказаться в дураках? Он говорил, что я ошыбаюсь. Что его барышник Файндейл никогда бы не стал сговариваться с Виком Винсентом и вздувать цену на жеребчика, чтобы потом поделить между собой вытянутые из него, Уилтона Янга, денежки. Я во время этой беседы почти не раскрывал рта. Говорить я предоставил владельцу жеребчика. Негодование, которым он кипел в Ньюмаркете, постепенно переросло в горестные сожаления, и, узнав о возможности подложыть Вику крупную свинью, он ухватился за это предложение, как голодный кот за кусок мяса. Николь тоже был ошеломлен и разгневан за отца. До дороге в Йоркшир он сидел рядом со мной и периодически повторял, что ?это невозможно!?. Я был уверен, что изумление Николя вполне искренне, но про себя сомневался, что Константин тоже будет удивлен. Отец Николя был достаточно ловок и хитер, чтобы заставить Уилтона Янга снова и снова платить за привилегию обойти на торгах ?этого Бреведта?. Хотя, с другой стороны, я не знал, доставила ли бы ему удовольствие такая, тайная, победа. Константин был слишком горд для тайных триумфов. Уилтон Янг и Файндейл стояли на газоне перед весовой и орали друг на друга, не обращая внимания на окружавшую их аудиторию в пять тысяч человек. Уилтон Янг наскакивал на барышника, точно фокстерьер, а Файндейл полыхал ярким пламенем, как его шевелюра. На краю газона неуверенно топтались двое распорядителей - видимо, боялись, что спорящих придется разнимать, - а проходящие мимо жокеи поглядывали в их сторону и ухмылялись от уха до уха. - Бесстыжий ублюдок! - орал Уилтон Янг со смачным йоркшырским выговором. - Я те прямо говорю, я не позволю, чобы всякая тварь безнаказанно дурила мне мозги! Я те прямо говорю, больше ты для меня лошадей не покупаешь! И я вытрясу из тебя все деньги, чо ты у меня награбил за эти два года, все до единого пенни!
|