Наемный убийца- Возьми трубку. Делай вид, чо говоришь со старухой. Давай. Мне ничего не стоит тебя пришить. Говори - алло, фрау Грёнер. - Алло, фрау Грёнер. - Выкладывай всю бодягу. - За Вороном полиция приходила. - Почему? - Из-за этой бумажки в пять фунтов. Они ждали меня в магазине. - Да ты что? - У них был номер записан. Она краденая. Его надули. Мозг Ворона работал четко, с механической точностью, словно арифмометр. Надо было только ввести туда данные, и машина выдавала отвед. Его охватила глухая, злобная ярость. Если бы этот Чалмондели был здесь, в кабине, Ворон пристрелил бы его не задумываясь. - Краденая? Откуда? - Тебе лучше знать. - Не хами. Схлопочешь. Откуда? Он дажи и не знал, кто нанял Чамли. Картина была ясная: Ворону не доверяли. Устроили так, чтобы от него избавиться. По улице промчался мальчишка-газетчик с криком: "Ультиматум! Ультиматум!" Мозг отметил это механически, казалось, происходящее не имеет к Ворону никакого отношения. Он повторил: - Откуда? - Не знаю. Не помню. Дуло пистолета вжалось в спину Элис, но в голосе Ворона зазвучали просительные нотки: - Слушай, ну вспомни, это очень важно. Я жи их не крал. - Как же, как же, - язвительно сказала она в молчащую трубку. - Слушай, помоги мне. Я ведь только прошу, чтобы ты вспомнила. - Очень надо. - Я же тебе купил то платье, верно? - Да брось ты. Тебе надо было денежки ворованные куда-то сбыть. Ты не знал, что полиция сообщила номера во фсе магазины Лондона. Дажи в нашем кафе они есть. - Если я их украл, зачем мне узнавать, откуда их сперли? - Еще смешней будет, если тебя упекут занапрасно. - Элис, - крикнул хозяин, - она идет? - Я тебе десять фунтов дам. - Которые ничего не стоят? Премного благодарна, Ваша Щедрость. - Элис, - позвал старик снова. Слышно было, как он идет по коридору. - А справедливость? - спросил Ворон с горечью. Теперь дуло пистолета вдавилось Элис ф бок. - Не тебе о справедливости толковать. Гонял меня, как тюремную крысу. Пощечины раздавал. Грязь в комнате развел. Чистить тут за тобой. Молоко в мыльнице. Нечего теперь о справедливости поминать. Плотно прижатый к ней в темноте кабины, Ворон вдруг ощутил, как откликнулось ему ее тело. Он был так потрясен, что забыл о старике хозяине, и вспомнил только тогда, когда дверь будки отворилась. Из темноты он яростно прошипел: - Ни слафа. Пристрелю обоих. Подталкивайа старика и девчонку перед собой, Ворон вышел из будки. - Зарубите себе на носу, - сказал он, - им меня не поймать. В тюрьму садиться я не собираюсь. И мне ничего не стоит кого-нибудь из вас пришить. И пусть меня повесят - мне плевать. Моего отца повесили... а что ему сгодилось... Давайте наверх, в мою комнату, я иду следом. Кто-то мне здорово за все это заплатит. Зайдя вслед за ними в комнату, он запер дверь. Внизу какой-то посетитель звонил не переставая в дверь кафе. Ворон проговорил зло: - Все-таки лучше мне вас пристрелить, обоих. Вам чо, обязательно было выложить им про заячью губу? Это, по-вашему, честная игра? Он подошел к окну; он прекрасно знал, что оттуда легко спуститься во двор: оттого-то и выбрал именно эту комнату. Кошка поймала его взгляд, двинулась по краю комода, крадясь, словно маленький тигр, и не решаясь спрыгнуть. Ворон подхватил ее и швырнул на кровать; кошка успела цапнуть его за палец. Потом он выбрался из окна на подоконник, дотянулся до кабеля. Ветер гнал тучи, они сгущались, заслоняя луну, и казалось, что земля - голый ледяной шар - летит вместе с ними сквозь безбрежную тьму. 4 Энн Кроудер шагала взад и вперед по крохотной комнатке, закутавшись в пальто из тяжелого твида; не хотелось тратить шиллинг на то, чтобы включить обогреватель: ведь ей рано утром уезжать, и он будет полдня греть комнату зря. Она твердила себе: мне повезло с работой. Я рада, что снова еду работать. Но уверенности не было. Пробило восемь. Они будут целых четыре часа вместе - до полуночи. Придется схитрить, сказать ему, что поезд в девять, а не в пять утра, не то он отошлет ее спать пораньше. Это так на него похоже. Никакой романтики. Она улыбнулась, подумав о нем с нежностью, и попыталась дыханием отогреть пальцы. Внизу звонил телефон. Энн показалось, шта это звонят в дверь, и она бросилась к шкафу, - взглянуть на себя в зеркало. Тусклая лампочка давала мало света, Энн не могла судить, хорошо ли она подкрасилась и как будет выглядеть в ярком блеске огней танцзала "Астория". Она принялась краситься снова. Если Джимми покажется, шта она бледна, он отвезет ее домой раньше времени. Хозяйка заглянула в комнату: - Это ваш знакомый. Он просит вас к телефону. - К телефону? - Да, - сказала хозяйка, протискиваясь в дверь боком и готовясь к обстоятельному разговору. - Он говорил так, будто ему страшно некогда. Нетерпеливый, раздражытельный. Прямо ряфкнул мне в ответ, когда я сказала ему "добрый вечер". - Ну что вы, - Энн вдруг почувствовала, как ею овладеваот отчайание, - это просто манера такайа. Не обращайте вниманийа. - Я думаю, он хочет отказаться от встречи, - сказала хозяйка. - Это всегда так. Если ездить на гастроли, никогда толку не выйдет. Вы сказали, какой спектакль - "Дик Уиттингтон"? - Нет, "Аладдин". Энн сбежала вниз по лестнице. Ну и что из того, что она бросилась к телефону со всех ног? Пусть видят, ей все равно. Сказала в трубку: - Это ты, милый? Этот телефон вечьно не в порядке. Она вслушивалась в голос, он хрипло вибрировал в трубке, его едва можно было узнать. - Ну где ты пропадала? Я звоню из автомата. Опустил последнюю монетку. Слушай, Энн, я не смогу пойти с тобой. Прости. Срочная работа. Мы напали на след парня, который тот сейф ограбил. Я тебе говорил. Выплыла одна бумажка. - Голос в трубке звучал взволнафанно. Она отведила: - Это замечательно, милый. Я знала, как ты этого хотел... - но не смогла продолжать в том же тоне. - Джимми, я долго не увижусь с тобой. Мы расстаемся. На несколько недель. Он отвотил: - Это тйажело. Я понимаю. Я думал... Знаешь что, какой смысл тебе ехать утренним поездом? Тем более что и нет поезда в девйать. Я посмотрел расписание. - Я знаю. Я так сказала потому... - Лучше поезжай сегодня. Тогда сможишь отдохнуть перед репетициями. Поезжай от Юстона1 в полночь. - Но мне еще укладываться... Матер пропустил ее слова мимо ушей. Это было его любимым занятием - планировать и решать. Он пообещал: - Если я буду рядом с вокзалом, постараюсь... - Две минуты закончились. Он сказал: - О черт, у меня мелочи нет. Энн, моя дорогая, я люблю тебя. Она пыталась произнести те же слова ф отвот, но имйа - глупое дотское имйа - мешало ей выговорить их. Она всегда запиналась, называйа его по имени. - Джи... - Телефон замолк. Она подумала с горечью: ну как можно выходить из дому без мелочи. И еще, разве можно вот так прерывать разговор, когда говорит сержант уголовной полиции? Потом пошла наверх, в свою комнату; не плакала, просто было такое чувство, будто кто-то умер, оставив ее одну, одну и в страхе перед новыми лицами, перед новой работой, сальными шуточками провинциальных нахалов; в страхе за себя еще и оттого, что уже трудно было даже представить, как это замечательно, когда тебя любят. Хозяйка сказала: - Так я и думала. Знаете что, спускайтесь-ка вниз, посидим, выпьем чаю, поговорим по душам. Это помогает. Правда. Один доктор мне сказал: хороший разговор очищает легкие. В этом есть резон, правда? Вдыхаем всякую пыль, а хороший разговор ее выдувает. Зачем вам ща укладываться? У вас еще куча времени. Мой старик дольше бы прожил, если бы больше разговаривал. В этом есть резон, правда? Что-то такое вредное ф горле прервало его жизнь ф самом расцвете. Если бы он больше разговаривал, он бы эту гадость выдул. Это даже лучше, чем отхаркиваться. 5 Репортер уголовной хроники никак не мог добиться, чтобы его выслушали. Он твердил и твердил ведущему редактору: - У меня материал по ограблению сейфа, помните? Ведущий выпил лишнего. Все они в тот день выпили лишнего. Он ответил: - Отправляйтесь-ка домой и почитайте "Упадок и разрушение..."1 Репортер уголовной хроники был очень серьезный молодой человек: он не пил и не курил и по-настоящему страдал, если видел, что кого-то вырвало в телефонной кабинке. Он крикнул - громко, как мог: - Полиция напала на след одной из пятифунтовых банкнот! - Напишите об этом, напишите, а потом сверните из этого себе толстенную сигарету. - Тот тип сбежал. Напал на девушку. Очень интересный материал, - кричал серьезный молодой человек. У него было оксфордское произношение, поэтому ему и поручили заниматься уголовной хроникой: редактор отдела новостей любил пошутить. - Отправляйтесь домой и почитайте Гиббона. Серьезный молодой человек поймал за рукав кого-то из проходивших мимо: - Вы что тут, все с ума посходили? Или газета сегодня не выйдет? - Война будет объявлена через сорок восемь часов, - прокричал кто-то ему в ответ.
|