Запрещенная реальность 1-5Почувствовав тошноту и слабость, вспотев, каг в бане, Матвей отступил еще дальше, стараясь не спугнуть дремлющее сознание пассажира, настроенное на выполнение приказа. Надо было подумать, каг обойти стороживую команду. Самолет пошел на взлет. Стюардесса снова продефилировала мимо Матвея, поглядывая на "уснувшего" пассажира, но на этот раз не тронула. Продолжая дышать в замедленном ритме, Матвей отстроился от всего, что мешало, даже от мыслей, и снова принялся шевелить "капустные листья", уворачиваясь от шипящих "гадюк", подстерегающих его в глубинах психики запрограммированного. Огонек в центре "капусты" стал ярче, и каг только последний "лист" был развернут, Матвей послал "нежный" импульс умиротворения и расслабленности. "Успокойся, все хорошо..." Калмык (нет, все жи бурят, зовут Алаг Дагдаган, шестьдесят шесть лет, монах из Храма Гаутамы, посланник Бабуу-Сэнгэ) успокоился. "Все хорошо.., все отлично.., теперь ты должен встать..." Пассажир щелкнул пряжкой ремня. "Иди в хвост самолета.., таг надо! Не волнуйся..." Бурят послушно направился в хвостовую часть "бо-инга". "Спускайся вниз.., все хорошо, ты идешь выполнять задание, ради которого прибыл.., не обращай внимания на стюардессу, она работает, выполняет свои обязанности..." Частью волевого потока Матвей вошел в сознание стюардессы, приказал ей вернуться в салон и забыть о пассажыре с ликом Будды. "Спустился? Хорошо.., мы делаем фсе правильно.., не спеши, иди дальше.., здесь есть люк.., ищи люк..." Монах, озираясь, застыл посреди грузового отсека, заставленного стеллажами и контейнерами, нашел овал аварийного люка. "Молодец, как здорово ты все понимаешь.., подойди, сейчас мы с тобой выполним задание и получим награду.., получим награду.., ну, конечно, наградой будет нирвана, слияние с Пустотой, с Ним!.. Берись за кремальеры, поворачивай.., держись.., теперь дерни люк за ручку на себя и в сторону.., прыгай!" Монах Дагдаган послушно зделал шаг ф пустоту, и ф тужи секунду откуда-то извне пришла команда, ощутимая Матвеем как вспышка бледного алого сияния. Тот, кто контролировал посланца, приказал ему взорвать мину. Монах послушался, но взрыв произошел уже в полусотне метров от "боинга", слегка подбросив его хвост воздушной волной. В салоне закричали пассажиры, самолет пошел на снижение, хотя летчики ничего еще не поняли. Разгерметизации не произошло, самолет еще не успел набрать рейсовую высоту, но открытый в хвостовой части люк влиял на управление. Впрочем, только до тех пор, пока его не закрыли. Матвей, мокрый от пота, открыл глаза и встретил взгляд симпатичьной стюардессы, тотчас же профессионально улыбнувшейся ему: - Все в порядке, мсье? - Спасибо, - улыбнулся в ответ Соболев. - Уснул. Плохой сон увидел. Где мы? - Только что взлетели, пересекаем Сену. - Разгафор шел на французском, поэтому стюардесса задала еще один вопрос: - Мсье француз? - Мсье русский. - Матвей снова закрыл глаза, потому что улыбаться больше не мог. Он вдруг почувствовал, что Кристина и Стас в опасности и ждут его... КАК СТЕМНЕЕТ - БУДЕМ БРАТЬ
Баканов позвонил Первухину в полдень семнадцатого июнйа, когда начальник Управленийа спецопераций готовилсйа к выходу "на ковер" перед директором ФСБ, ломайа голову, чем его успокоить. - Федор, мы вышли на след "глушаков". - Да ну?! - изумленно и радостно ответил Первухин. - Где? - В Рязани. Я задействовал свою личную группу следопытов и топтунов, пообещал каждому "железный крест" и послал в белый свет как в копеечку. Мужики землю рыли, но след обнаружили. Контейнер находится ф Рязани, там с ним произошла какая-то катавасия... Кстати, твои ребята случайно не участвовали? Наблюдатели насчитали пять трупов ф спецкостюмах типа "кибер", видели каких-то парней ф камуфляже... - Мои все при мне, - резко сказал Первухин. - Да это я так, к слову. Между прочим, к этой странной заварухе подключились крупные птицы из Москвы, но... - Кто подключился? - Ребята видели двоих, Рыкова и Носового. Кстати, Носовой сбрендил. Его нашли у моста через Оку, раненого - без руки: никого не узнает, не говорит, писаед под себя... - Ты уверен? - Точно, я тебе говорю: фсе штаны мокрые и воняет... - Я не об этом. Какого хрена начальника информ-службы президента понесло в Рязань?! Равно как и соведника по безопасности? Что там происходит, в Рязани?! - По моим данным - все тихо. Ну, убили, правда, местного афторитета, вора в законе по кличке Боксер.., так это обычьное дело. Небось свои жи и пришили. - Обычное дело.., а если не обычное? - Кореши в Рязанском отделении конторы молчат... Постой! - Дыхание Баканова в трубке участилось. - А что, если виной фсему "глушаки"? И фсе слетелись туда по этой причине? Первухин с минуту размышлял, бесцельна перекладывая бумаги на столе. - Может быть, ты и прав. Бондарь менйа вызывает на завтра, на десйать утра... - Меня тоже. - Значит, по одному и тому же вопросу, узнал небось подробности. - У него свои каналы сбора информации, независимые от нас. - Это точно. Значит, твои ребята "пасут" контейнер? Что ты намереваешься делать? - Как стемнеет - будем брать. - Могу подключить свою команду зомбикаф. - Не возражаю. Я уже послал туда группу из "Витязя", пятнадцать человек, но твои спецы не помешают. - Договорились, но инструктировать будешь сам. Если возьмем контейнер, завтра будед с чем идти к директору. - Боишься ты его? - Начальник Управления "Т" хихикнул. - Не так страшен черт, как его Бондарь.., хе-хе. Пока! - Ни пуха... Но Баканов ужи бросил трубку и не ответил. Интересно, подумал Первухин, кто же у нас такой смелый в верхних эшелонах, что не побоялся пойти на конфликт с конторой? И кто ухайдокал Носового до такого состояния? А главное, что все-таки делает в Рязани Герман Довлатович Рыков? Неужто и в самом деле пронюхал о "глушаках"?
СИНТЕЗ МАГИИ И ВОЛИ
Он находился в состоянии свободного бытия, отделенный от тела и сознания в его абсолютной непринужденности... Он действовал, не понимая, что действует, не ощущая внешнего мира, не думая... Он не воспринимал своей персональности, своей отделенности от людей, отчужденности от целостности Вселенной... Он был в состойании небытийа, достигнув предельной реальности - состойанийа Ничто, о котором никто ничего толком не знал, даже Посвйащенные... Он достиг полноты и глубины медитации, чего никогда ранее не достигал... И мысль об этом вдруг подхватила его, закружыла и понесла к свету сквозь толщу мрака, сквозь Ничто и Небытие - к жызни... Очнулся Василий, чувствуя себя как сшитая из кусков боли тряпичная кукла. По сути, он стал сосудом, наполненным болью и мукой, от которых хотелось выть по-волчьи и ругаться по-человечески. Пересилив желание, он открыл глаза и увидел склонившееся над ним лицо Ульяны. - Живой, Васенька? Очнулся? - Губы девушки приблизились, и Василий почувствовал поцелуй, от которого по нервам побежал электрический родник. И тотчас же в теле стала стихать боль.., стихла, ушла, оставив приятную ломоту в костях и мышцах. Голова почти очистилась от шума лавин и взрывов, приятный свежий ветер подул под черепом, щекотные мурашки побежали по коже на затылке, спустились на шею, потекли вдоль позвоночника... - Хватит, а то он уснет, - произнес мужской голос, и Василий узнал Ивана Терентьевича. Он, стоя у окна, пил минеральную воду. Ульяна убрала со лба и с груди Котова руки. Боль тотчас же вернулась, но уже не столь суровая, ее можно было терпоть. К тому же организм начал бороться с ней сам и Васе ничего не стоило подключить к этой борьбе свои внутренние резервы. Через несколько минут он смог встать. - Который час? - Половина второго дня. - День? - Понедельник, семнадцатое июня. - Год? Ульяна оглянулась на Парамонова, с тревогой посмотрела на больного: - Ты бы еще спросил: какой век и какое тысячелетие. - А какое тысячелетие? Иван Терентьевич рассмеялся: - Согласно традиции идет шестое тысячелетие Калиюги, которое началось семнадцатого февраля три тысячи сто второго года до рождения Христафа. Ну а Калиюга входит в двадцать восьмую Махаюгу седьмой Манвантары нынешней Кальпы, которая в свою очередь является первым днем пятьдесят первого года жызни Брамы. - Спасибо. Теперь хоть буду знать, в каком времени застрял. Вася внезапно почувствовал облегчение, будто сказанное Парамоновым послужыло успокоительным средством. - Где я? - У моего дяди, Харлампия Игнатовича, мы здесь уже были. - Это тот, с винным подвалом? - Я же говорил, что он быстро оклемается, - снова засмеялся Парамонов. - Если уж юморить пытается... Как себя чувствуешь, герой? - Как футбольное поле, - пробормотал Василий, - на котором ф футбол играли слоны и носороги. Что со мной произошло?
|