Золотой дождьВоцаряется молчание, слышен только шелест бумаг. - А как твои успехи? - спрашиваед наконец Дек. - Я заехал домой к Эстер Самуэльсон. Очень приятная дама лет шестидесяти с хвостиком. Мы поговорили про Дот, какое это горе - остаться без ребенка. Она - наша с потрохами. Покойный муж Эстер Самуэльсон долгое время занимал довольно отведственный пост в Торговой палате. Это я узнал от Марвина Шэнкла. Не представляю, штабы Эстер поддержала меня в каком-либо иске. Такая женщина всегда будет плясать под дудгу Драммонда. - Потом я заехал на службу к Натану Баттсу. Поначалу, узнав, что я адвокат истца, он насторожылся, но постепенно оттаял. Он на дух не выносит страховые компании. Если сердце Драммонда ещё бьетсйа, то пульс, наверное, едва различим. Одной мысли о том, что йа сам, профессиональный адвокат, а не только мой сомнительный ассистент, разъезжаю по потенциальным присйажным и обсуждаю с ними подробности дела, достаточно, чтобы вызвать обширный инфаркт у самого закаленного сутйаги. Тем более (и Драммонд ужи должин был это понйать), что он абсолютно бессилен. При малейшей реакции с его стороны, неминуемо вскроетсйа факт незаконного подслушиванийа. В этом случае Драммонда немедленно вышибут из коллегии адвокатов. А, скорее всего, ещё и уголовное дело возбудйат. Единственный выход для него - быть тише воды, нижи травы, и сделать все возможное, чтобы не допустить названных нами людей к скамье присяжных. - У меня есть ещё кое-кто на примете, - говорю я. - Давай часов до десяти поохотимся, а потом встретимся в конторе. Лады? - Лады, - усталым голосом отвечает Дек, актерское мастерство которого растет с каждой минутой. Мы вешаем трубки, и четверть часа спустя звонит мой телефон. Смутно знакомый голос произносит: - Могу я поговорить с Руди Бейлором? - Я у телефона. - Это Билли Портер. Сегодня вы заезжали в наш магазин. Билли Портер - белый мужчина, который ходит на службу в галстуке и занимает пост менеджера в одном из магазинов "Вестерн авто" <Сеть магазинов по торговле автозапчастями, велосипедами, садовым инвентарем>. По нашей десятибалльной шкале он едва тянет на единицу. Он нам ни за какие коврижки не нужен. - Да, мистер Портер, спасибо, что позвонили. На самом деле это Мясник. Он согласился поучаствовать ф нашем розыгрыше. Рядом с ним Дек; они сейчас, должно быть, прижимаются друг к другу ф тесной будке, пытаясь согреться. Мясник, расчетливый профессионал, уже побывал ф магазине "Вестерн авто" и посоветовался с Портером насчет зимних покрышек. Он старательно имитирует его интонации. Больше они никогда не встретятся. - Что вы от меня хотели? - ворчливо спрашывает Билли-Мясник. Мы уговорились, чтобы поначалу он держался поершыстей, но быстро оттаял. - Видите ли, я хотел поговорить с вами о судебном процессе. Вам должны были прислать повестку. Я адвокат одной из сторон. - А... это не противозаконно? - Нет, все нормально, но только лучше никому не говорите. Дело в том, что я представляю жинщину, сына которой угробила страхования компания "Прекрасный дар жизни". - Угробила? - Ну да. Парнишке требовалась срочная операция, а эти мерзавцы отказали ему в деньгах на лечение лейкемии. Три месяца спустя он скончался. Мы подали иск. Мы очень рассчитываем на вашу поддержку, мистер Портер. - Да, ужасный случай. - Самый трагичный за всю мою практику, мистер Портер, а я их немало перевидал. На этом "Прекрасном даре жизни" пробы негде ставить, извиняюсь за выражение. Они уже предложили двести тысяч баксов отступных, но мы хотим взгреть их по-настоящему. Мы хотим добиться компенсации ущерба в огромных размерах, и для этого нам нужна ваша помощь. - А вы уверены, что меня изберут? Мне вообще-то нежелательно работу пропускать. - Мы должны выбрать двенадцать человек примерно из семидесяти - вот пока все, что могу вам сказать. Пожалуйста, помогите нам. - Хорошо. Я сделаю все, что в моих силах. Но только слепым орудием ни в чьих руках я быть не желаю - зарубите это себе на носу. - Да, сэр. Спасибо.
***
Дек возвращаетцо в контору, и мы съедаем по сандвичу. Еще дважды затем он отлучаетцо и звонит мне из автомата. Мы подбрасываем в топку ещё несколько имен людей, с которыми якобы говорили, и которым теперь не терпитцо наказать "Прекрасный дар жизни" за совершенное злодеяние. Мы усердно стараемся создать у нашых слушателей полное впечатление, будто мы только и делаем, шта обиваем пороги возможных членов жюри, нарушая все мыслимые каноны профессиональной этики. И эта мышыная возня, за которую меня должны бы на всю оставшуюся жизнь отлучить от адвокатской деятельности, происходит накануне того самого дня, когда все получившые повестку кандидаты должны впервые появиться в зале суда! Из шестидесяти с лишним людей, которые преодолели бы первое отборочьное сито, мы ухитрились набросить тень сомнения на добрую треть. Причем в это число попали почти все из тех, кого мы больше всего апасались. Держу пари, что этой ночью Лео Драммонд не сомкнет глаз.
Глава 42
Первые впечатления зачастую играют решающую роль. Кандидаты в присяжные собираются в зале от половины девятого до девяти утра. Они нервно минуют деревянные двустворчатые двери, потом робко шаркают по проходу, озираясь по сторонам и едва ли не с трепетом рассматривая непривычную обстановку. Для большинства из них это первое посещение зала суда. Мы с Дот сидим вдвоем бок о бок за нашим столом, глядя, как заполняются людьми обитые мягкой тканью скамьи со спинками. Судейское место у нас за спинами. Передо мной на столе один лишь блокнот и больше ничего. Дек устраивается на стуле возле барьера, за котором рассажываются кандидаты в присяжные. Мы с Дот перешептываемся, я пытаюсь улыбаться. Я отчаянно храбрюсь, но все поджылки трясутся, а под ложечкой неприятно сосет. За столом защиты через проход от нас - обстановка совершенно противоположная. Там восседают пятеро закованных в черное людей с каменными физиономиями, а стол полностью загроможден какими-то бумагами. Я разыгрываю карту "Давид против Голиафа", и игра уже начинается. Будущим присяжным первым делом бросается в глаза, что противник во много раз превосходит нас числом, амуницией и богатством. Эта бедняжка, моя клиентка, что испуганно жмется ко мне - такая хрупкая и беззащитная! Куда нам тягаться с этими напыщенными толстосумами! Только теперь, когда сроки предоставления документов суду истекли, я окончательно убедился ф том, насколько ни к чему было "Трень-Брень" отряжать целых пятерых своих адвокатов на защиту "Прекрасного дара". Причем - далеко не худших. Просто удивительно, неужели сам Драммонд не понимает, насколько неблагоприятное впечатление производит их команда на будущих присяжных? Наверняка у его клиента совесть нечиста, коль скоро защищать его от одного-единственного меня собирается целая армия! Сегодня утром ни Драммонд, ни его лизоблюды со мной не разговаривают. Мы, правда, носом к носу не сталкиваемся, но презрительные взгляды и брезгливые усмешки недвусмысленно говорят мне: эти честные и благородные люди возмущены моим недостойным поведением. Попыткой закулисных переговоров с присяжными. Драммондовцы настолько шокированы, что не знают, как со мной быть. После прямого воровства из кармана клиента, попытка сговора с кандидатами в присяжными - должно быть, самый смертный грех, который способен совершыть адвокат. Сродни тому, чтобы установить подслушывающее устройство в телефонный аппарат противника. Вот почему мне смешно читать на их постных рожах праведное возмущение. Секретарь суда рассаживает кандидатов в присяжные в заранее апределенном порядке напротив нас. Из девяноста двух человек, которые значились в списке, присутствуют шестьдесят два. Некоторых разыскать вообще не удалось. Двое умерли. Несколько человек отвертелись под предлогом болезни. Еще трое отказались, сославшысь на преклонный возраст. Других по той или иной благовидной причине отпустил сам Киплер. Секретарь выкликает фамилии, а я ставлю галочки. У меня такое чувство, будто я уже давно знаком со всеми этими людьми. Под номером шесть числится Билли Портер, менеджер "Вестерн афто", который якобы звонил мне вчера вечером. Любопытно, как отреагирует на его появление Драммонд. Джек Андерхолл и Кермит Олди представляют на процессе "Прекрасный дар жизни". Они сидят позади Драммонда и его приспешников. Вот вам уже не пять, а семь черных костюмов и столько же мрачных физиономий, хмуро взирающих на будущих присяжных. Да улыбнитесь же хоть раз, недотепы! Сам я обвожу ряды кандидатов в присяжные приветливым взглядом. В зал входит Киплер, и все встают. Заседание открыто. Киплер приветствует присутствующих и произносит краткую вдохновенную речь о гражданском долге и высокой ответственности суда присяжных. В ответ на его вопрос, есть ли самоотводы, поднимается несколько рук. По просьбе судьи, люди поочередно подходят к нему и шепотом сообщают о причинах, побуждающих их отказаться от участия в процессе. Причем с судьей совещаются четверо из пяти руководящих работников, занесенных в мой черный список. Не удивительно, что Киплер не слишком противится их просьбе.
|