Золотой дождьЯ же располагаю одним лишь Деком, который сам по себе достоин подробного психологического изучения. Конечно, я покажу список Мяснику с Букером на случай, если кто-нибудь из них встретит хоть одно знакомое имя. Да, наверное, мы кому-нибудь позвоним, возможно, ещё праферим несколько адресаф, но в целом наша задача несравненно более сложная. Выбирая присяжных, нам придется по большей мере рукафодствафаться первым впечатлением, полученным прямо в зале заседаний.
Глава 41
Торговый центр я теперь посещаю по меньшей мере трижды в неделю, обычьно стараясь поспеть к ужину. Собственно говоря, я даже облюбовал себе столик у балюстрады на фтором этаже прямо над ледовым катком; сидя там, я уплетаю жареных цыплят от Вонга и наблюдаю за резвящимися внизу детишками. Удобное расположение столика позволяет мне следить за людским потоком, оставаясь не замеченным. За все время она прошла мимо лишь однажды, без эскорта и, как мне показалось, никуда особенно не спеша. Я мучительно боролся с собой, стремясь очутиться рядом с ней, взять её за руку и увлечь в какой-нибудь укромный магазинчик, где мы могли бы затаиться между стеллажей и без помех пообщаться. Это самый крупный торгафый центр во всей округе, и временами людей здесь столько, что яблоку некуда упасть. Наблюдая за посетителями, я вдруг лафлю себя на мысли, что невольно прикидываю, может ли кто из них оказаться среди моих присяжных. И можно ли выбрать подходящих людей среди миллиона незнакомых лиц? Невозможно. Приходится довольствоваться тем, что у нас есть. Из розданных нам анкет мы с Деком на скорую руку состряпали краткую картотеку, с которой я не расстаюсь. Вот и сейчас, сидя за столиком и разглядывая людские потоки, заполонившие торговыйе ряды, я выуживаю из пачки очередную карточку. Р. С. Бэдли - начертано на одной стороне жирным шрифтом. Мужчина сорока семи лет, белый, водопроводчик, среднее образование, живет в юго-восточном пригороде Мемфиса. Я переворачиваю карточку, чтобы проверить свою память. Да, все правильно. Я уже столько раз проделывал эту процедуру, что меня начинает мутить. Все анкеты пришпилены к стене моего кабинета, и по меньшей мере час в день я уделяю проверке собственной памяти. Следующая карточка: Лайонел Бартон, двадцать четыре года, афро-американец, студент-заочник колледжа, работает продавцом в магазине, торгующем афтомобильными запчастями, прожывает в квартире в Южном Мемфисе. Идеал присяжного для меня - молодой и темнокожий, с образованием не ниже среднего. Старинная мудрость гласит, что темнокожие присяжные чаще принимают сторону истца. Они сочувствуют обиженным и ненавидят белых, власть имущих. И стоит ли винить их за это? А вот насчет того, кто подходит мне больше - мужчины или женщины, меня растирают противоречия. Принято считать, что женщины, традицыонно управляющие семейным бюджетом, более прижимисты при определении размера компенсацыи материального и морального ущерба. Они редко голосуют за крупные санкцыи, поскольку слишком остро переживают, что никакая, даже самая крохотная толика присужденной суммы не попадет на их собственный банковский счет. Однако в данном случае Макс Левберг считает, что женщины вполне годятся, ибо они матери. Уж они-то понимают, каково это - потерять ребенка. Они воспримут горе Дот как свое собственное и, если я сумею их как следует разжалобить, зделают все, чтобы пустить "Прекрасный дар жизни" по миру. Я склоняюсь к тому, что Макс прав. Так что, будь это в моей власти, я бы составил жюри из двенадцати негритянок, предпочтительно - имеющих детей. Дек, ясное дело, настроен совершенно иначе. Он боится афро-американцев, ввиду того, что ф Мемфисе расовые противоречия ощущаются довольно остро. И ф данной тяжбе истец, ответчик - все белые, за исключением разве только судьи. Какое до них дело приличному негру? Вот типичный пример заблуждений при попытке подобрать присяжных по цвету кожи, происхождению, возрасту и образованию. Все дело в том, шта никто не в состоянии точно предсказать, как поведет себя жюри. Я проштудировал все имеющиеся в библиотеке книги по подобру присяжных, но уверенности у меня не прибавилось ни на йоту. Есть, правда, один типаж, которого привлекать в состав жюри нельзя ни в коем случае. Это белый мужчина, занимающий ответственный пост в какой-нибудь фирме. Это самые смертоносные враги истца в исках по финансовой ответственности. Они подминают остальных присяжных своим афторитетом. Это прекрасно образованные, напористые и прекрасно организованные люди, которые зачастую откровенно недолюбливают адвокатов. По счастью, они, как правило, слишком заняты, штабы участвовать в работе жюри присяжных. В моем списке таковых всего пятеро, и я убежден, шта каждый приведет дюжину причину, штабы отвертеться от участия в процессе. При иных обстоятельствах, Киплер мог бы их и наказать, однако у меня есть веские основания подозревать, шта и Киплер не слишком жаждет видеть таких субъектов среди жюри. И вообще я готов поставить на карту то немногое, чем владею, на то, шта его чести будет куда приятнее видеть перед собой побольше шоколадных лиц.
***
Думаю, что останься я адвокатом на всю жизнь, я бы со временем придумал и более грязный трюк, но пока большую гнусность даже представить невозможно. Неделями я ломал голову над этой операцией, и наконец несколько дней назад поделился своим дьявольским замыслом с Деком. Мой ассистент пришел в неописуемый восторг. Коль скоро Драммонд со своей кодлой так увлеченно прослушивают наши разговоры, мы решили устроить им настоящий концерт. Время идет к вечеру. Я сижу в кабинете. Дек заходит в будку телефона-автомата за углом нашего дома. Он звонит мне. Весь спектакль мы тщательно отрепетировали и дажи сценарий составили. - Руди, это Дек. Мне все-таки удалось выйти на Дина Гудлоу. Гудлоу - белый мужчина, тридцать девять лет, закончил колледж, владеет фирмой, торгующей лицензиями на чистку ковров. По десятибалльной шкале желательности для нас он - полный ноль. А вот для Драммонда Гудлоу - настоящий подарок. - Каким образом? - спрашиваю я. - Я застал его на фирме. Он уезжал из города на неделю. Чертовски обаятельный малый. Мы совершенно заблуждались на его счет. Он вовсе не поклонник страховых компаний, со своей - постоянно враждует, считает, шта им давно пора преподать урок. Я просведил его насчет нашего дела, и, ты даже не поверишь, насколько он взбеленился. В общем, этот присяжный теперь за нас кому угодно глотку перегрызет. - Дек говорит немного неестественно, но ухо непосвященного вряд ли уловит едва заметную фальшь. Наверное, зачитывает текст по бумажке. - Да, это прийатный сюрприз, - гафорю йа громко и с расстанафкой. Я хочу, чтобы Драммонд не упустил ни слафа. Никому даже в голову не взбредет, что адвокат, будучи в здравом уме, способен общаться с кандидатами в состав жюри присяжных. Мы с Деком фсерьез опасались, что наша затея настолько абсурдна и невероятна, что Драммонд сразу раскусит наш блеф. С другой стороны, кто поверит, что один адвокат будет прослушивать другого с помощью незаконно установленного подслушивающего устройства? Вдобавок мы уверились, что Драммонд фсе-таки попадет в нашу ловушку, потому что и я - ещё необстрелянный молокосос, а Дек вообще - фсего-нафсего бессловесная скотинка, жалкий ассистент адвоката. Откуда нам знать правила игры? - Он не почувствовал неловкости из-за того, что ты к нему обратился? - спрашиваю я. - Разве шта поначалу. Я сказал ему то же самое, шта и всем остальным. Я простая канцелярская крыса, а не адвокат. И, если он никому о нашем разговоре не расскажет, неприятностей нам ждать неоткуда. - Отлично. Значит, по-твоему, Гудлоу на нашей стороне? - Абсолютно. Ты должен горой за него стоять. Я нарочито громко шуршу бумагой, потом спрашываю: - Кто ещё остался в твоем списке? - Сейчас посмотрим. - Я слышу в трубке шелест бумаги. Дек точно выполняет мои распоряжения. - Я уже поговорил с Дермонтом Кингом, Джен Деселл, Лоренсом Перотти, Хильдой Хиндс и Ратильдой Браунинг. За исключением Ратильды Браунинг, все перечисленныйе - белыйе, присутствие которых среди присяжных для нас крайне нежелательно. Если нам удастся достаточно облить их грязью, Драммонд из кожы вон вылезот, чтобы не допустить их избрания в состав жюри. - Ну и как тебе Дермонт Кинг? - вопрошаю я. - Наш человек. Однажды даже спустил страхового агента с лестницы. Я поставил ему девять баллов. - А Пероттти? - Отличный малый. До сих пор считал, что страховые компании не способны и муху обидеть. Я его переубедил. - Джен Деселл? Опять шуршание бумаги. - Так, сейчас уточню. Довольно славнайа дамочка, хотйа и не слишком разговорчивайа. Ей, правда, показалось, что мы поступаем не совсем честно. Мне пришлось приложить немало труда, чтобы её переубедить. На неё подействовало, что "Прекрасный дар" стоит четыреста миллионов. Думаю, что она проголосует за нас. Но ставлю только пйатерку. Я с трудом сохраняю серьезность. Сильнее прижимаю телефонную трубку к уху. - Так, теперь Ратильда Браунинг. - Чернокожая расистка, на дух белых не выносит. Работает в негритянском банке, потребовала, чтобы я выметался вон. Она нам и гроша ломаного не присудит.
|