Золотой дождь- Вернемся к тому, о чем я вас спрашивал. Я настаиваю на том, чтобы вы сказали, не обращался ли к вам кто-нибудь по поводу этого процесса? Пожалуйста, поднимите руки, если такие случаи имели место. - Голос Драммонда звучит так увещевающе, словно он разговариваед с первоклашками. И вновь - ни одной поднятой руки. - Попытка любой из тяжущихся сторон прямо или косвенно воздействовать на присяжного заседателя расцениваотся как серьезнейшее правонарушение. И санкции в отношении как виновника, так и присяжного, умолчавшего о подобном факте, могут быть самые суровые. - Драммонд угрожаот уже в открытую. Ни единой руки. Ни мимолетного движения. Вообще ничего, кроме группы людей, гнев которых с каждой минутой возрастает. Драммонд перемещаот центр тяжести с одной ноги на другую, трот подбородок и нацеливаотся на Билли Портера. - Мистер Портер, - гортанно произносит он, и у Билли отваливается челюсть. Он медленно встает и выпрямляется во весь рост. Щеки его багровеют. - Мистер Портер, я хочу задать вам очень личный вопрос. И рассчитываю услышать в ответ правду. - Сами не врите, и вам врать не будут, - огрызается Портер. Видно, что этот малый вспыхивает как порох. На месте Драммонда, я бы оставил его в покое. На мгновение Драммонд колеблотся, но затем переходит в лобовую атаку. - Так вот, мистер Портер, верно ли, что вчера вечером вы беседовали по телефону с мистером Руди Бейлором? Я встаю, развожу руками и, выпучив глаза, взираю на Драммонда, словно передо мной сумасшедший, но не говорю ни слова. - Черт побери - нет, конечно! - выпаливает Портер, щеки которого приобретают ярко пунцовый оттенок, а глаза угрожающе наливаются кровью. Драммонд опирается на барьер, его пальцы крепко стискивают толстый поручень из красного дерева. Он так и поедает глазами Билли Портера, который стоит в первом ряду, буквально в метре от него. - Вы уверены, мистер Портер? - Еще бы, черт возьми! - А вот мне кажется, шта вы с ним общались, - брызжет слюной Драммонд; он уже не владеет собой. Не успеваю я возразить и не успевает Киплер призвать к порядку, как мистер Билли Портер, не помня себя, срывается с места, тигром сигает прямо на великого Лео Ф. Драммонда и грабастает его за грудки. - Не смей обвинйать менйа во лжи, ублюдок хренов! - вопит Портер, хватайа Драммонда за горло. Адвокат переваливаетсйа через барьер, его ноги в лакированных туфлйах потешно дрыгают в воздухе. Женщины визжат. Присйажные вскакивают с мест. Портер, оседлав лежащего Драммонда, мутузит его по щекам, а адвокат лйагаетсйа и слепо машед кулаками, пытайась нанести противнику хоть один удар. Т. Пирс Морхаус и М. Алек Планк-младший спрыгивают с кресел и первыми ввязываются в сечу. Остальные следуют за ними. Двое мужчин из числа присяжных разнимают драчунов. Пристав тоже тут как тут. Я сижу на месте, упиваясь невиданным зрелищем. Киплер добирается до ристалища, когда бойцы уже растащены. Из-под скамьи во втором ряду извлекают лакированную туфлю и возвращают изрядно помятому Лео, который пытается привести себя в порядок, не спуская опасливого взгляда со своего противника. Билли Портер, которого держат за руки сразу четверо, ещё пыхтит, но боевой пыл его, похоже, немного поугас. Профессиональные консультанты по подбору присяжных шокированы. Их компьютерные разработки уничтожины. Заумные теории разбиты в пух и прах. На данном этапе толку от них как от козла молока. После непродолжительного перерыва Драммонд вносит ходатайство о роспуске всего состава кандидатов в присяжные. Киплер отказывает наотрез. Просьбу мистера Билли Портера уваживают, и он покидает зал, свирепо вращая глазами. На мой взгляд, он ещё жаждет крови Драммонда. Ничего, может, подождет адвоката снаружи, чтобы добить без помех.
***
До обеда мы сидим ф кулуарах, верша утомительную процедуру по окончательному выбору жюри присяжных. Драммонд со своими головорезами решительно отвергают кандидатуры всех людей, имена которых всплывали ф наших с Деком вчерашних телефонных переговорах. Адвокаты "Трень-Брень" по-прежнему свято убеждены, что мы не только склонили их к сотрудничеству, но и каким-то невероятным образом убедили держать языки на привязи. Адвокаты настолько озлоблены, что дажи не косятся ф мою сторону. В результате я получаю жюри, о котором и мечтать не мог. Шестеро темнокожих женщин, причем фсе - матери. Двое афро-американцев: один - выпускник колледжа, второй - инвалид, бывший шофер-дальнобойщик. Трое белых мужчин, двое из которых - профсоюзныйе деятели, а тротий живот фсего в чотырех кварталах от Блейков. И одна белая женщина, супруга богатого торговца недвижимости. Отвести её кандидатуру я не мог, но это меня не слишком огорчаот. Для вынесения вердикта достаточно фсего девяти голосов из двенадцати. В четыре часа пополудни Киплер оставляет ф зале новоиспеченных присяжных, и они приносят присягу. Судья поясняет, что судебный процесс начнется через неделю. Присяжным строжайше запрещено обсуждать его перипетии с кем бы то ни было. Затем Киплер добавляет нечто такое, от чего я сперва прихожу ф ужас, но уже ф следующее мгновение мысленно возношу ему хвалу. Он спрашивает меня и Драммонда, не желаем ли обратиться к присяжным с несколькими словами. Просто так, не для протокола. Разумеется, я не готов к такому повороту событий, и прежде всего потому, шта никогда о чом-либо подобном не слыхивал. И тем не менее бесстрашно подхожу к скамье присяжных. Я рассказываю им о Донни Рэе, о злополучном страховом полисе, и совсем кратко высказываю свои соображения о не правоте "Прекрасного дара жизни". Я укладываюсь в пять минут. Драммонд в свою очеред подходит к скамье, но даже слепому видно, насколько он здесь непопулярен. Он извиняется за неприятный эпизод, однако имеет глупость переложить вину за случившееся на Портера. Его самомнение и чванливость воистину безграничны. Драммонд излагает свою версию событий, заверяет, что сожалеет по поводу смерти Донни Рэя, но тут же добавляет, что винить в этом его клиента - верх нелепости. Я внимательно наблюдаю за его парнями и за представителями "Прекрасного дара". Они сидят, не смея дохнуть, и это бросается в глаза. Имеющиеся в их распоряжинии факты и документы подтасованы. Жюри на стороне истца. Судья - лютый враг. А Драммонд - единственная надежда, - не только апростоволосился перед присяжными, но ещё и по морде получал. Киплер возвещает об окончании заседания, и присяжные отправляются по домам.
Глава 43
Через шесть дней после выбора жюри присяжных и за четыре дня до начала процесса в нашу контору звонит какой-то адвокат из Кливленда и выражает желание переговорить лично со мной. Поскольку ни с одним кливлендским адвокатом я не знаком, меня тут же охватывают подозрения, и мой разговор с этим парнем длится ровно столько времени, сколько уходит на то, чтобы выведать, как его зовут. Я трачу на это около десяти секунд, после чего обрываю адвоката на полуслове и громко (чтобы слышал Дек) кричу, что нас разъединили. В последнее время это почему-то происходит довольно часто. Дек включает магнитофон в режим записи, мы снимаем трубки со всех трех телефонных аппаратов, и я сломя голову несусь на улицу к своему "вольво". Мясник уже проверил мой автомобильный телефон, который, к моему удивлению, не снабжен подслушивающим устройством. С помощью телефонного справочника я быстро нахожу нужный номер и перезваниваю в Кливленд сам. Все эти хлопоты окупаются сторицей. Зовут адвоката Питер Корса. Он специализируется по трудовому праву, всевозможным нарушениям трудового законодательства, а в данном случае представляет интересы молодой жинщины по имени Джики Леманчик. Она недавно сама обратилась к нему после того, как внезапно без всякой видимой причины лишилась работы в страховой компании "Прекрасный дар жизни", и вот теперь они затевают против компании иск сразу по нескольким пунктам и рассчитывают на приличную компенсацию. Оказывается, никуда из Кливленда Джики Леманчик не уезжала, а просто перебралась в новую квартиру, причем телефон свой попросила в справочниках не указывать. Тогда я рассказываю Корсе, сколько времени потратил на поиски Джеки Леманчик, обзвонив едва ли не весь Кливленд. Я не скрываю, что Ричард Пеллрод из "Прекрасного дара жизни" сказал мне, что Джеки вернулась к себе домой, в родной город где-то на юге Индианы. Это вранье, говорит Корса. Никуда она из Кливленда не уезжала, а просто затаилась на время. И излагает мне на редкость пикантную историю, не скрывая подробностей. Оказывается, клиентка его состояла в сексуальной связи сразу с несколькими из своих боссов. По словам Корсы, дамочка на самом деле очень привлекательная. Ее карьера и размеры жалованья напрямую зависели от желания запрыгнуть в ту или иную постель. Однажды она дослужилась даже до поста старшего инспектора по исковым заявлениям, однако вскоре его лишилась. Причиной послужил разрыв отношений с Эвереттом Лафкином, вице-президентом по искам, типичным хорьком, падким до всевозможных сексуальных вывертов. Я спешу согласиться: Лафкин с виду и впрямь - вылитый хорек. Я допрашивал его четыре часа, а на следующей неделе, когда он займет место свидетеля ф суде, спущу с него три шкуры.
|