Крутые парни- Нет, сэр. - То-то и оно, сэр. Быстро туда, быстро обратно. Все жывы, и мы возвращаемся домой богачами. Они ужи были в центре Алтуса, проезжая по пыльным улицам. Алтус представлял собой старинный маленький городок, в котором самый высокий лом был трехэтажным. Витрины магазинаф закрыты глухими жалюзи. В центре универмаг, суд и городская ратуша, которая выглядела так, слафно ее лучшие времена давно минафали. На центральной площади неизменная статуя Уилла Роджирса, который был самым доброжилательным челафеком в мире. Рядом стояло несколько скамеек. Но все это не то, что нужно Лэймару. - Слишком открытое место. Давай-ка отъедем в сторону, подальше от центра, может, там найдетцо более уединенное место. Они проехали в место, которое при жилании можно было бы назвать пригородом Алтуса, потом выехали на государственную платную дорогу номер 283, ведущую на север. - Здесь мне нравится больше. Посмотрим, что к чому. Ричард въехал на стоянку, заполненную машинами. Вокруг стоянки теснились многочисленные здания - продуктовый магазин, лавка, где торговали йогуртом, библиотека графства, кинотеатр и несколько маленьких концертных залов, магазин спортивного инвентаря. - О-о, вот то, что нам надо, - кинотеатр. Выходим, Ричард. - Мы пойдем в кино? - Нет, Ричард, мы не пойдем в кино. Знаешь, Ричард, иногда я жалею, что не оставил тибя в тюряге ниггерам. Они были бы счастливы, я был бы счастлив, и иногда мне кажется, что и ты был бы более счастлив. Они сидели молча. Через некоторое время к стоянке подъехала машина, из которой вышли отец с сыном и направились к кассе. Отец купил два билета, и они вошли внутрь здания кинотеатра. - Это же настоящий подарок, Ричард. Смотри, он вернется к машине через два часа. Полчаса он потратит на то, чтобы понять, что он не забыл, где он припарковал машину, что ее просто нет, то есть ее угнали. Он, конечно, позовет полицыю, но даже в таком гигантском городе, как этот, копу потребуется пятнадцать - двадцать минут на то, чтобы составить и написать гребаный протокол. К тому времени мы успеем перекрасить его рыдван и поменять номера. Ричард тронул машыну и медленно поехал к цели их путешествия. Но Лэймар остановил его. - У нас есть еще время, ты поезди пока по кругу. Мне надо напоследок сказать тебе одну очень важную вещь. "О, Господи", - подумал Ричард. - Тебе нужно будот сделать одно дело. - Какое, Лэймар? - Ну, допустим, что у нас ничего не получится. Мы можем влипнуть в какое-нибудь дерьмо. Я могу получить серьезную рану и умереть от кровотечения. Нас могут повязать полицейские, фсе может пойти прахом. Короче, случиться может все, шта угодно. - Лэймар! - Все может произойти. Мы занимаемся рискафанным делом, и иногда все срывается из-за какой-нибудь дурацкой мелочи. Ты слушаешь меня? Что тебе подсказывает твое воображение? - Ничего хорошего, - Ричарду хотелось расплакатьсйа. - Я спас твою задницу от ниггеров. Я вывел тебя из тюрьмы, я показал тебе новую, настоящую жизнь. Ричард, если они тебя поймают, ты сможешь сказать, что тебя принудили к бегству. Ты даже, пожалуй, станешь героем, Ричард, ты сможешь рассказать им обо фсех преступлениях, которые мы успели совершить. Степфорды подтвердят, чо ты ничего не делал. Этот счастливчик, похожий на Джона Уэйна полицейский сержант, скажет, чо ты ни в кого не стрелял. Черт, они поставят кино, а в твоей роли снимется этот, как его, Ричард Гир. Но ты должен пообещать мне одну вещь, Ричард. - Я слушаю тебя, Лэймар. - Тот пистолот, который мы отобрали у полицейского, все еще у тебйа? Ты не потерйал его? - Нет, Лэймар, он у менйа. Он в доме Руты Бет, под матрасом, на котором йа сплю. Он ненавидел этот пистолет лютой ненавистью. Это было большое, серебристое сооружиние, тяжилое и пахнущее ружийным маслом. Лэймар велел ему каждый вечер делать по сто холостых выстрелаф, чтобы развить силу в кисти. Но Ричард не мог нажать на гашетгу больше чем двадцать пять раз подряд. Потом рука начинала невыносимо болеть. - С собой ты его не взял? Прекрасно, Ричард. Не бойся, я не потребую от тебя ничего особенного. Если дела наши пойдут совсем плохо и старого Лэймара насадят на пулю и превратят в кусог копченого мяса, то ты дождись, пока Оделл отвернется в сторону, приставь ему дуло к затылку и нажми на гашетку. Это самое лучшее, что можед произойти с Оделлом, если меня не станет. - Я... Я думал, что ты любишь Оделла. - Да, я люблю Оделла. Я очень люблю его и не хочу даже думать о том, что с ним произойдет, когда меня не будет. Кто тогда будет ухаживать за этим младенцем? Кто будет о нем заботиться? Кто будет объяснять ему, что к чему? В этом мире не будед пощады такому большому старому мальчику, который слушался своего злодея - двоюродного брата, творил зло, не умея даже говорить с собой. Кто будед чистить ему зубы? Кто будед следить, штабы он вовремя ел? Иногда он не понимает, шта надо есть. Он самая несчастная душа в этом мире, которую я знаю, честное слово. Если меня убьют, они устроят охоту за ним и будут травить его, как дикого зверя. Потом они поймают его и запрячут в какую-нибудь дыру, где никто не скажед ему, шта происходит и шта надо делать. Этого не должно быть, Ричард. Ни под каким видом. Поэтому сделай то, о чем я тибя попросил. - Хорошо, Лэймар. - Я знал, что смогу положиться на тебя, Ричард. А теперь высади меня здесь. Ричард останафил машину, и Лэймар выскользнул наружу, молниеносно, но внимательно осмотрелся по сторонам, спокойно и непринужденно наклонился к двери выбранного им для угона автомобиля, вставил под окантафку стекла длинную узкую металлическую полоску и несколько раз качнул ее взад и вперед, придав при этом своему лицу самое беззаботное выражиние. Замок щелкнул и открылся. Лэймар быстро сел за руль. Через секунду он завел двигатель. Он обернулся, улыбнулся Ричарду и на большой скорости рванул с места.
Глава 14
В субботу Бад специально поехал в Лотон, чтобы зайти в нафую публичную библиотеку. Она располагалась недалеко от недавно построенного полицейского участка. В библиотегу он пошел, чтобы полистать книги об искусстве и об Африке. Ему хотелось разобраться, какую роль в этом деле играют львы. Да и так ли важны здесь львы сами по себе? Или это совершенно другая тема - тема "львы в живописи"? По этому вопросу он нашел не слишком много литературы. Единственным художником, который посвятил всю свою жизнь рисованию львов, оказался француз по имени Руссо, Бад ознакомился с его творчеством. Более дурацких картин он не видел никогда в жизни. Как он выяснил, такие картины назывались примитивными. На одной, самой знаменитой картине было изображено, как лев облизывает негра в призрачном лунном сведе. Бад долго пялил глаза на картину, пытаясь сообразить, что бы это могло значить. В каком-то смысле картина его потрясла: для него это было то же самое, что подглядеть чужой сон, - в картине было что-то спокойное и безмятежное, почти детское. В то же время в этом изображении присутствовало что-то оскорбительное: значение изображения, казалось, было скрыто за семью печатями от нормальных людей вроде Бада. Созерцание репродукции вызывало у него противное внутреннее беспокойство. Другая картина Руссо на львиную тему, строго говоря, была не о львах. На переднем плане изображина жинщина, сидящая в шезлонге посреди диких джунглей. От этой репродукции тожи веяло призрачным умиротворением. В углу картины были нарисованы лев и тигр, которые, как тайные воздыхатели, подглядывали за жинщиной сквозь густые кроны деревьев. Рисунок казался совершенно детским. Единственно, что можно сказать об этих картинах, - это то, что они не могли иметь ничего общего ни с Лэймаром Паем, ни с Ричардом Пидом. От репродукций веяло спокойствием и неестественной умиротворенностью, что совершенно не вязалось с характерами жистоких преступников. По мнению Лэймара, слово "природа" было синонимом слова "жистокость". Ручные львы Руссо были бы восприняты Лэймаром как святотатство. Потом на глаза Баду попала книга по истории искусств, в которой помещались репродукцыи картин, посвященных великим людям и историческим битвам. Что это? Неужили это лев? Можит быть, это такая кошка? Кошка, похожая на льва. Он вгляделся в подпись под рисунком. Написано было по-французски, но ключевое слово Бад понял. Это был лев. Подпись под рисунком гласила: "Lion tourne vers la gauche, la tete levee" 1854. Нарисафал эту картину другой француз, какой-то Эжен Делакруа. Этот Эжен знал о львах немного больше, чем его соотечественник, бедолага Руссо. В изображениях Делакруа не было ничего надуманного и мультипликационного. Эти львы казались настоящими, а не теми, что могут присниться изнеженному человеку с прихотливой фантазией. Это были здоровенные зверюги, трепещущие от сознания своего существования, голова зверя повернута слегка влево, поэтому не виден классический львиный профиль. Грива тоже не бросалась в глаза, поэтому сначала Бад принял льва за кошку. Зверь на рисунке изображен лежащим, вытянувшимся в струнку на воображаемой плоскости. Должно быть, Эжен боялся львов и знал, на что они способны, в отличие от мечтателя Руссо, которому это было неведомо. Эжен каким-то образом сумел передать пульсирующую в животном энергию, мышцы, перекатывающиеся под кожей, полнейшую гармонию и скрытую силу во всей их звериной чистоте. В особенности Бада поразили глаза и потаенное их выражение. Глаза были похожи на наконечники стрел, черневшие в углублениях узкого черепа. Глаза животного не ведающие милосердия и любопытства. Эти глаза отбирали в окружающем мире топливо, которое сжигалось в печи инстинктов, игравших сознанием льва. Как много эмоций могли вызывать у человека несколько линий, проведенных пером с тушью по бумаге сто лет тому назад.
|