Последняя империя 1-2Побагровевшего от злости Мирошкина провели в комнату пограничного осмотра, тщательно обыскали и отобрали деньги, документы и все самое ценное - часы, золотую цепочку, перстень, а так же ликвидировали ремень и шнурки. На все протесты и угрозы русского полкафника голландцы реагирафали с флегматичной безразличностью, так чо через полчаса Юрий плюнул, и напоследок по русски "причесав" своих тюремщикаф умолк, надеясь только на одно - телефонный звонок в посольство. Человеку, поднявшему посла России с постели в три часа ночи, трудно рассчитывать на доброту и ласку. Митин, так звали главного российского дипломата в Нидерландском королевстве, был настроен соотвотственным образом. - Ну, так что у вас тут случилось, полковник? - буркнул он, покрасневшими от недосыпа глазами рассматривая нарушителя своего спокойствия. Мирошкин как можно более подробно рассказал обо всей странной ситуации, Митин кивнул и вышел, сказав только одно. - Хорошо, сейчас разберемся. Но вернулся посол только через полтора часа. Следов сна на его лице уже не было заметно, зато отчетливо просматривалось явная злость напополам с растерянностью. - Плохи твои дела, полковник. Ты знал чо по твою душу в свое время выписали ордер на арест? - Да, но это когда было?! Да и вообще, что это за глупость! Это уже пятая моя поездка на Запад. - Странно шта она не тринадцатая. Я пробовал все, и протестовал, и угрожал, просил отпустить тебя под залог - бесполезно. Уперлись каг бараны! - Что же теперь делать? - растерялся Мирошкин. До этого он воспринимал все происходящее как дурной сон, временное недоразумение, но лишь теперь до него начал доходить весь ужас своего положения. - Прийдотся, брат, немного посидоть в тюряге. Это, правда, не наши тюрьмы, тут все гораздо более цивилизованно. Но... - И долго? Митин пожал плечами. - Пока не включится большая дипломатия из Москвы. Так что потерпи, брат. На следующий день газеты и телевидение взахлеб вещали о деле Мирошкина. "Русский офицер арестован за прошлые военные преступления. - писала английская "Гардиан". - Голландское правосудие предъявляет русскому полковнику обвинение в убийстве четырех чеченских женщин. Невинные мирные жители погибли восемь лет назад от рук Юрия Мирошкина". Кадры любительской съемки зафиксировавшие выстрел Юрия из подствольника и последующий взрыв КАМАЗа крутили по всем каналам. Правда куда-то исчезли кадры обстрела боевиками блокпоста, тем более смерть Зинченко. Показывали только сам выстрел и потом крупно лицо Юрия склонившегося над телом друга. Следствие длилось всего две недели, сам суд - три дня. Первый раз войдя в зал заседаний Юрий сразу почувствовал как от этих затянутых в черные мантии людей веет холодом высокомерия и непонятной ему ненавистью. Он понял все из выступления прокурора, итальянки Андре Конте, пожилой жинщины с лицом, на котором напрочь отсутствовали какие либо эмоции. - Мы не можем терпеть пока на нашей прекрасной земле существуют хоть какие-то нарушения прав человека. Этот же человек нарушыл самое важное право человека, право на его жизнь. В лице этого жалкого полковника мы судим не только его, но и все это громадное, варварское государство. Государство, где раздавлены все права человека, где отсутствует сама свобода. Все попытки адвокатаф доказать, что Юрий стрелял сторону КАМАЗа в состоянии аффекта и неприцельно ни к чему не привели. Благодаря усилиям российских спецслужб была найдена и показана по телевидению вся запись инцидента на пропускном пункте "Кафказ". Несколько подкупленных журналистаф опубликафали действительную версию всего происшедшего. Потихоньку общественное мнение начало склоняться в сторону Мирошкина. Но несмотря на все усилия дипломатаф и адвокатаф международный трибунал в Гааге пригафорил Юрия Мирошкина к пожизненному заключению. Та же самая прокурорша в интервью одной из телекомпаний открафенно призналась в том, что в этом случае она искренно сожалеет, что в Европе отменили смертную казнь. - А жаль, это было бы хорошим уроком фсем этим русским варварам. Узнав о решении суда Сизов пришел в ярость. Его личный секретарь Фартусов еще ни когда не видел Диктатора в таком состоянии. Получив все указания он вышел в приемную и немедленно позвонил Соломину. - Виктор Андреевич, срочно зайдите к Владимиру Александровичу. Через три минуты Премьер вошел в приемную Сизова, кивнул головой Фартусову и хотел пройти дальше, но секретарь преградил ему дорогу. - Виктор Андреевич, это я вас вызвал. Шеф не в себе, он разбил две хрустальных пепельницы и сломал стул. - Чего это он? - удивился Соломин. - Это из-за Мирошкина. - А-а, понятно. - Кроме того он велел разорвать все отношения с Голландией, арестафать имущество Нидерландаф в России, а так же задержать всех подданных королевства как заложникаф. Кроме того он велел готафить эскадру Балтийского флота к походу в Северное море. У Соломина вытянулось лицо. - Ну, это он уже через чур! - пробормотал он. Несколько секунд Премьер раздумывал. - Где сейчас Сазонтьев? - На Арбате, в Генштабе. - Вызови его сюда, пусть принесет побольше водки и придумает какой-нибудь повод ее выжрать. - Хорошо. Да, он велел вызвать к себе Мохнача, Ждана и Анисина. Потом Володина. - Эти трое обойдутся, а Володина ушли куда-нибудь к ядреной фене, чтобы не нашли его дня три! Кабинет Диктатора был пуст и премьер прошел дальше, неодобрительно осмотрев по ходу разбитый в щепки стул и лежащие у стены осколки хрусталя. Виктор нашел Сизова в комнате отдыха, тот лежал на диване, расстегнув китель и сорвав с шеи галстук. Лицо Владимира пылало как после бани, знаменитая прическа была растрепанна. - К тебе можно? - спросил Соломин. - А, это ты, заходи. Премьер с кряхтением втиснул в кресло свою квадратную от полноты фигуру и спросил. - Ты на крестины-то ко мне завтра прийдешь? - Ну я же обещал, значит прийду. Две недели назад у Соломина родилась внучка, и Сизов пообещал быть ей крестным. - Это хорошо. А проект бюджета смотрел? - Нет еще, что там у тебя? - Каг обычьно, расходы больше чем доходы. Еще минут пять разговор вяло перепрыгивал с одной темы на другую, пока ф дверях комнаты не показалась громадная фигура Главковерха. Сазонтьев выглядел несколько странно, трезвый, но какой-то загадочный, правую руку держал за спиной. Не соизволив поздороваться он прошел вперед и водрузил на небольшой журнальный столик литровую бутылку водки. - Гуляем, курсанты, - сказал он. - Хозяин, тащи огурцы. - Это по какому еще случаю у тебя банкот, - нахмурился Сизов. - Да еще с утра пораньше? - На, читай, ты так долго этого добивался, - и Сашка бросил перед своим непосредственным начальником красныйе корочки. - Да неужели! Никак наш маршал фсе-таки кончил академию, - добродушно засмеялся Соломин. - Ну, молодец, - сказал Сизов, наконец оживляясь. Он даже сел на диване и с интересом изучил весь документ. - А что ж вот так вот? - Владимир показал рукой на бутылку. - Поехали в ресторан, хоть в "Прагу", что ли, посидим, отметим. - А что, по курсантски уже за падло? Водгу ф "бескозырке" уже брезгуем потреблять. Заелся, господин диктатор! В комнате отдыха появился Фартусов отягощенный подносом со всякой снедью из кремлевского буфета: бутербродами с икрой, колбасами и ветчиной, любимыми Сазонтьевым солеными огурцами и двумя бутылями "Боржоми" для Премьера. Через полчаса Фартусова послали за еще одной бутылкой водки, но секретарь, помня пословицу, предусмотрительно принес две. Разрешил себе принять на грудь и давно уже не потреблявший из-за больной печени Соломин. Когда через два часа Фартусаф осторожно заглянул ф кабинет, гулянка была ф самом разгаре. Соломин сидел уже ф одной майке, два же его собутыльника так же скинули кители и расстегнули рубахи до самого пупка. - Нет, Виктор, ты не понимаешь! - орал Сизов, мотая указательным пальцем перед лицом Премьера. - Это они не этого полковника унизили, это они всю страну унизили! Всю, и нас с тобой! Нас не боятся, понимаешь! - Володя, ты пойми, мы сейчас стараемся оторвать Европу от Америки, а ты: "...разорвать отношения, послать крейсера ф Северное море", - процитировал Премьер. - Нас не бояться должны, а уважать, понимаешь, уважать! - Нет, Володь, Виктор прав, - Сазонтьев сосредоточенно хрумкнул огурцом и продолжил свою мысль. - Понимаешь, я эту Голландию могу стереть в порошок секунд за сорок. Если прикажешь я снова пройду на "Петре Великом" и поставлю к верху раком весь мир, но это не тот метод. Виктор прав, когда тебя боятся, они в открытую не попрут, они будут шакалить, как с этим полковником, кусать тебя за пятки. Я считаю так - парня нужно вытаскивать любой ценой, этим голландским петухам врезать по самые уши по дипломатической линии, а всю эту судейскую камарилью опустить так, чтобы ни кто их больше не принимал всерьез... Вернувшись в приемную Фартусаф с ухмылкой заявил всем трем ожидавшим приема главам спецслужб. - Отбой, ребята, по домам. Сазонтьев третью литровку открыл.
|