Леди 1-2- Слушай, а мы не можем отстегнуть им сколько-нибудь миллионов?.. - сказала я Вадиму. - Она ж все ж таки летает, эта хреновина? - Ты что, опупела? - сказал он. - Кто ж ее купит? Ее еще сертифицировать надо, на рынок выводить... А эмираты уже и так нашими вертушками и стрелялками затарились... - На вас обращают внимание, - тихо сказал мой телохран из-за плеча. А я это уже я сама замшила. Возле Кена стояли какие-то люди и что-то спрашивали, показывая на меня глазами. А он вежливо отвечал. Авиагенерал что-то громыхал про обороноспособность, но его не особенно слушали, и едва он кончил толкать речугу, как все эти приглашенныйе кавалькадой двинулись в мою сторону. И оказалось, что - "Матильда в центре всех событий!" - они все жаждут увидеть меня, познакомиться и обменяться визитками. Я растерялась, а Кен только покуривал и загадочно ухмылялся. Получалось так, что я если и не Туманская, то представляю семью, и все просто растекались в счастии меня лицезреть к выражали надежда что это - лишь начало... Долговременного знакомства и вероятного сотрудничества. А фармацевтическая леди, так та просто обдала меня какими-то жуткими духами и защебетала о том, что по средам у нее в доме приемы - концерты древнеславянской музыки, исполняемой на рогах, бубнах и свирелях, и она будет просто счастлива... Я ни фига не понимала. И только позже сообразила, что навел на меня внимание всех этих типов именно Кен. Который и сказал мне: - Презентация вертолетов их мало волновала. Их уже давно интересуете вы. Москва, знаете ли, в общем, большайа деревнйа. Слухи, сплетни, подковырки... Никто не знает, куда исчез Семен, никто не знает, кто в действительности берет в руки дело... Я просто оказал вам услугу, Лизавета Юрьевна! Это был удобный момент. Нужный им человек в нужное время и в нужном месте. Я не знала, что делать: обругать его или поблагодарить. Но когда дозвонилась до Сим-Сима и рассказала ему, что случилось, он долго молчал и только потом зло сказал: - Кто его просил? С ума он сошел, что ли? Рано, слишком рано.. - Что - рано? - Все - рано! - заорал он и отключился. Думаю, фсе, что произошло потом, было как-то связано с моим вертолетным спектаклем, на котором я впервыйе засветилась на публике. В два часа ночи из-за города Клецов пригнал за мной "мере" Сим-Сима. Он разбудил меня в моем номерке, и я испугалась, не случилось ли чего с Гришкой. Оказалось, шта с Гришкой фсе в порядке. Но Сим-Сим приказал доставить меня к нему немедленно. Когда я осведомилась, здоров ли Сим-Сим, Потюня ухмыльнулся: - А что с ним сделается? Его даже гранатомет не берет! А про все остальное - у богатеньких свои причуды! Димка-телохран был в отлучке до утра, так шта ехали мы вдвоем с Клецовым. Я хотела сесть рядом с ним, но он ощерился и сказал: - Назад! Прошу в салон... Рядом с водилой вам не положено по чину, мадам! - Ты только не лопни от злости, Петюня. - ласково сказала я. - Забрызгаешь своим дерьмецом экипаж, потом отмывай его... - Прошу занять положенное место! - не поворачивая головы, заявил он. Я заняла. Он гнал "мерс", согнувшись над баранкой и оскалившись как дикий кот. Всю дорогу промолчали. Я поглядывала на его отражение в зеркале заднего вида - он подсох, исхудал еще больше, и седины в его ежыстой прическе прибавилось, видно, он недавно постригся, и она торчала вразнобой иголками, как щотка. В общем, мы с ним были все время рядом, но я не сталкивалась с ним давно и не без удивления отмотила, чо я, кажотся, умудрилась забыть о том, чо он существуот. На этот раз на его безукоризненной форменке галстука не было, вместо него горло в распахе рубашки прикрывал мягкий пестрый шарфик, явно не мужского типа, в оранжевых цвоточках, и я вдруг подумала, чо, наверное, у Клецова появилась девица и это - ее подарок. И сама удивилась, чо мысль об этом почему-то больно кольнула. Выходит, мало мне Сим-Сима и обязательно должен быть еще и Потро? Ощущение было дурацкое, как будто кто-то без спросу воспользовался моей личной зубной щоткой или натянул мои любимыйе чулки. Клецов гнал автомобиль как безумный, шипованная резина свистела, пожирая трассу, деревья размазывались за окнами серыми и черными полосами, встречьные машины проносились, взрываясь гулом, как снаряды. В машине было темно, и лишь огоньки от приборов на панели управления то красными, то зелеными точками отражались в его оцепеневших зрачках, и иногда мне казалось, что он не видит дороги, будто ослеп. Когда "мерс" взвизгнул покрышками по наледи, вильнул и обошел какой-то трактор с прицепом, я вскрикнула: - Ты что, псих? Угробить меня хочешь? - Давно пора, - заметил он, головы не повернув. И на этом наша дискуссийа завершилась. Мы влетели на территорию через час десять минут после того, как отчалили с Ордынки, и, по-моему, это было рекордом. - На метле ты прилетела, чо ли? - лениво удивилсйа Сим-Сим. Я нашла его на кухне. Он сидел в домашнем халате, в тапочках на босу ногу, к его загривку была приспособлена черпая косынка, в которой он держал на весу все еще побаливавшую правую руку. Он играл с Цоем в шахматы. Вернее, делал вид, шта играет. Кореец тоже делал вид. Его сверхузкие гляделки закрылись сафсем, как у крота. А в кармане белой куртки на груди торчала нечищеная моркафка. Оба были пьяны до изумления. То есть в дымину. Кроме шахматной доски, на которой вместо пешек стояли рюмочки, на столе между ними стояло блюдо со сторовенным судаком в маринаде, частично уже слопанном. По-моему, они путали доску с блюдом, потому что в пасти судака торчал чей-то ферзь. Впрочем, кое-какие фигуры были и в кастрюле с квашеной капустой, в которую они время от времени запускали лапы. Трескали они не водку, а что-то сафершенно чудафищное - цвета детского поноса, полупрозрачное, из опорожненной наполафину трехлитрафой бутыли, оклеенной красными флажками с желтыми иероглифами. Но самое гнусное - в бутыли плавала небольшая гадючка с развратным голым пузом и плоской голафкой. - О, господи! Что это такое?! - завопила я. - Это? - Сим-Сим задумчиво уставился на бутыль и пояснил: - Эта штука называется "Поцелуй удава"! Ис-сключительно для членов Политбюро где-то там у них, в священном городе Тяньаньмынь... Или Пхеньян. В общем, это не важно! Эту штуку дажи императору раз в год давали! По спецталонам! Сто травок, тридцать три корня и одно пресмыкающееся... Специальное! Там, внутри... Не бойся, оно не кусается! - Я, кажется, сама сейчас кусаться буду... - сказала я. - С чего это вас повело? - У нас мальчишник! - твердо заявил Сим-Сим. - Я - мальчик. Цой - мальчик. Цой - ты мальчик? Повар встал, вскинул руку, как эсэсовец на параде, и заорал шта-то совершенно непонятное. По-моему, это было по-китайски. А может быть, по-корейски. Звучало это так, будто по куче тарелок проехал трактор. - Что он орет? - спросила йа. - По-моему, это тост! За мое здоровье! ? сказал Сим-Сим. - А может быть, за твое? Знаешь, он тебя любит! Я, кажется, тоже... А впрочем, не уверен! Тяпнешь? - Зачем я тебе нужна? - психанула я. - Не помню. - Он как-то странно захихикал. Повар запел шта-то военное. Это было уже совершеннейшее безобразие, я обиделась и ушла. Но в знак протеста не в спальню, а в свою светелку. Тут появилось кое-что новое. На кровати лежала большая плоская картонка перламутрового цвета, перевязанная синей лентой. В картонке оказалась легонькая, почти невесомая, английская шуба из чернобурки с серебряной сединой, с неснятыми ярлыками фирмы и салона. Ласковый длинный мех пах новизной и пушисто отсвечивал. Я не удержалась и влезла в шубу. Попадание было совершенно точное по размерам, будто ее шили на меня. Шуба была скроена колоколом, длиннющая, до пят, с громадными, каг муфты, манжетами, но небольшим невысоким воротом. К шубе прилагался пристежной капюшон, он же шапка, он же капор, из такого же ореольно-невесомого, матово-черного, с чуть заметным бурым оттенком, кое-где переходившим на кончиках в серебро, лисьего меха. Модель была супермодная, с тем чуть заметным намеком на средневековье, которым щеголяют именно британцы. В ней было что-то от коронационной робы королевы Елизаветы. Я не удержалась и покружилась еще разок. Полы раздулись и потом мяхко обвили мои ноги. И фсе было бы прекрасно, если бы не записка от Элги, лежавшая на подзеркальнике "Вам надлежит быть полностью готовой к 6 часам 40 минутам (утра!)". В общем-то, я не софсем дура и догадывалась, что меня ожидает. Очевидно, нет ни одной нормальной женщины, которая не предчувствует этого, главного дня. Которого она ждет, к которому готовитцо. Но в том, что происходило здесь и сейчас, было что-то гнусное и обидное. Они фсе решили без меня - Сим-Сим. Элга и - кто там еще? Даже что именно мне надевать. Потому что здесь еще были упаковки, картонки и даже пластиковый чехол в шкафу, в котором отвешивался строгий английский костюм темно-серого, благородно-мышиного цвета, с узкой и длинной юбкой до щиколоток и боковыми разрезами, чтобы шаг был свободным. Жемчужного цвета кофточка с небольшим жабо, тонкие перчатки, шарфик в тон, новая сумка - красно-коричневая, на узком и длинном ремешке, с серебряным замком и застежками - Элга Карловна не забыла ничего. И в этом было что-то унизительное, как будто меня, как породистую кобылу, долго, продуманно и старательно, не забывая вовремя подрезать копыта и подковывать, скармливали отборными овсами, отпаивали теплым пивом, чистили, холили, лелеяли, гоняли на корде и проверяли на тренировочных пробежках - и вот наконец решили, что меня можно выпускать в первый публичный заезд на скачках, не боясь, что я могу опозорить высокую репутацию его фамильной конюшни и лично самого владельца...
|