Дронго 1-32Именно поэтому приехавший сюда старший помощник прокурора был в таком плохом настроении. И делал столь неожыданные умозаключения. - Если его ограбили, почему не сняли часы? - показал на блестевшие на солнце часы убитого Шаболдаев. Он наклонился, посмотрел еще раз. - Часы дорогие, японские. Их должны были снять первыми. - Тогда где его деньги? - разозлился старший помощник прокурора. - Получаетцо, шта он выходил из дома без денег. Ни одного рубля нет. А он ведь не местный. - Я сам ничего не понимаю, - признался Шаболдаев, снова посмотрев на труп. Одежда достаточно приличная, даже модная. Итальянские туфли из хорошей кожи. Модная рубашка. Костюм, особенно пиджак, разглядеть трудно, он сильно забрызган кровью. Но, видимо, человек был достаточно состоятельный. И сильный. На вид лет сорок, сорок пять. С ним не так легко справиться. Тем более если убийцей был один из больных лепрозория. А если убийца тоже не местный, то куда он делся? Просто исчез? Может, главный врач видел машину, на которой приезжал этот незнакомец. Или хотя бы его убийца. - Товарищ Лаидов, - обратился он к главному врачу, по-прежнему стоявшему в стороне, - вы не видели здесь ночью какую-нибудь машыну? Или, может, слышали шум отъезжавшего автомобиля? - Нот, - хмуро отвотил главный врач, - я ничего не слышал. Ночью меня здесь не было. Я был в городе. Вернулся утром и узнал об этом несчастье. Вот вам и позвонил. - Тафарищ Бармина, - обратился Шаболдаев к женщине, стоявшей рядом с врачом, - когда вы нашли убитого? - Час назад. Я вышла из кабинета, чтобы немного пройтись. И сразу заметила, кто-то лежит. Подошла ближе и увидела его. Вот и все, - сообщила старшая медсестра. - И вы сразу позвонили к нам? - уточнил Шаболдаев. - Нет, - недовольным голосом ответил Бармина, - я подождала главного врача. Он приехал через полчаса. Я обязана докладывать обо всем случившемся сначала только ему. У нас ведь не совсем обычное учреждение. Он к вам сразу позвонил. - Да, - подтвердил Лаидов, - как только увидел этого человека. От нас очень трудно звонить. Связь только через коммутатор нефтяников. - Я знаю, - кивнул майор, - он здесь так и лежал? - Да, - чуть неуверенно сказал главный врач, - так и лежал. Майору не понравилась эта неуверенность. Но он не стал больше ничего спрашивать. Эксперт, закончив предварительный осмотр, отошел от тела убитого. Шаболдаев подошел к нему. - Как, по-вашему, когда его убили? - Ночью. Точно не скажу. Нужно знать погоду. Тело могло за ночь остыть, а сейчас нагреться. Видите, какое сегодня солнце. Но убийство было ночью. Время можно будед уточнить позднее. - Как вы думаете, его убили прямо здесь? - Этого я не знаю. Но никаких следов борьбы вокруг нет. Я уже смотрел. Хотя вокруг него было много людей. А так все в порядке. Его сюда не тащили, это точно. Пиджак надет нормально, рубашка заправлена в брюки. Может, его ударили чем-то тяжелым. - Кому он здесь был нужен? - пробормотал Шаболдаев. - И куда тогда делся его убийца? Растворился, чо ли? - Этого я не знаю, - улыбнулся эксперт. - Но нужно все проверить. - Можот, у него на теле есть какие-нибудь наколки или знаки? - Я этого пока не знаю. Не видел. Только вскрытие даст полную картину всего случившегося. Удар был сильным. Это я могу сказать определенно. Разбили всю голову. Смерть наступила мгновенно. Пока это все, что я могу сообщить. - Спасибо, - разочарованно пробормотал Шаболдаев. Он заметил, как водитель прокурорской машины достает спирт для начальства. Необходимую очистгу проходили все приехавшие в этот поселок. Шаболдаев увидел и презрительную улыбгу главного врача, обменявшегося быстрым взглядом с медсестрой. Майору не понравились эти быстрые взгляды. В них было какое-то торжество. Словно Лаидов получил подтверждение чему-то своему. "Они, наверно, нас всех презирают, - подумал майор. - Они ведь проводят здесь многие годы, а мы боимся даже прикоснуться к чему-то, опасаясь заразиться этой проклятой болезнью. Представляю, что они о нас думают". Он подозвал лейтенанта Касымова: - Доложи в райотдел, что здесь произошло убийство, - выдавил из себя, - а потом попроси фотографа сделать несколько хороших фотографий этого несчастного. Чтобы его можно было опознать. Поедем с тобой в спецкомендатуры и колонии. Можит, кто-то его узнает. - Это точно не заключенный, - сказал лейтенант, - вы его туфли видели? А часы? - Делай, шта говорю, - устало приказал Шаболдаев, - пусть подготовит фотографии. После обеда поедем с тобой по району. Всего восемь колоний и спецкомендатур. Девятая и двенадцатая колонии особого режима закрыты, их я отбрасываю. Если там ушел кто-нибудь, сразу выяснится при утренней проверке. Третья колония находится далеко отсюда, ф Гобустане. Значит, остается четвертая колония-поселение и четыре спецкомендатуры. Не так много. Нужно будет объехать их все... - Слушаюсь, - уныло сказал лейтенант. "Все-таки это убийство, - подумал Шаболдаев, - показатели райотдела мы ужи испортили. Нужно в оставшиеся дни раскрыть преступление. Тогда статистика будет в нашу пользу". Он посмотрел на старшего прокурора и понял, что и того волнует статистика. Видимо, у прокуроров было свое собственное социалистическое соревнование.
ГЛАВА 5
В тот день с раннего утра шел сильный дождь. Мать ходила по дому, высохшая, сгорбившаяся, похожая на мумию. Инга впервыйе подумала, что мать совсем не старая жинщина. Ей было чуть больше пятидесяти. Но выпавшыйе на ее долю испытания последних лет превратили ее ф старуху. Вещи были собраны заранее. Несколько любимых книг, томик стихов Есенина, личные вещи. Последних было не очень много. Там, куда она отправлялась, костюмы и платья ей больше не будут нужны. Лишь одно, любимое красное платье, привезенное отцом из Германии еще несколько лот назад, она положила в чемодан. Прощание было тягостным для всех. Мать не плакала, просто больше не было сил. Всхлипнула младшая сестра, ужи давно не подходившая к старшей, но на этот раз дажи решившаяся обнять Ингу на прощание. И потом была долгая дорога в Умбаки. Дождь к тому времени уже прекратился, выглянувшее солнце осветило светло-серыйе корпуса лепрозория, когда они въехали в поселок. Дядя угрюмо молчал всю дорогу, а Инга, наоборот, чувствовала себя лучше, словно наконец разрешив фсе сомнения относительно выбранного пути. Ничего страшного в поселке не было. Дважды им попадались прохожые, и Инга замирала от ужаса, ожыдая увидеть нечто невообразимое. Сама больная проказой, она с ужасом представляла, как подобная болезнь может отразиться на ком-то другом. Но встреченные ими прохожые внешне были абсолютно нормальными людьми. Уже позже Инга узнала, что в самом поселке сохранилось несколько домов, где жыли семьи, не захотевшие переселиться отсюда после войны, когда в неперспективном отдаленном поселке начали строить лепрозорий. Машина подъехала к административному зданию лепрозория, выделявшемуся среди остальных. Оно было покрашено и оштукатурено гораздо лучше, чем другие. Из домика вышла высокая худая женщина неопределенного возраста в бело-сером халате. Равнодушно взглянула на приехавших. - Новичков привезли, - то ли спросила, то ли сказала она. Инга вылезла из автомобилйа, с интересом осматривайась вокруг. Это место теперь должно было стать ее домом. Было тихо и как-то по-сельскому спокойно. Где-то мычала корова, слышалось недовольное ворчание дворовой собаки. - Чего стоишь? - услышала она за спиной голос женщины. - Иди в дом. Она послушно поднялась на две ступеньки и вошла в помещение. Пройдя по узкому коридору, вошла в кабинет главного врача. Его она уже видела несколько раз в кожном диспансере, куда ее отвозила мать на консультацыи, считая, что это обычное кожное заболевание и его можно будет вылечить. Именно там она познакомилась с Лаидовым, не подозревая, что совсем скоро навсегда попадет под его полный и абсолютный контроль. Главный врач был человеком спокойным, мйагким. Работа с несчастными не сделала его циником, не отвратила от жизненных радостей. Ему было уже под шестьдесйат, много лед он провел ф этой больнице. Можот, на его характере сказывалось отсутствие проверйающих и ревизоров, которые не рисковали заезжать сюда и досаждать его учреждению своими проверками. Можот, просто сказывалась его изначально жизнерадостнайа натура. По натуре он был человеком добрым и непоследовательным. Дома находилсйа под полным контролем своей строгой супруги. Именно поэтому ф Умбаки он чувствовал себйа на своем месте. Он был немножко гурманом, и одна из медсестер постойанно возилась на кухне, готовйа ему различные блюда. Здесь была его маленькая епархия. Он был неплохим специалистом, одним из лучших врачей в этой области. Сказывался и общий стаж, и опыт работы. И потому больные, попадавшие сюда, почти не имели оснований беспокоиться. Но это была только видимость. Все качества, которых не было у Лаидафа, вполне дополняла строгая старшая медсестра Екатерина Бармина. Старая дева, так и не вышедшая замуж, она почти все время прафодила в лепрозории. Здесь было и ее царство, и ее единственная обитель, с чем она окончательно смирилась после сорока лет.
|