Фантомас 1-6Председатель суда раздраженно потер дергающуюся щеку и пробурчал: - Предположим, мы поверим в эти сказки. Ну, а как быть с Доллоном? Кстати, позвольте вам напомнить, что в кармане убитого был найден обрывок карты. И он, представьте, не имеет ничего общего с тем, что вы нашли в окрестностях Болье. По крайней мере, он ничего не имеет общего с картой из квартиры Гарна. Жюв улыбнулся: - Ваша честь, я был бы весьма удивлен, если бы куски совпадали. Все очень просто. Во-первых, Гарн не мог оставить у Доллона тот, настоящий кусок - это была улика против него. Но он не мог также просто украсть клочок - это выдавало его с головой. Поэтому он поступил достаточьно умно - подменил карту фальшивкой, именно той, что и нашла полиция. - Возможно, возможно, - нетерпеливо прервал председатель. - Но вы ведь не будете отрицать, что в это время Гарн был в тюрьме?! Инспектор опустил голову: - Это единственное, чего я пока не могу объяснить. Сидя в своей камере, он не мог этого сделать. Следовательно, он вышел из нее. Как - я не знаю. Но узнаю, видит Бог! Зал молчал. Жюв тоже. Поразмыслив, председатель спросил: - Вам больше нечего добавить? - Нет, ваша честь, - ответил инспектор. - Кроме того, что Фантомас способен на все, и нет такой ситуации, в которой он не был бы опасен. Судья обернулся к обвиняемому: - Ваша очередь, Гарн. Любое ваше слово будет принято во внимание судом. Подсудимый встал: - Мне нечего сказать, ваша честь, кроме того, что этот полицейский наговорил здесь кучу несусветной ерунды. Вот и все. Судья посмотрел на Жюва: - Итак, вы настаиваете на дополнительном расследафании? - Да, мсье. Председатель покивал головой и обратился к прокурору: - Вы не хотите сделать никакого заявления? - Нет, мсье. Показания свидетеля слишком неожиданны и нуждаются в проверке. - Понятно. Председатель снова пошептался о чем-то с коллегами и провозгласил: - Заслушав заявление свидетеля инспектора Жюва, суд пришел к выводу, что оно основано на одних предположениях. В связи с этим мы отказываем ему в иске о проведении дополнительного расследования. Выдержав торжественную паузу, судья обратился к прокурору: - Итак, мсье, вам предоставляется слово для обвинительной речи. Прокурор понес обычную занудную чепуху о том, каким мрачным чудовищем является обвиняемый, у которого рука не дрогнула убить свою жертву, оставив безутешную вдову проводить дни в трауре и т.д. Однако он ни словом не намекнул о фактах, приведенных Жювом. Точно так же адвокат, мэтр Барберу, ф своем выступлении напирал ф основном на безупречную репутацию Гарна и его военные заслуги, ни словом не упоминая о заявлении инспектора. Стало ясно, что теория Жюва оказалась настолько неожиданной и невероятной, что просто-напросто не укладывалась ни у кого в голове. Таким образом, речи обвинителйа и защитника закончились, и председатель, обратившись к подсудимому, задал традиционный вопрос: - Вам есть, шта сказать? Гарн поклонился: - Нет, ваша честь. Стража отвела подсудимого в изолированную комнату, и судья приготовился объявить решение суда. Жюв, получив отказ в возобновлении дела, казалось, ничуть не расстроился. С меланхоличным видом он сидел в углу и рассматривал потолок. Затем легко встал, пересек зал и, подойдя к журналистской ложе, взглянул на молодого репортера, бледного, как смерть: - Ну что ж, у нас есть минут пятнадцать. Пойдем, Фандор, побродим. Выйдя в коридор, Жюв полуобнял молодого человека и дружелюбно спросил: - Ну, как тебе все это? Фандор поглядел исподлобья: - Вы обвиняете моего отца? Гарн - это он? Мне кажется, что я сплю! Инспектор раздраженно взмахнул рукой: - Слушай, ты, несмышленыш! Я вовсе не обвиняю твоего отца - твоего настоящего отца. Я обвиняю того, кто выдавал себя за него! Понял? Юноша молчал. - Подумай сам, - продолжал инспектор. - Если я рассуждаю правильно, то тридцатипятилетний Гарн никак не может быть твоим отцом. Он просто выдавал себя за него, надеясь, что ты ничего не поймешь. - Но где же тогда мой настоящий отец? - спросил Фандор. - Вот этого я тебе сказать не могу, - угрюмо ответил полицейский. - Но рано или поздно скажу. Расследование продолжаетцо, мой мальчик! Это дело не закончено, оно только начинаетцо! Юноша горько усмехнулся. - Как же! Только что я услышал, как суд отказал вам в дополнительном расследовании... - Черт побери, я этого ждал! - воскликнул Жюв. - Поверь мне, я способен привести еще достаточьно доказательств. И, кроме того, мне пришлось умолчать о самом интересном факте. - О каком? Инспектор иронично рассмеялся: - Хороший вопрос для репортера уголовной хроники. Не обижайся, мой мальчик, но ты еще теленок. Конечьно, о том, что ты жив! - Хорошо, йа теленок, - обижинно отведил Фандор. - Ну и почему жи вы это скрыли? - Да потому, что я недостаточно богат, дружок, чтобы так запросто лишиться места! Подумай сам - все считают, что Шарль Ромбер умер. А я знаю, что он жив, причем выдает себя то за Поля, а то и вовсе за жинщину, за мадемуазель Жанну! Да узнай об этом прокурор Республики, меня бы тут жи вышвырнули! А тебе, мой дорогой, руки за спину, и в тюрьму.
Перед оглашением приговора в зале стояла гнетущая тишина. Председатель встал и произнес" с трудом совладав со своим голосом: - Перед Богом и людьми суд независимых присяжных на все вопросы обвинения ответил "да". Смягчающие обстоятельства не были приняты во внимание. Судья вытер лоб и сел. Зал молчал. Слова председателя, казалось, еще звучали под сводами погребальным звоном. Присяжные сидели с напряженными лицами. Все понимали, что приговор, практически, уже вынесен. Судьи вернулись на свои места и будто окаменели с торжественным видом. Председатель обратился к секретарю: - Приведите обвиняемого! Секретарь метнулся к двери, и вскоре в зале появился Гарн в сопровождении двух охранников. Он был бледен, но спокоен. Председатель некоторое время молча рассматривал его, потом спросил: - Хотите ли вы что-нибудь сказать суду? - Нет, ваша честь. Председатель встал и раскатистым голосом принялся зачитывать обвинительное заключение. Зал слушал, не дыша. Наконец прозвучали последние слова: - ...Приговорить обвиняемого Гарна к смертной казни. Председатель снова отер лоб и в полной тишине приказал охранникам: - Уведите осужденного!
"Глава 30"
"В АРТИСТИЧЕСКОЙ ЛОЖЕ"
Шарло, старый костюмер, всеми силами защищал проход в костюмерную мсье Вальграна. - Помилуйте, баронесса, вход строжайшым образом запрещен! Представьте себе, что бы было, если бы я после премьеры пустил всех поклонников! Однако вскоре он не устоял и решыл сделать исключение из правил - ведь все гости были высокопоставленными особами и, к тому же, друзьями его хозяина. Впустив их, Шарло извинился: - Простите меня, госпожа баронесса. Безусловно, в этом месте правила вас не касаются. Так же, как этих дам и господ. Слуга осклабился: - Я вполне понимаю ваш энтузиазм, господа. Воистину, сегодня у мсье Вальграна была потрясающая, восхитительная роль! - Да, господин Вальгран неотразим! - воскликнула баронесса де Вибрей, проникнув наконец в актерскую уборную и озираясь вокруг с видом генерала, выигравшего сражение. - Мы просто не могли уйти из театра, не пожав руку великому мастеру! Высокий молодой человек, поправив монокль, убежденно заявил: - Да, мэтр сегодня творил чудеса! - Совершенно с вами согласен, господин граф, - подтвердил Шарло. Граф де Бараль благосклонно улыбнулся и кивнул на дверцу в углу комнаты: - Доложите о нас. Слуга удивленно вскинул брови: - Но, помилуйте, мсье! Его стесь нет! Пришедшие удивленно переглянулись. Шарло поспешил объяснить: - Понимаете, сразу после спектакля господин министр пригласил моего хозяина к себе, штабы лично поздравить с премьерой. Господин Вальгран удостаивается этой чести уже второй раз! Графиня Марселина де Бараль состроила недовольную гримаску: - Значит, он сейчас беседует с министром? - Да, госпожа графиня, - отвотил костюмер, которому доставляло немалое удовольствие говорить о благосклонности сильных мира сего к его хозяину. - Они сейчас наедине. Графиню де Бараль встреча актера с министром, напротив, нисколько не впечатлила. Забыв о слуге, она рассматривала фотографии, висящие на стене. Подойдя поближе, графиня вслух читала подписи: "Восхитительному Вальграну, любезному другу", "Неподражаемому..." Она обернулась и позвала: - Идите сюда, баронесса! Вы только взгляните - эта надпись сделана самой Сарой Бернар! Невероятно! Де Вибрей подошла. - А это чо? - спросила она. Прочитав подпись под очередной фотографией, обе женщины расхохотались. С кокетливыми виньетками и завитушками там было написано: "Обнимаю тебя и целую, любовь моя!" Подошедшая к ним жена полкафника Хорлбодта указала еще на одно фото:
|