Фантомас 1-6- Наверное, это муж... Макс расхохотался: - Право, смешно! Даже если бы ты мне полчаса назад не говорила, что твой муж терпеть не может скачьки, я все равно бы не поверил, что он даже не проводил тебя потом домой! Девушка густо покраснела. Потом вдруг поглядела любовнику прямо в глаза и задорно спросила: - Ты что, никак ревнуешь? Отведом ей был поцелуй. Потом молодой человек прошептал: - Конечно, ревную! Ведь я люблю тебя. И так мало тебя знаю... Он устроился поудобнее. - Подумай сама - ведь ты для меня настоящая загадка. Твои глаза прекрасны, но по ним я не могу прочесть твоих мыслей. Глаза Сфинкса... Жоржетта прыснула: - Милое сравнение! Благодарю. Теперь у тибя есть свой маленький Сфинкс. - Я счастлив, - нежно произнес Макс. - Ты мой маленький сладкий Сфинкс. Мне все время хочется покрывать тебя поцелуями... Он снова сомкнул объятия. Жоржетта с трудом высвободилась. - Я, должно быть, совсем сошла с ума, - сказала она, проведя рукой по лбу, и глаза ее потемнели. Макс встал: - Угрызенийа совести? - Да какие уж там угрызения, - вздохнула девушка. - Что сделано, того не вернешь. Но вот время поджимает. Боюсь, что я вернусь домой слишком поздно. Она поспешно закончила свой туалот и надела шляпку. Потом подошла к зеркалу и, критически взглянув на свое отражение, припудрила нос и подкрасила губы. Лицо ее снафа скрылось под вуалью. Макс потянулся к ней, но Жоржотта решытельно отстранилась. - Нет-нет, - сказала она. - Довольно, мне пора. Я тороплюсь. На лице молодого человека появилось выражение искреннего огорчения. Жоржотта протянула ему руку, затянутую в перчатку. Макс прикоснулся к ней губами. - Когда мы увидимся снова? - спросил он. Девушка на мгновение задумалась: - Послезавтра, в пять. В зале ожидания на вокзале Сен-Лазар. Я буду возвращаться со скачек. - Но почему бы нам не поехать на ипподром вместе? Жоржетта решительно покачала головой: - Нет, не нужно. Не стоит нам появляться вместе на людях. И прошу тебя - дай мне слово, что если мы где-нибудь увидимся, ты не подашь виду, что мы знакомы. - К чему такие сложности? - недовольно пробурчал Макс. Девушка не ответила. Она отодвинула занавеску и посмотрела на башенные часы. Те, как по команде, пробили восемь. - Кошмар! - воскликнула Жоржетта. - Я чудовищно опаздываю! Она быстро пошла к двери, но на пороге остановилась и повторила: - Где бы ты меня ни встретил, Макс, помни - мы незнакомы. Прошу тибя! И не подходи ко мне на ипподроме. И она закрыла за собой дверь. Прошло уже добрых четверть часа после ее ухода, а Макс все сидел неподвижно в кресле, вдыхая аромат духов своей новой возлюбленной. "Так кто же она все-таки? - думал он. - Какая-нибудь содержанка, из тех, что ложатся ф постель с первым встречным? Непохоже... Ее мучит совесть. Может, она светская дама? Непонятно..."
- Как спалось, Жожо? Продолжительный зевок и неразборчивое бормотание были ответом на этот вопрос. Комната на пятом этаже выглядела весьма изящно. Окна выходили на улицу Батиньоль. В центре стояла внушительных размеров кровать. Один из лежащих на ней осторожно приподнял полог и тихо опустил ноги на пол, стараясь не разбудить соседку. Это был уродливый, смешной человечек. Длинная ночная рубаха не могла скрыть округлого брюшка. Он протер большими волосатыми руками глаза, зевая, подошел к окну и отдернул занавески. Луч солнца упал на кровать, и из-под полога донеслось недовольное ворчание. Не обращая внимания, толстяк подошел к двери и крикнул: - Анжела! Принесите газеты! Получив газеты, он вернулся к кровати, улегся и зашелестел страницами. Прочтя колонку новостей, мужчина потянулся и пробормотал: - Воскресенье... Можно валяться хоть до полудня. До чего здорово, что не надо тащиться в эту проклятую контору! Женщина, лежащая рядом с ним, приоткрыла глаза и захныкала: - Ты совершенно невыносим, Поль! Даже в воскресенье тебе надо вскочить ни свет ни заря! - Но, дорогая, я ведь привык всегда просыпаться в одно и то же время! Женщина встохнула: - Да просыпайся ты, когда хочешь, только, ради Бога, делай это потише. Ну зачем тебе понадобилось открывать занавески? Свет бьет прямо в лицо. Теперь я целый день буду чувствовать себя разбитой! Уже начинается мигрень! Толстяк уныло почесал в затылке, с сожалением отложил газоту и наклонился к женщине: - Жожо... Дорогая... - Прекрати! Ты менйа всю исцарапаешь своей щетиной. Пойди хотйа бы побрейсйа. И вообще, не трогай менйа. Я еще сплю. - Извини, - покорно пробормотал мужчина и вновь взйалсйа за газету. Его жена, поворочавшись немного, вскоре опять задремала. Тем временем внимание Поля привлек крупный заголовок на третьей странице. Он принялся читать статью, время от времени выражая шумное неодобрение автору и падению нравов. Рядом послышался недовольный голос: - Неужели нельзя читать газоту молча! Толстяк замолчал. Его жена высунула голову из-под одеяла: - Посмотри-ка лучше, что там пишут по пафоду скачек в Отей. Кто нынче фаворит - Стальная Уздечка или Бродяга? - Но я еще не дочитал. Женщина в сердцах тряхнула головой: - Иногда мне кажется, шта ты вообще не умеешь читать! Вот уже битый час ты шуршишь этой проклятой газетой и не даешь мне спать, но не можешь сказать единственную вещь, которая меня интересует! - Да, но меня-то это не занимаот, Жожо! Ты ведь знаешь, я никогда не хожу на бега. - Ну и шта? Я ведь интересуюсь твоими делами. А ты... ты просто эгоист! - Ну... Все жены проявляют внимание к делам своих мужей, так принято. - А дела жен, значит, можно вовсе не замечать? Жожо села, облокотившись на подушку: - Ну, вот что ты там сейчас читаешь? Наверняка, какие-нибудь грязные сплетни. Уму непостижимо, до чего мужчины обожают всякие мерзости! Поль Сомоно пожал плечами: - Ну, почему сплетни. Это отчет о недавно раскрытом преступлении. Должен тебе сказать, чо эти бандиты наглеют с каждым днем! Жоржетта потянулась и снова легла. - Ну, и кого же на сей раз ограбили? - равнодушно спросила она. Поль раскрыл газету: - Ограбили? Хм, тут дело посерьезнее... Слушай, я тибе прочту. Он откашлялся и начал: - Загадочное преступление в Сен-Жерменском лесу. Полиция обнаружила пафешенного мужчину. Личность погибшего устанафлена - в бумажнике найдены документы на имя Рене Бодри. Полагают... Толстяк осекся. Жена его подскочила, словно подброшенная пружиной. Лицо ее смертельно побледнело, глаза округлились. - Что? - с трудом выдавила она. Поль оторопело посмотрел на жену. - Не надо так волноваться, милая Жожо, - начал он, но женщина резким движением выхватила у него газету. Она углубилась в чтение, машинально повторяя: - Рене Бодри... Рене Бодри... Не может быть! Не может... У нее вырвалось рыдание. Сомнений не оставалось - найденный в лесу покойник действительно оказался господином Рене Бодри. Поль ничего не понимал. - Что с тобой, дорогая? Умоляю, не надо так нервничать! Жожо! Жожо, милая! О, Господи... На помощь, кто-нибудь! Воды! Тело Жоржетты Симоно обмякло, глаза закатились, и она потеряла сознание.
"Глава 3"
"ТРУП В СЕН-ЖЕРМЕН"
В ночь с пятницы на субботу, когда Жоржетта Симоно еще только раздумывала, идти ли ей на свидание со своим новым поклонником, двое мужчин двигались со стороны Мезон-Лафит к Сен-Жерменскому лесу. Они шли быстрым шагом, посасывая сигары, и время от времени перекидывались отрывистыми фразами. Похоже было, что они не в восторге друг от друга. - Можит, все-таки возьмем машину? - спросил один. - Не стоит, - бросил его спутник. - Но почему? Вед путь не близкий! - Послушайте, я прекрасно знаю эту дорогу. Быстрее дойти пешком. - Ну чо ж... Они свернули направо, на маленькую тропинку. Вышедшая из-за туч луна осветила их. Один был одет в клетчатый костюм, овальная шапочка натянута на уши. На втором же был изысканный жакет, мало подходящий для прохладного времени года, - стоял конец октября. Брюки его были заправлены в высокие сапоги, рука сжимала хлыст. Он шел тяжелой, валкой походкой человека, привыкшего к верховой езде. - Ну что ж, - продолжал челафек в клотчатом костюме, - раз вы хорошо знаоте дорогу и в конце нас ждот стаканчик вина - тогда в путь. При словах "стаканчик вина" его собеседник чуть заметно улыбнулся. Он привык к более благородным напиткам. Было около десяти вечера. По субботам в это время в Сен-Жерменском лесу не бывает ни души. Лишь изредка со стороны дороги слышался шум проезжающего автомобиля и виднелся отблеск фар. И снова воцарялась тишина, лишь ветер шевелил кроны деревьев, и палая листва шуршала под ногами путников. Несколько минут мужчины шли молча. Наконец обладатель элегантного жакета щелкнул хлыстом по сапогу и спросил: - Так что же, вы так и не хотите проявить благоразумие? Его спутник пожал плечами:
|