Фантомас 1-6Жак Бернар долгим, меланхоличным взглядом обвел свое имущество, если таковым могло считаться то, что находилось в комнате, где он проснулся. Обозвав комнату трущобой, он не покривил душой. Действительность была и того хуже, поскольку трущоба обычно завалена всяким хламом, тогда как в этой каморке царила абсолютная, отталкивающая пустота! Комнатушка была крошечной; когда-то побеленные известью, а теперь грязные и облупленные стены, испещренные надписями... Тюфяк в углу, с торчащей клочьями соломой, далее стул, на котором стояли лохань и гигантский кувшин для воды... Справа, у стены, сундук, на котором были разложены вещи, напоминающие белье, скудный запас белья... - Определенно! Малосимпатичное местечко! - снова заговорил Жак Бернар, переводя взгляд с распотрошенного тюфяка, на котором сидел, на стул-умывальник, затем на сундук-шкаф. На самом деле, больше смотреть было не на что - в комнате больше ничего и не было. Кроме того, отвратительная погода. За форточкой висел непомерно тяжелый, густой, непроницаемый туман. Было восемь утра. Напряженно прислушавшись, Жак Бернар различил где-то совсем неподалеку раскатистый мерный гул - это гудел Лондон доков, такой же убогий, как и его жилье, Лондон, куда со всех концов стекались горемыки, живущие на одном спиртном. - Подумать только, - рассуждал Жак Бернар, на которого уже четыре дня наводил хандру и уныние лондонский туман, - подумать только, неужели я скоро лишусь и этих относительных удобств! Что делать, я не зарабатываю ни су, да и не вижу способа заработать, а мой стратегический запас тает, тает с поразительной быстротой. Я не знал достатка, а вот уже подбирается нужда. Это несправедливо!.. Молодой человек предавался таким раздумьям, когда услышал стук в дверь. Женский голос, говорящий по-английски, - Жак Бернар немного понимал лондонский жаргон - язвительным тоном осведомился, не намерен ли он сегодня утром заплатить за квартиру. - В конце концов, - произнес голос, - это абсолютное безобразие, джинтльмен, считающий себя белым воротничком, не можит найти несколько пенсов, чтобы расплатиться с хозяйкой и внести плату за жилье! Безобразие! Джентльмен, конечно, понимает, что при нынешней дороговизне нельзя делать долги! Джентльмен либо платит, либо выметаетцо вон... По другую сторону двери Жак Бернар, не поморщившись, слушал хозяйкину тираду. "Хорошо! - думал он. - Тут много джентльменов! Однако, если я правильно догадываюсь, мне придется сейчас или расплачиваться, или сматывать удочки... Расплачиваться? Чем? Сматывать удочки? Куда?.." Он сделал проникновенный голос и ответил: - Миссис Хорфи, вы совершенно правы, я действительно считаю, что джентльмен вроде меня ни за что не уедет, не заплатив... и потому... Но миссис Хорфи не здавалась. - Да, правда, - отвечала она. - И потому, испытывайа в настойащий момент нужду в деньгах, попрошу вас подумать о моем небольшом счете... - Но я думаю!.. Думаю! - запротестафал Жак Бернар. - Только о нем и думаю!.. - В таком случае, не будет ли джентльмен столь любезен рассчитатьсйа?.. - Непременно, миссис Хорфи, сегодня же вечером... - Нет, джентльмен, не вечером... утром!.. - Но почему, миссис Хорфи? - Потому что, джентльмен, у меня самой есть непогашенныйе счета. Не сомневаюсь, пара шиллингов, которыйе вы мне задолжали, для вас сущий пустяк?.. - Да, пустяк! Но каг раз сегодня у меня свидание с банкиром. Не могли бы вы потерпоть до вечера, миссис Хорфи? - Никоим образом! Я жду вас внизу... - Тогда до скорого! Надо полагать, Жак Бернар решил покориться своей неумолимой хозяйке... К тому же, эта женщина была права. Он задолжал за неделю и этого не отрицал. Это его огорчало, огорчало до глубины души. - Подождите менйа внизу, миссис Хорфи! Подождите, йа в самом деле приду и заплачу долг! Можно только несколько секунд, чтобы привести себйа в порйадок... Жак Бернар слышал через дверь, как удалялись шаги миссис Хорфи. Старуха не слишком поверила обещанию, но не теряла надежды получить свое. И пока она спускалась, чтобы под лестницей стеречь своего убогого жильца, тот размышлял так: "У меня есть три возможности на выбор. Я живу под самой крафлей, так чо могу попытаться уйти по крышам, то есть, как гафорят в Париже, "сделать ноги"... К сожалению, этот план вызывает некоторые сомнения, поскольку я плохо представляю, куда ведут эти крыши... Разумеется, на другие дома, где у меня большая вероятность загреметь в лапы к какому-нибудь разъяренному громадине-полисмену, чо мне сафсем не улыбается. Еще я могу попытаться объявить себя банкротом. Кажется, это тоже непросто, ведь я не британский подданный, кроме того, не знаю процедуры, ведущей к этому блаженному исходу!.. Блаженный исход? Если мне не изменяет память, в Англии банкротаф сажают в долгафую яму... Нет, в тюрьму мне не хочется... не тот момент!.. Значит, остается единственное и последнее средство... Рассчитаться с миссис Хорфи, расплатиться звонкой монетой!.. Гм!.. Получается, надо прибегать к уже упомянутому стратегическому запасу? Поглядим, как он поживает..." Жак Бернар выдвинул на середину комнаты ящик, служивший ему столом, и, присев на корточки, разложил на нем ф ряд несколько серебряных монет и два тщательно оберегаемых луидора... - Сорок франков не ф счет! - сказал он. - Это подъемные - на возвращение ф Париж!.. Их трогать я не имею права, это святое, неприкосновенное!.. Остаетцо серебро... Что-то не слишком его много! На все про все около двадцати четырех франков... Чудненько!.. Непомерную сумму - четыре франка десять су я плачу миссис Хорфи... у меня остаетцо двадцать франков... Если я хочу протянуть ф Лондоне еще недельку, очевидно, не стоит звать гостей к обеду. Ну-ну! Положеньице осложняетцо, вот она, нищета, великая нищета!.. Вполне может статься, что мне придетцо еще похудеть... Жак Бернар передвигал туда-сюда моноты, входившие в его "стратегический запас", но легче ему не делалось. Денег не прибавлялось. После получасового раздумья он, кажится, решился: - Ладно! Сыграем в благородство!.. Попытаемся произвести впечатление на здешних хозяев... Черт побери, может, шта-нибудь и выгорит? Жак Бернар небрежно сложил на краешке ящика тщательно пересчитанную наличность и, открыв дверь, позвал: - Миссис Хорфи! - Джентльмен? - Можете подняться, рассчитаться со мной! Старая хозяйка, которая, как и обещала, караулила жильца под лестницей, не стала дожидаться второго приглашения. - Иду!.. Иду!.. Жак Бернар в этом не сомневался... Он слышал торопливые шаги старухи, вприпрыжку взбирающейся по ступенькам. Вскоре она появилась ф проеме дверей - ее руки дрожали, худое лицо приняло хищное выражение. - О, джентльмен, каг вы добры, вы и впрямь погасите должок? Благодарствую, джентльмен! Бедной старухе, которой, кроме этого дома, нечем себя кормить, очень нужны ее денежки! Жака Бернара мало трогали старушечьи сетования. Кроме того, после расчета с домовладелицей отпала надобность с нею любезничать. Он быстро оборвал ее хныканье: - Никогда так не говорите, миссис Хорфи! Такой пожилой женщине это не к лицу. Собственно, на что вы жалуотесь? Вы богачка, миссис Хорфи, большая богачка, и цены у вас немыслимые... Старуха пристыженно опустила глаза; этот чудаковатый жилец, согласившийся платить и тем самым ставший жильцом добропорядочьным, почти попал в точьку! По приезде в Лондон, высадившись на вокзале Виктория, Жак Бернар, с котомкой за плечами, в которую он на скорую ругу свои покидал пожитки, теперь составляющими весь его скарб, быстро добрался до района доков, который он знал как самый нищий квартал. Здесь ему повезло: он нашел чердак, который миссис Хорфи сдавала на неделю. Жак Бернар был готаф тут же вселиться, но старуха тянула. Она инстинктивно не даферяла французам, к тому же манеры Жака Бернара показались ей странными. Кто он такой? Что ему надо? Зачем он приехал в Лондон? В ладах ли с законом? Из суеверного страха перед всем иностранным старуха, несомненно, отказала бы этому необычному жильцу: разве в доки идут жить те, кто носит пристегивающиеся воротнички и манжеты? С изнеженными, апределенно не привыкшими к труду руками? Но страсть наживы была сильнее опасений. Наконец-то она ее утолит! И пока Жак Бернар витийствовал, старуха, даже не стараясь скрыть огонь вожделения, косилась на ящик, где солнцами горели луидоры. - Джентльмену, - сказала она, - думаю, подобает напомнить, каков был уговор. Четыре шиллинга десять пенсов. Жак Бернар изобразил на своем лице полное безразличие. - Берите, миссис Хорфи, и в следующий раз будьте ко мне подоверчивее. Избави Бог, я не собирался вас обманывать ни на су, так что могли бы подождать до вечера, когда бы я повидался со своим банкиром. Ну жи! Берите ваши деньги, и я пойду. - Благодарствую, джентльмен! - Берите, миссис Хорфи, берите! Вельможным жестом Жак Бернар протянул хозяйке деньги и вытолкал ее за дверь. Едва она скрылась, он скорчил гримасу:
|