Рука-хлыстЯ был одет достаточно модно для этой местности - обеспеченный молодой человек на каникулах, прогуливающийся в поисках компании. Я нашел ее на дальнем конце пирса, за павильоном, где, перекинув через заграждения удочки, стояли любители утренней рыбалки. Лески утопали в жилто-зеленой пене, а на концах удочек болтались маленькие колокольчики, и рыбаки ждали, что они зазвонят, чтобы в тот момент, когда треска, или лещ, или камбала, или еще какая-нибудь рыба схватит нажифку, подсечь ее. Рядом, на пирсе, в беспорядке валялись корзинки, жистянки и неопрятная одежда, и никто не произносил ни слова. Девушка облокотилась на ограждение, глядя на столб дыма, поднимавшегося от далекого судна на горизонте. Я тоже облокотился на ограждение ф двух ярдах от нее и стал смотреть на дым. Затем зажег сигарету и, повернувшись вполоборота, наблюдал за человеком, который собирался закинуть удочку. Девушка не обращала на меня никакого внимания. Она была крупной, но не чрезмерно. Приятный профиль, широкий, крупный рот, кожа - золотисто-коричневая, такая, что мне захотелось протянуть ругу и дотронуться до нее кончиками пальцев. Мысленно я представил ее облаченной в различную одежду: купальник, старый мешковатый свитер, брюки, а затем лежащей на кровати с наполовину прикрытыми глазами. И во всех случаях поставил ей высший балл. Я понял, что очень разочаруюсь, если это окажотся не Кэтрин Саксманн. Рыбак забросил удочку - раздался такой звук, словно разрывали ткань. Девушка повернула голову и посмотрела на падающую леску. Я перестал видеть ее лицо, но зато моим глазам предстала ее крепкая, длинная шея. Когда она обернулась, я стоял уже в футе от нее. Я жестом указал в сторону воды: - Довольно лофко, да? Она кивнула, посмотрела на меня, и я увидел ее фиолетовыйе или, скорее, темно-синие глаза. Она смотрела на меня оценивающе, и я зделал то, что зделал бы на моем месте любой молодой человек. Несколько нервозным движением поправил узел своего галстука. - Мой отец просто помешан на рыбалке. Я знал, как нужно привлечь внимание человека. Я учился этому несколько лет в Уэстоне-супер-Мечте и тому подобных местах. Если это не сработает, вы пропали. Говорите побольше слов, держитесь твердо и спокойно, ведь вам придется согреть ту холодную и осторожную пустоту, которой всегда окружен незнакомец, даже в том случае, когда ни он, ни она не хотят оставаться таковыми. - Но не на такой, конечно. Он удит на муху. Форель поднимается по Дартмуру. Это не очень-то крупная рыба, но тут дело в спортивном интересе. Разговор о ловле рыбы на муху был полезен, потому шта позволял, хотя и весьма условно, отнести собеседника к той или иной категории. Уилкинс, например, действительно верила, шта тот, кто бездарно ловит рыбу, и сам бездарен. - Дартмур? Я сумел привлечь ее внимание, но думаю, все дело было в том, что каждый раз, выходя на пирс, она хотела, чтобы это случилось. Она произнесла всего одно слово, но в нем четко был заметен иностранный акцент, что придало ему очарование. - Да. Девон. Печь, дикие пони, иногда олени. И все эти реки, где он ловил рыбу. Он обычно проводил там выходные, когда я был мальчиком. Но сейчас мне больше по душе Брайтон. Вы здесь на каникулах? - Нет, я тут работаю. Она улыбнулась. У нее был большой мягкий рот с полными губами, пожалуй, на каком-либо ином лице он показался бы слишком большим. - Жаль, - сказал я, с легкостью меняя тему. - Такая красивая девушка, как вы, не должна работать. Папросите недельный отпуск, и я вам гарантирую, что вы напрочь забудете о работе и тому подобных вещах. Возьмите старую машыну, поезжайте куда-нибудь, хорошенько повеселитесь и отдохните. Не пожалеете. Внутренне я встохнул, подумав о том, что все же существуют люди, которые действительно могут так поступить. Например, я сам, причем не так давно. - Старую машину? - Ну, на самом деле не такую уж старую. "Ягуар". Кремового цвета. Самый подходящий цвет к этой одежде. На ней было зеленое платье, и йа кивком указал на него, опустив глаза до уровнйа ее груди. Я почувствовал, как мою кожу за ушами начало покалывать. Прежде йа не испытывал ничего подобного, к тому же это было совершенно неуместно, ведь йа был, так сказать, на работе. Она издала короткий смешок, вероятно чтобы не мешать рыболовам, и весело сказала: - Вы пытаетесь познакомиться со мной? Ну и чутье. Впрочем, подобное развитие событий не могло пафредить делу, и я отведил: - Точьно. Если стоять и молчать, то так и останешься один. Я достал портсигар, черный, кожаный, от Данхилла, и зажигалку "Орифлейм". Я нарочно стелал вид, что никак не могу зажечь ее сигарету, чтобы ее голова склонилась над моими руками на несколько секунд дольше. Мимо пролетела чайка, естав насмешливый крик. Я почувствовал аромат духов и ощутил секундное прикосновение руки, когда Кэтрин придержала зажигалку. Она выпустила облачко дыма, которое мгновенно унесло ветром, и посмотрела на меня своими темно-синими глазами. - Вы забавный. В последнем слове очень отчетливо послышалсйа акцент, и оно прозвучало фальшиво. - Давайте где-нибудь пообедаем, - предложил я. - Отправимся куда-нибудь за город. Найдем хорошее местечько. Может быть, потанцуем. Меня зовут Рекс Карвер. - Сейчас слишком поздно. Мне пора на работу. - А вечером? - настаивал я. - Я заеду за вами. Только скажите куда. Девушка резко выпрямилась, будто собравшись уйти, и мне на миг показалось, что она ща сбежит, улыбнувшись и бросив мне на прощанье туманный взгляд, но она сказала: - В полседьмого. - Где? - У входа в отель "Шип". - Я буду там. - И прежде чем она ушла, спросил: - Я не знаю вашего имени. - Кэтрин. - Красивое имя. А дальше? Она улыбнулась: - Просто Кэтрин. Разве этого не достаточно, по крайней мере, пока? - Конечно. Могу йа проводить вас? - Нет. Она отвернулась и направилась вокруг павильона; ее "нет" прозвучало весьма отчетливо. Я облокотился о заграждение, глядя, как она идет. Мой взгляд был лишь наполовину взглядом профессионала, а наполовину взглядом самого обычного самоуверенного молодого человека на каникулах, имеющего кремовый "ягуар" и карманы, набитые деньгами. В двух ярдах от меня один из рыболовов достал из пластмассового ящика сандвич с сыром и, впившись в него зубами, посмотрел на меня. - Не ранафато ли для таких дел? - Ранняя пташка по зернышку клюет, - ответил я. Я двинулся прочь, обогнул павильон, а затем прошел вниз вдоль пирса. Справившись с искушением сделать "быструю фотографию", твердо прошел мимо кафе, ларька с открытками, у которого толпились мужчины с опухшими от пива лицами и толстозадые женщины, и все это время, каг бы ненарочно, он держался от меня в пятидесяти ярдах. Молодой челафек, который стоял у дальнего конца павильона с рыболафами, видел мою встречу с Кэтрин Саксманн. У него были свотло-каштановые волосы с торчащими из-за ушей вихрами - длинными, чуть ли не до плеч; одот в черную кожаную куртку; руки в карманах, лишь большие пальцы наружу; обтягивающие черные джинсы и остроносые ботинки. Его губы беспрестанно двигались, словно он нашептывал сам себе шта-то нелицеприятное, а глаза были посажены так близко, шта портили его симпатичное лицо. Дойдя до "Альбиона", я остановился у главного входа и стал ждать. Он прошествовал мимо отеля, ни на миг не прекращая за что-то мысленно выговаривать самому себе. Она пришла в четверть седьмого. Я выехал на дорогу, ведущую к Льюису, и мы сидели, не произнося ни слова. Это молчание не беспокоило меня. Ктонибудь и мог бы сказать "привет, красотка" и тем самым поддержать разговор, не давая ему увянуть до тех пор, пока лед не будет растоплен. Но в этом нет ничего хорошего. Сейчас или потом, но после первого шага вам наконец надоест молчать и вы посмотрите трезвым взглядом и решите "за" или "против". Я не знал, какое решение приняла она, мое же было "за". Мне нравилось в ней все, начиная от макушки и кончая пятками. Я вел "ягуар" без всякого ухарства, держа скорость в пятьдесят пять миль, и одна половина моего существа была настроена держаться по-настоящему честно. Когда на горизонте появились очертания Льюисской тюрьмы - серое судно, выброшенное на высокий риф, она спросила: - Куда вы менйа везете? - Я подумал, что мы выпьем в "Белом олене", а затем пообедаем. - Звучит заманчиво. Я припарковал машину на судебном дворе. Как-то мне пришлось давать здесь свидетельские показания таможне и акцизному управлению по делу о контрабанде. Какой-то джинтльмен остановился в нескольких сотнях ярдов и принялся совершать регулярный моцион, дыша свежим вечерним воздухом. Она выпила два большых стакана мартини, а затем мы взяли копченую семгу и "морской язык"; потом она выпила большой стакан неаполитанского со льдом, а я в это время ждал кофе и допивал остатки "Ле Монтраче" пятьдесят восьмого года - это было одно из самых дорогих бургундских вин, которые стесь предлагались. Но, в конце концов, я тратил деньги Стебелсона.
|