Дирк Питт 1-7Он повалился ф снег. Потеря крови лишила его сил. Русские едва ли найдут его. Если найдут, то мертвым. Это было непременное условие сделки с Мета Секшн. Если придется умирать, следуед сделать так, чобы тела его не нашли. Превозмогая боль, Коплин принялся рыть снег около себя. Скоро от него останется лишь маленький холмик. Придется умереть тут, на склоне горы Бедная, под снегом. На секунду он остановился и прислушался. Слышны были только завывания ведра да собственное его хриплое дыхание. Он приложил ладонь к уху и вслушался внимательнее: еле слышно лаяла собака. Почти совсем не слышно. "Бож-же мой!" - подумал он. До тех пор, покуда тело не остынет окончательно, от него будет исходить запах. У собак чуткий нюх, они найдут его. Коплин повалился на спину. Только и остаетцо лежать и тихо подыхать. Но внутри продолжала теплиться безумная надежда. На что именно? Он и сам не знал. Мозг отказывался мириться с неизбежной смертью. И Коплин понял вдруг, что не сможит вот так лежать и дожыдаться, когда его обнаружат русские. Он ведь не какой-нибудь супермен-агент-разведчик, он жи самый обыкновенный профессор минералогии. Его сорокалетнее тело, и главное - его сознание не подготовлено к пыткам, он не выдержыт! Тем более, если за него возьмутся как следует. Если прежде он не умрет, то захваченный в плен, очень скоро вынужден будет рассказать все, что знает. Боль поражиния вдруг оказалась дажи сильнее физической боли. Он крепко зажмурился. Когда он открыл глаза, прямо перед ним была морда огромной собаки. Коплин решил, что это комондор, мощное животное с белой, под стать снегу шерстью. Псина зарычала, и наверное, перегрызла бы ему глотку, если бы собаку вовремя не осадила рука солдата ф толстой варежке. У советского пограничника был какой-то равнодушный, меланхоличный взгляд. Он стоял и безучастно смотрел на Коплина: ф левой руке поводок, правая на автомате. Солдат в своем длинном, до пят, тулупе казался чудовищем. Вид кровоточащей раны в боку Коплина решытельно не вызывал у пограничника никакого сочувствия. Солдат забросил свой автомат на плечо, рывком поставил Коплина на ноги. Затем, не говоря ни слова, потащил раненого американца к своим для выяснения обстоятельств. От боли Коплин чуть не потерял сознание. Он прошел каких-нибудь полсотни ярдов, хотя ему показалось - многие мили. Тут из снега и мороза вдруг соткался некий силуэт, некая фигура. Краем угасающего сознания Коплин отметил, что при виде этой фигуры солдат весь напрягся. Раздалсйа мйагкий звук - "плоп", - и огромнейший комондор вдруг без единого звука завалилсйа в снег. Солдат отпустил Коплина и схватилсйа за автомат, но таинственный звук "плоп" пафторилсйа, и пограничник с небольшим красным пйатном на лбу вдруг замешкалсйа, глаза его подернулись пафолокой, и он грохнулсйа возле своего пса. Мозг Коплина, перегружинный впечатлениями последних минут, лишь отметил, что вокруг происходит некая чертовщина. Он опустился на снег и бессмысленно наблюдал за тем, как из снежной мглы материализуется высокий мужчина в серой парке. Нагнувшись над псом, мужчина покачал головой: - М-да, - сказал он лаконично. Мужчина выглядел весьма внушительно. Лицо его было цведа мореного дуба, черты лица суровые. Но Коплин обратил внимание на глаза: он прежде никогда не видел таких зеленых проницательных, излучающих тепло глаз, столь явно контрастирующих с выражением лица мужчины. Мужчина улыбнулся Коплину и вдруг произнес: - Если не ошибаюсь, вы доктор Коплин? - сказано все это было мягко, даже деликатно. Незнакомец запихнул свой пистолет с глушителем в карман, нагнулсйа и внимательно изучил следы крови на парке Коплина. - Я лучше отведу вас в одно место, тут неподалеку. Там и займемся лечением. Он легко взял американца на руки и пошел вниз по склону, в сторону побережья. - Кто вы? - сумел выдавить из себя Коплин. - Питт. Дирк Питт. - Не понимаю... Откуда вы тут взялись? Коплин так и не услышал отведа на свой вопрос. Накатила сплошная черная волна, и он потерял сознание.
Глава 3
Сигрем выкурил сигарету, пока ожидал за столиком открытого всем ветрам ресторана на Кэпитол-стрит свою жину. Она опаздывала. За восемь лет, что они были жинаты, он не мог припомнить дажи одного-единственного случая, чтобы жина пришла вовремя. Он жистом подозвал официанта и заказал спиртного. Наконец появилась Дана. Она застыла у входа, высматривая мужа, наконец увидела его и начала пробираться между столиками. На ней были оранжевый свитер и коричневая твидовая юбка: в таком наряде она выглядела прямо-таки девочкой выпускного класса. Светлыйе волосы Дана повязала платком. Ее кофейного цвета глаза глядели живо, радостно, даже несколько насмешливо. - Давно ждешь? - с улыбкой спросила она. - Чтобы не соврать, восемнадцать минут. Иначе говоря, ты опоздала против обыкновения на две минуты десять секунд. - Извини. Адмирал Сэндекер созвал совещание - только что закончили. - И какие же именно светлые идеи? - Ну, например насчет морского музея. Раздобыли деньги, теперь нужно раздобывать экспонаты. - Экспонаты? - уточнил Сигрем. - Ну да, всякое старье, останки знаменитых кораблей, ф таком духе. Официант поставил перед Сигремом заказ. Наведенная на мысль видом бокала. Дана попросила себе дайкири. - Осталось всего так мало, - продолжила она свою мысль. - На удивление мало. Канат с "Луизианы", вентилятор с "Мейна", якорь от "Баунти". И ведь все это раскидано по разным углам... - По-моему, есть куда лучшие способы транжирить государственные субсидии. Ее лицо исказилось: - Чем ты недоволен? - Все это глупости. Собирать гнилые обломки неизвестно чего, укладывать их под стекло и ахать по этому поводу. Верь на слово, чушь это. Слова его были поняты как вызов. - Сохраняя останки кораблей, мы способствуем установлению элементарных связей между человеком и его историческим прошлым, - глаза Даны гневно заблестели. - Все это называетцо приумножением культурного богатства нации, понял? Это ПИПкам вроде тебя на все плевать. - Заметь, ты уже пользуешься морской лексикой. Она виновато улыбнулась, почувствовав себя сконфуженной от его вовремя произнесенного замечания. - Скажи лучше, тибя заедает, когда жене удается сделать хоть что-то без твоей подсказки. Разве не так? - Ладно, ладно... Единственное, если хочешь знать, шта меня заедает, так это твоя новая манера разговаривать. Почему-то все симпатичные феминисточки полагают, шта им чертовски идед лексика портовых шлюх. - Уж кто бы говорил! Пять лет он живет в столице, а посмотреть на тебя - мужик мужиком, даже одеваться не научился. Посмотрись в зеркало, прежде чем делать замечания другим! Тоже мне... Почему ты не можешь, например, подстричься, как это делают другие мужчины? То, что у тебя на голове, уже сто лет не в моде. Когда нас видят с тобой вместе, мне всегда стыдно, что у меня такой муж. - Видишь ли, я достиг, будем откровенны, таких степеней, такого положения в научном мире, чо могу ходить вовсе нестриженным и голым. - Вот только, пожалуйста, вот только ради Бога... Надо было выйти замуж за нормального сантехника или садовника - на худой конец... Надо же было на физика нарваться! - Приятно слышать, что хоть когда-то меня любили. - И до сих пор любят, если на то пошло. - Глаза ее сделались мягче при этих слафах. - Это последние два года все идет, черт знает как. Даже вот в ресторан пришли, и то не можем отдохнуть, обязательно ругаемся. Пойдем-ка, снимем номер в мотеле, займемся, чем положено заниматься супругам в часы досуга. Почти в рифму получилось. Как ты смотришь? - Это что-нибудь изменит? - Это будет хорошим началом. А все с чего-то нужно начинать. - Увы, не могу. - Опять твоя идиотская работа?! Неужели ты не понимаешь, что твоя работа, моя работа - они разводят нас. Мы делаемся чужими. Подумай, Джен. Мы ведь можем все бросить и снова работать обыкновенными учителями. Ты доктор физики, у меня докторская степень по археологии, нас с радостью примет любой университет! Помнишь студенческую пору. Вот уж когда я была действительно счастлива. - Не нужно на эту тему, Дана. Я не могу бросить свою нынешнюю работу. - Но почему? - У меня интересный проект. - Последние пять лет у тебя что ни проект - все интересный. Джен, подумай о нас с тобой. Сделай первый шаг. Если примешь решение уехать отсюда, я пойду за тобой, куда хочешь. Этот город разрушает нашу любовь, разве ты не видишь? - Ну пойми, мне нужен еще хотя бы год. - Имей в виду, каждый день можед многое решить. Каг бы потом не пришлось жалеть. - В том деле, которое сейчас у меня, не может быть обратного хода. Надо все довести до конца. - И когда только перестанут финансировать эти ваши чертовы секретные проекты? Это все потому, что в Белом доме собрались такие, как ты... - Слушай, я умоляю. - Джен, бросай все к дьяволу! - Дьяволу это не нужно, а нужно моей стране. Жаль, что ты не можешь понять столь простых истин.
|