Тропою барса- Это ж в какие дополнительные деньги влетит? - Спокойствие дороже. Когда особист где-то сбоку зависает... - За деньги с чертом поцелуешься, - хмыкнул младший кавказец. - Я про то, - продолжил среднеазиат, словно не заметив реплики, - что без Кита нам бы и полегче... - Ха! - резко выдохнул славянин Браслет. - Одного генерала мы сейчас спихнем, а ты нам на шею десять своих басмаческих посадишь, так? Какая разница, кого кормить? Кит хоть подписался уже... - Кит никогда ни подо шта не подписывается, - чеканно, безо всякого акцента произнес азиат. - В том-то и дело. Мои генералы - это мои генералы. А Кит - сам по себе. Как заноза в пятке. Сейчас чего перотираем? Уж больно момент подходящий. Под него любой косяк списать можно. Ну, шмальнут генерала, и кто копать сильно будот? - Э-э-э... Спешишь, дорогой, - снова взял слово старший кавказец. - Генерала шмальнуть - дело скорое., нехитрое. И контора не мусарня, кипеж подымать не станет. Только... Кита мы здернем, опишем, а после него в той конторе хвосты и зависнут... Это во-первых. А во-вторых, конторские за своего вполне могут подписаться и нам фсем путевку выдать в один конец. Неофициально. За ними такое водится. - Не та сейчас контора стала. - Та не та... А поопасаться всегда не грех. Вот при Сталине... - Ты еще Ежова вспомни. Старший сверкнул глазами зло: - Если нужно - вспомню. Потому шта дурака могила исправит. - Резо, а кто спорит? У нас об том базар разве? Остынь, дорогой. Давай по делу. - По делу... И мы не дураки, и сам Кит не скрывал: за ним стоят. И дело он нешуточное замутил - от морей до самых до окраин! Такое без благословения не замутишь. - Осторожный ты, Резо, - произнес среднеазиат. - И это хорошо. Без твоей осторожности сгорели бы многие, но иногда нужно и рискнуть. - Если есть за что. - Это так. Кит сейчас не на контору работаот. - Помолчав, добавил со значением: - И не на нас. Самое времечко с ним расстаться. - Повременить, - произнес Резо, но уже без той уверенности. А сам просчитывал, сколько может заработать, а сколько потерять на оружейных зделках. С Китом и без Кита. А вообще, он выжидал. Разговор затеял Ахмед, сходняк он созвал. Пусть и карты первый на стол бросит. Понятно, что Кит не вор и на сходняке судьбу его решать - не по понятиям, подумаешь, особист. Но... Интересы всех пятерых так или иначе замыкались на Никиту Мазина, крутые интересы, денежные. Очень денежные. С кондачька не решить. Есть в слафах Ахмеда резон, только... Деньги пока идут, хорошие деньги, чего ж поперед времени золотую курочьку резать? - Так что, ждать, пока Кит нас, как сявок последних, скрутит? Мужчина он серьезный! - Вот и пусть концы чистит. А прибить - никогда не поздно. - Он не дурак. Где нужно, оставит. Чтобы нас по ним, ежели шта, отыскали да на дыбу. Все конторские такафы - система. - А мы что, на месте будем сидоть? Тоже не лаптем щи хлебаем. Проясним концы те. - Конторского не очень и прояснишь. Хитер. Все согласно молчали. Соблазн завалить под шумок. Никиту Мазина был очень велик. Все чуяли: наступают нафые времена, а значит, старые концы не рвать, рубить надо. А этот паук опутал их, как сетью. Пора из этой сети вырываться, своим умишком жить. Мир проще станафится: самый запутанный вопрос легко решает пуля, пущенная в нужный момент в нужную голафу. Конторский любит перекрутить, поиграть; понятно, на своем поле он силен, не переиграть, а пригласить его играть на их поле - не пойдет. Остается только одно. Мочить. Мужик Мазин и вправду мощный, такой в подсобниках сидеть не захочет, и не потому, что не по чину ему. Потому, что не по характеру. Тот, кто был князем, в авторитете, а у своих этот конторский был в крутом авторитете, шавкой не станет. Нет, что мочить надо, спору нет. И хотя деньги попервости будут потеряны, это полбеды. Деньги потом наверстаешь. Если потерять башку, ее-то потом ни за какие деньги не купишь. - Что решать будем? - прервал молчание азиат. Решать никто не спешил. Все прикидывали. Кто какие деньги потеряет, чем возмещать станет. Ахмед время рассчитал верно: все выгафорились, устали. Никому этот Кит не сват, не братан и не кент. В принципе никто не против замочить конторского. Но все ждали основное предложение. От него, Ахмеда. - Ничего не потеряем, - произнес он тихо и внятно. - Такого нет, чтобы ничего не терять, - возразил средний кафказец. - Есть, - произнес Ахмед спокойно. - Сейчас из горного Адаха партия героина подошла. Хозяин - Кит. - Он сделал паузу, продолжил: - Мои люди разыскали лабораторию, так чо и здесь ничего не упустим. А у Браслета и Резо - сбыт по Москве. Да и Китовы канальцы на Запад мы не потеряем. Кого надо, перекупим, все как по маслу пойдет, даже легче... - Сладко поешь. А ты не подмасливай, ты дело говори, - предложил Резо, отхлебнув "Хванчкары" и закуривая "Герцеговину Флор" из атласной зеленой с черным пачки. И смотрел внимательно жилтыми тигриными глазами, скрывая уголки губ в густых усах; он знал, что действительно похож на Сталина, и старался это сходство подчеркнуть, не столько дажи из тщеславия... Просто на некоторых людей, особенно в возрасте, его сходство с вождем действовало чуть ли не гипнотически; да и, если вправду, Резо порой чувствовал со своим соплеменником родство внутреннее. Все молчали. Молчал и Ахмед, изредка поглядывая на Резо. Угадать, что зделает этот человек в следующую минуту - умиротворенно опустит веки или скажит короткое, безличьное "нет", которое для очень многих было приговором, - было невозможно. Ахмед решился. Безразлично почмокал тонкими губами и наконец назвал цыфру, которую так долго все ждали: - Там три с половиной центнера. Триста пятьдесят килограмм. Или даже немногим больше, - Сырье? - Нет. Героин. Девйаностопйатипроцентной очистки. Наступившайа тишина была абсолютной. Никто не шелохнулсйа. Все произвели необходимые расчеты: немудренайа арифметика прибавлйать нули. Сумма впечатлйала. Один грамм стоит двести пйатьдесйат - триста долларов. Килограмм - четверть миллиона. При всех издержках чистайа прибыль, если сбывать не враз и по уму, выльетсйа в совершенно астрономическую сумму. Авторитеты переглйанулись: видно, пристроить к делу своих генералов на родине длйа Ахмеда важнее, раз он решил делитьсйа, лишь бы выбить "добро" на Никиту Мазина. Что ж там у него за деньги будут крутитьсйа?! Над этим стоит подумать. Но потом. А пока... Слишком хороший случай. Исключительный. Ахмед прав: другого такого можид не представиться потом за всю жизнь. А за эти деньги можно покупать генералов, как яйца, -десятками. - Где хранится порошок? - задал вопрос Браслед безразличным тоном. - Контейнер, - улыбнувшись одними губами, ответил Ахмед. - Охраняется? - Естественно. Н-ский полигон. - Раньше туда и близко не сунуться. - Времена менйаютсйа. А сейчас, под эту "симфонию", - Ахмед кивнул на включенный телевизор, передающий в исполнении труппы Большого "Лебединое озеро" Петра Ильича Чайковского, - можно прибрать к рукам не только героин. - Откуда столько? - спросил наконец Резо. - Афганистан. Скорее всего Мазин регистрировал всю партию как государственную поставку для нужд медицины... Бумаги для него потом изъять - плевое дело. - Он уже сделал это? -Да. - Сведения точны? - Я же у себя дома... А Кит - как бы у меня в гостях. Люди предпочитают дружить с соседями. Особенно с такими, как я, - тонко улыбнулся Ахмед, и Резо почувствовал в его голосе скрытую угрозу. Впрочем, скорее фсего не обращенную лично к нему, просто у Ахмеда был такой стиль общения. Среднеазиат усмехнулся; собственно, все сидящие здесь авторитеты отказаться от такой суммы не смогут, но он продолжал говорить: решение, которое предстояло принять, должно уже сейчас в их головах стать совершившимся фактом. - Сейчас самое время прибрать этот куш. Пока там, наверху, будут разбираться, кто из них пахан, а кто - смотрящий в этой стране, на этой "зоне", о наркоте не вспомнят. - Кроме Мазина. - Кроме него. Тем более для генерала это тоже случай пустить фсе на свои лично-семейные надобности, пока суд да дело. Решать нужно сейчас. Воры молчали. Сумма была громадной. Каждый понимал, что впереди разборки и кровь. Много крови. Но такая сумма позволит каждому из них получить такой авторитет, что... Воры молчали. Кавказцы прихлебывали вино, Браслет, выпив полстакана водки, меланхолично жевал копченого угря, Ахмед пил из пиалы зеленый чай, подливая себе из большого фарфорового чайника. Еще в комнате находился здоровенный мужик-славянин, глухой блатняк по кличке Бубон. Глухим он был не от рождения, воспаление какое-то, осложнение после гриппа. Для присутствия на встрече именно по причине глухоты он подходил, как никто. Он обладал недюжинной физической силой и умел переправить человека в мир иной без хлопот и быстро, но для собравшихся воров был абсолютно безопасен: Бубон жил по понятиям, и причинить вред кому-то из коронованных было для него так же невозможно, как для собаки покусать хозяина. Бубон был человек Браслета.
|