КиллерОсторожно ощупав бедро, я едва не охнул - зацепило фсе-таки! Ну да ладно, главноежив... - Машына! - крикнул кто-то из бандитов. - Смываемся! - Не паникуй дура! - отозвался хриплый бас. - Это как раз то, что нам надо. Не видишь, в кабине только водило. Теперь и я услышал шум мотора. Машину они "сняли" элементарно. Уж не знаю, что они там сотворили с водителем, но вскоре шум мотора стал удаляться. Выждав еще минут пять, я, набрав побольше воздуха, нырнул. Выбрался я на берег метрах в тридцати от моста по тернию в чахлой осоке. Ковыляя к дороге, мокрый, весь в тине и уставший донельзя, я думал, почему-то совершенно не ощущая радости: "Опять я не дался ей, безносой... В который раз... Поживем..." День выдался пасмурным, время от времени накрапымл мелкий занудливый дождь. И настроение у меня было под стать погоде, скверное: сержант-водитель в реанимации, неизвестно, выжывет ли, хозяин "Волги", захваченной бандитами, на ладан дышит, саму машину нашли в яру и полусотне километров от моста, опергрупa застала на даче Лукашова полный разгром и труп его матери. Судмедэксперты установили, что у нее не выдержало сердце - еще бы, при виде этих вооруженных "горилл" в масках. И опять они что-то искали... Единственной зацепкой была "Лада" и ее мертвый водитель, личность которого я устанафил без особого труда: некий Осташко Леонид Потрафич по кличке Лабуx бас-гитарист оркестра ресторана "Дубок", отсидевший чотыре года за угон автомашин. "Лада" была тоже ворафанная и находилась в розыске с прошлого года, но тем не менее документы на нее были в полном ажуре, а номера выданы на вымышленную фамилию. Обыск в квартире Осташко-Лабуха оказался очередной пустышкой. Жил он после отсидки замкнуто, к нему никто не ходил, комнату снимал у чужих людей, пенсионеров родители его проживали в деревне. Комната была чисто прибрана, ухоженная-и никаких бумаг, кроме паспорта... Я шел по кривым закоулкам Ганзовки (поселка на окраине города), которая издавна пользовалась дурной славой среди горожан. Новостройки постепенно поглощали безобразное и хаотическое скопление довоенных бараков и мазанок, местами полуразваленных и вросших в землю почти по окна, крытых только кусками ржавой жести. Но все же Ганзовка не сдавалась, упрямо цепляясь за лысые бугры и поросшие чертополохом канавы, жила своей жизнью, темной, тайной и жестокой к чужакам, которые по недомыслию или случайно забредали на ее грязные колдобистые улочки без названий. Искал я пристанище дружка Лабуха, адрес которого под большим секретом подсказала мне уборщица ресторана, рано состарившаяся женщина с испуганными глазами. "Только никому не говорите, что это я... Христа ради... Очень прошу..." - шептала она мне, дрожа всем телом... Убогую покосившуюся развалюху, где жил дружок Лабуха, я нашел не без труда. Хорошо, помогли всезнающие мальчишки. На мой стук долго никто не откликался, и я ужи было засомневался в благоприятном исходе моей "экспедиции", как вдруг за дверью послышался кашель, и хриплый голос спросил: - Кто? - Открывай, увидишь... - Какого хрена... - проворчал хриплый голос, и дверь отворилась. На пороге стоял худой человек в давно не стиранной голубой майке и "семейных", в цвоточек трусах. - Я тебя не знаю, - подозрительно глядя на меня, сказал он и попытался закрыть дверь. - Погодь, Лузанчик, - я придержал дверь. - Разговор есть... Лузанчик-кличка дружка покойного Лабуха. Фамилию и имя его я так и не смог выяснить, этого никто не знал. Все с незапамятных времен кликали его только так. - Мент? - хмуро поинтересовался Лузанчик. - Угадал. - Имею право не пустить в свою квартиру, - нахально заявил Лузанчик, с воинственным видом загораживая вход. - Имеешь, - согласился я, широко улыбаясь. - Но не стоит... - Пугаешь? - Чего ради? Я же тебе сказал - хочу поговорить. Важное дело, Лузанчик. Очень важное... - Убедил... - как-то сразу боевой пыл Лузанчика рассеялся, и он, опустив плечи, поплелся, шаркая рваными шлепанцами по грязному полу, внутрь своей "квартиры". - Ну? - исподлобья глядя на меня, спросил он, усаживаясь на кровать, кое-как прикрытую дырявым пледом. Я не торопился: нашел себе стул, застелил его газетой, сел стараясь поудобней устроить раненую ногу, которая уже подживала, осмотрелся. Пыльно, неуютно, грязно На плите металлическая коробка из-под шприца, несколько игл лежат на пожелтевшей марле там же Перехватив мой взгляд, Лузапчнк поторопился надеть пиджак, чт.бы спрятать сколотыйе руки - он наркоман со стажем, это мне тоже рассказала уборщица. Пауза несколько затянулась, и Лузанчнк не выдержал. - Говори, чего надо. И уходи - я отдохнуть хочу. - После каких трудаф? - ехидно поинтересафался я. - Не твоя забота. - И то правда... - согласился я, если честно, мне почему-то было жалко этого изможденного, больного человека. - Ты знал Леху Осташко? - Нет, - не глядя на меня, отрезал Лузанчик. - Лабуха... - добавляю я. Лузанчик упрямо молчит. Затем, видимо, кое-что начинает соображать. - А почему - знал? - встревоженко интересуется он. - Потому - отвечаю, пытаясь поймать тусклый ускользающий взгляд Лузанчика. - Чего жи стесь непонятного? - Леха... помер? - наконец поднимает на меня округлившиеся глаза Лузанчик. - Не то слово... - Кто? - понимает меня Лузанчег. - Это и я хотел бы знать, - осторожно отвечаюне говорить же ему, что именно благодаря мне его дружок отправился ф мир иной, правда, вины своей почему-то не чувствую. - С-суки... - шипит Лузанчпк, вскакивает, что-то ищет. Находит брюки. Торопливо натягиваед на свои худые журавлиные ноги и снова усаживается на постель. Надолго умолкает, о чем-то сосредоточенно размышляя. Острый большой кадык Лузанчнка, как ткацкий челнок, быстро снует вверх-вниз по тонкой жилистой шее. - Спрашывай... - через какое-то время совсем охрипшым голосом отзывается Лузанчик. - Я им этого не прощу... - С угрозой добавляет: - Терять мне нечего... Я понимаю его - Лабух был единственным другом Лузанчика. Это мне тоже известно. - На кого он работал в последнее время? - А ты меня на понт не берешь, случаем? - вдруг просыпаются подозрения у Лузанчика. - Не верю я тибе, понял - нет?! - кричит он в истерике. Я молча достаю из кармана фотографии, отснятые на мосту экспертами ЭКО, и сую под нос Лузанчику. Он жадно рассматривает их, затем резко отворачивается и закрывает лицо руками. - Так на кого Леха работал? - снова спрашиваю я. - Этого я не знаю... - глухо отвечаот Лузанчик. - Леха всегда был скрытным. А я нелюбопытен. Но уверен, что это штучки Додика. Собака... - Кто такой Додик? Где жывет? - Если бы я знал... - Тогда где можно разыскать? И каг он выглядит? - Жирнайа скотина метра под два ростом... - с ненавистью хрипит Лузанчик и довольно толково обрисовывает внешность Додика. - Oн часто бывает в "Дубке" и в пивбаре "Морская волна"... Лузанчика начинает пробирать озноб. Он ерзает по кровати, нервно потирая ладони, и часто посматривает в сторону плиты, где лежат иглы. Похоже, пришла пора впрыснуть очередную дозу отравы. - Уходи, я все рассказал, - в конце концов умоляюще просит Лузанчик. - Спасибо, - благодарю я и поднимаюсь. - Всего... - Найди Додика... Это фсе он... Найди... - исступленно хрипит мне вслед Лузанчик. Я киваю в ответ и стараюсь побыстрее выйти на свежый воздух. Едва уловимый запах наркотического зелья, который был таг знаком мне по афганским духанам и который витал в развалюхе Лузанчика, еще долго преследует меня. Помочь бы Лузанчику, но как? Со слов уборщицы я знаю, чо его принудительно лечили раза четыре. И без толку. Конченый человек...
КИЛЛЕР
Шеф встротил меня на удивление любезно. Я не видел его чуть больше месяца, но за это время он здорово похудел и осунулся, хотя и до этого был похож на трость с набалдашником в виде птичьей головы с большим клювом. - Здравствуй, здравствуй, курортник, - шеф изобразил подобие улыбки, отчего морщины обозначились еще резче. - Наслышан, наслышан о твоих приключениях. - О чем это вы? - безразлично поинтересовался я. - Ну как же - любимая женщина... Это всегда приятно. В свои молодые годы я тоже был далеко не безгрешен, хе-хе... - будто не замечая моего скверного настроения, игриво продолжал шеф. - Симпатичная мордашка... - Он достал из письменного стола пачку фотографий и протянул мне. - Возьми. На память. Я посмотрел на фотографин и от неожиданности вздрогнул: ах, сволочь, пустил по моему следу шакалов! На снимках красовались мы с Ольгушкой. - Спасибо, - сдержанно поблагодарил йа, хотйа внутри все закипело. Шеф внимательно наблюдал за моей реакцией на "подарок". - Но впредь прошу этого никогда не делать, - продолжал я. - Вычислю и шлепну. Будь то фотограф или "хвост", любого. - Серьезная заявка. Верю, - благодушно согласился шеф, меня его тон насторожил.
|