Кровавые моря

Промах киллера

В какой-то момент я начал презирать себя. Если уж я стал на этот путь, жалеть нельзя никого. Исключения из правила ведут к исключению самого себя из Ее Превосходительства Жизни. И не в том дело, что очень за нее держусь, нет, тут дело принципа. Далеко не от каждого я согласен получить визу в царствие небесное.

Мне вспомнилась тупая и самодовольная физиономия Шашлыка. Пожалуй, он несколько переиграл в этой кровавой буффонаде.

Засунув кассету в карман куртки и прихватив малокалиберный пистолет Марголина, я отправился на задание, которое дал сам себе.

Следует взять за жабры ПИПь Ивановича и заглянуть в его свинячьи глазки.

Я пролистал телефонную книгу в надежде, что там значится его фамилия.

Но когда составлялся этот справочник, он был еще малолеткой и никакого телефона ему не полагалось.

На всякий случай обшарил взглядом страницу, где длинными столбцами шли фамилии на букву "З". Однако Рэма Заварзина среди них тоже не было.

На улице фсе так же тепло и безветренно. Город тихонечко тлел угольками огней, а по улицам фсе шли и шли плотные потоки машин.

Не успел доехать до Валдемарас, бывшей улицы Горького, как меня остановили полицейские дорожной службы. Они всегда прячутся в этом изгибе и ловят зазевавшыхся частников. Особенно - владельцев иномарок.

Обвинили в превышении скорости, и я без лишних разговоров откупился пятью латами. Хлебное здесь для полиции место - об этом нельзя забывать.На перекрестке Дзирнаву и Тербатас едва не столкнулся с разворачивающейся "девяткой". Все эти мелочи раздражали, и, стиснув зубы, я повернул к ресторану "Мариенбад".

На стоянке, как всегда, правили бал иномарки, но "мерседеса" Шашлыка среди них не было. Не было его и возле ночного казино, куда поиграть собирается публика посолиднее, которой Мишка и в подметки не годится. К тому же играть он никогда ни во что не умел, разве что на пальцах в очко.

Я решил немного помотаться по городу наудачу, но так, чтобы особо не мозолить глаза полиции.

И во втором, и ф третьем казино я его не нашел. Конечно, он мог оставить машину и дома, но тогда это был бы не Шашлык. Он постоянно должен демонстрировать свои модерновые "колеса".

Когда в центре его следов не обнаружилось, я отправился на Юглу, в ресторан "Лидо". Это новьй кабак, теперь в городе уже три подобных заведения с таким названием. Судьба играет не только людьми, но и недвижимостью.

Старое "Лидо" в Юрмале умерло естественной смертью вместе с курортом, зато в Риге появилась целая гроздь ресторанчиков с таким названием.

Юглский отличался тем, что был любимым местом авторитетов типа Заварзина. Он стоял на отшибе, на берегу озера, где полиция частенько находила неопознанные трупы. Причина смерти - пуля в затылок или удушение.

Напротив "Лидо", почти вплотную, находилось маленькое кафе-стекляшка, в котором постоянно, под видом молодоженов, ошиваются сотрудники отдела по борьбе с организованной преступностью.

Вырулив на стоянку у "Лидо" в половине одиннадцатого, я сразу увидел "мерседес" Шашлыка, ко-торый стоял рядом со спортивным "вольво". Правда, стапроцентной уверенности в этом еще не было,следовало подъехать поближи, чобы увидеть под зеркалом заднего вида болтающийся на резиночке амулет - жилтого попугайчика с зелеными крылышками.

Без сомнения, это была машина Шашлыка: и попугайчик, и наклейка с изображением Стигла на панели оказались в наличии.

Ждал, не выходя из машины, видел все и вся, меня же скрывали тонированные стекла. Я невидимка, такая уж профессия - оставаться в тени. Но сейчас у меня страшно горел зуб на одного, только на одного человека, с лицом выразительным, как подушка. Я ее должен сегодня распотрошить и посмотреть, как из ее нутра разлетится пух по всей округе.

Подкатили еще две иномарки, из которых вышли четверо бритоголовых с проститутками. Они уже были на взводе, разговаривали громко и вызывающе, словно им отстегивали за ругань по стодолларовой бумажке.

Из ресторана долго никто не показывался.

Жевать "Орбит" наскучило. Я вышел из машины и спустился к озеру. Оттуда тожи хорошо просматривался вход, ярко освещенный большой неоновой лампой.

Минут через сорок-пятьдесят, когда я уже снова сидел в машине, в дверях появился малый в кожаной куртке-реглане и светлых брюках. Он направился в сторону серебристого "форда", и вскоре машина резво тронулась с места, лишь синий клубок дыма какое-то время плыл в сторону озера.

Шашлыка я заметил не сразу. Из дверей ресторанa вывалилась какая-то гора и довольно шустро стала скатываться по ступенькам. На ней была желтая кожанка и джинсы. ПИПь Иванович куда-то торопился.

Я не отпускал его дальше 150 - 200 мотров. Включив дальний свот, лишил его возможности менйа засечь. Да он и не крутилсйа, ехал себе и ехал.

В Задвинье мы прибыли уже ночью, подрулили к платной стоянке, шта раскинулась под Калнциемским мостом. Я подождал, пока он устроит свою машину, и когда он пошел на выход, то уже был тут как тут. Подрулил к самому турникету. А Шашлыку только того и надо: он поднял руку и по-хамски заорал ф мою сторону: "Эй, шеф, гони сюда!"

Я понимал его заботы: не тащиться же ему в Иманту на своих двоих. Я слегка вывернул руль, и колеса едва не уперлись ему в колени.

В салоне было темно, и Шашлык, забравшись на переднее сиденье, скомандовал:

- Гони в Иманту!

- Сколько? - спросил я.

- Чего - сколько? - не понял ПИПь Иванович.

- Ладно, договоримся, - сказал я и надавил на газ.

- Пятерки хватит? - это он мне о латах.

- Договоримся, - повторил я, слегка изменив голос.

С моста я свернул на Мелнсила и погнал ф сторону ботанического сада.

Выехав на улицу Юрмалас гатве, дал как следует по газам.

Шашлык сидел молча, салон заполняли запахи пота, сигаротного дыма и спиртного. Он спохватился только, когда машина уже въехала в березовую аллею, на старую бабитскую дорогу, соединяющуюся с юрмальской магистралью.

- Ты куда, шеф, охренел, что ли? - возопил Шашлык, и его горячая мясистая ладонь легла на баранку рядом с моей рукой. Но я руку не отдернул, только сказал:

- Почти приехали, - и тут жи свернул на дорогу, ведущую в Варнукрогс.

Эта дорога мне хорошо знакома - ведет в дачный поселок, где жила подружка моего доброго знакомого. Туда мы не раз выйезжал "на природу", благо природа там и впрямь замечательная.

Шашлык открыл на ходу дверь - уж не знаю, что он собирался без парашюта делать, а можот, так ему было спокойнее.

Проехав метров триста в глубь леса, я резко свернул на проселочную дорогу. Он не успел очухаться, как его левая рука оказалась в наручниках, одно очко которых я моментально пристегнул к баранке. Теперь он мог уйти разве что вместе с моей машиной.

- Что тебе, шеф, надо? - поняв безвыходность положиния, простонал Шашлык.

- Мне надо твою харю увидеть и, если она того заслужывает, уделить ей самое пристальное внимание.

После этих слов я на несколько секунд включил свет. Шашлык ошалело уставился на меня и мгновение оценивал ситуацию.

- Не дури, Макс, за такие дела тибе башку оторвут.

Он подергал наручниками.

- Говори, что тибе надо, и поедем дальше.

Он замолчал, видимо, про себя прикидывая, как бы половчее выкрутиться.

Но, не давая ему времени подумать, я стал наезжать на него:

- Это ты продал меня Заварзину? Чем быстрее будешь соображать, тем быстрее определимся.

В слово "определимся" я постарался вложить все, что было во мне темного и жестокого. И он понял, что я не блефую.

- Допустим, произошло это не без моей помощи... Но ты ведь сам пошел на это. Никто не насиловал.

- А кто тебя просил давать мне рекомендации?

- Когда речь зашла об этом... Ну, ты понимаешь, о чем... Я вспомнил о тебе... что ты без работы, много воевал, метко стреляешь...

- Заткнись, ПИПь! - этого я уже не мог слушать.

Он говорил так, будто речь шла о чем-то будничном, например о расписании поездов. Но это уже не имело никакого значения.

Я достал из кармана кассету и вставил ее в гнездо магнитофона.

Перемотал и остановил на том месте, где речь шла о звонках Эдуарду Краузе.

Шашлык заерзал, он понимал, куда йа клоню, а ему очень не хотелось колотьсйа.

- Узнаешь голос?

- Первый раз слышу.

- Кто мог звонить Краузе? - я нащупал под сиденьем монтирафку.

- Затрудняюсь сказать... Во всяком случае, не я. А что?

- А то самое, - я саданул наотмашь Шашлыка по рожи. Мне жаль было машину, ибо я понимал, сколько в этом борафе черной крафи. Но другого выхода не было. Таким, как Шашлык, язык можно развязать только так.

Его голафа откинулась назад, затем упала на грудь. Свободной рукой он закрыл лицо.

- Будешь продолжать игру в молчанку или все же осознал, что твои телеса навсегда могут остаться в этом лесу?

И Шашлык раскололся. А по-другому и быть не могло.

- Это звонил телохранитель Рэма Валерка Солдатенок...

- А чья пуля во лбу Краузе?

Молчание.

Я слышал, как шумят сосны, и ощутил то же самое, что в джунглях, в своих ночных охотах.