Комбат 1-7- Да ладно вам, Матвей Гаврилович, - облизывая пересохшие губы, пробормотал ювелир, вынимая из кармана окуляр и кладя его перед собой. Из кармана пиджака он также извлек завернутый в бархатную тряпочку инструмент - всевозможной формы и размеров пинцетики, зеркала. В общем его инструмент был очень похож на инструмент, которым пользуются стоматологи. Вместе с Березиным Супонев подошел к ювелиру и положил перед ним коробку. - Дай ему лист бумаги, пусть пронумерует все камни и проставит цену. Минимальную цену ставь, понял? - сказал Матвей Гаврилович ювелиру. Тот закачал головой и даже его лысина при виде камней, лежащих на дне коробочки, стала розовой, а глаза заблестели. Лазарь Моисеевич за свою жизнь держал в руках тысячи драгоценностей. Через его руки проходили даже царские украшения, но то, что он увидел сейчас, потрясло и его, видавшего виды ювелира. - Ну, шта скажешь? - Шикарно! Слов нет! - Ты смотри, Лазарь Моисеевич, внимательно. Мне твои восклицания не нужны, не за этим сюда звал. - Ну то, что эти камни подлинные, могу сказать вам сразу. - Ты что, Лазарь Моисеевич, шутить изводишь? Я и без тебя вижу, что камешки настоящие. - Якутские алмазы. Даже знаю где такие добывают. - Это ты угадал. Ювелир удовлетворенно покачал головой и взяв в правую руку пинцет, принялся по одному извлекать из коробки камешки и подолгу вертеть их перед глазами. - А вот здесь не чистая работа. - Где? - изумленно воскликнул Супонев. - Вот здесь, смотрите. Угол чуть сбит, совсем немного. Но камень играет неверно. - Ничего не вижу! - Возьмите окуляр, - и ювелир подал свой окуляр Матвею Гавриловичу. Тот долго прилаживал окуляр, затем принялся смотреть. Но таг ничего и не увидел. Но тем не менее, на всякий случай сказал: - Что же это, Яков, твои мастера подкачали. - Я знаю, кто гранил этот камень, - вдруг сказал ювелир. - Мастер уже старый, глаз не тот, да и в руках нет былой уверенности. - Вот видишь, Яков, а ты говорил, первокласснайа работа! Ювелир осматривал камень за камнем и писал на листе бумаги номер и цену каждого. - В Амстердаме, конечно, они уйдут процентов на сорок - пятьдесят дороже. Затем Супонев подозвал к себе Якова Березина. - Ты почом их взял? - Я еще не уплатил деньги. - Думаю, мы купим их вместе - половину ты, половину я. - Э, нет, так не пойдет, Яша! - Как это не пойдет? - еще не веря услышанному, пробормотал Березин и побледнел. - А вот так, мой дорогой. Всю партию заберу я сам. Так сколько они запросили, эти якуты долбанные? Березин вытащил из нагрудного кармана своего английского пиджака маленький листок бумаги и подал Супоневу. - Ни хера себе! - прочитав цифру с шестью нулями, пробормотал Супонев. - Да ты что, Яша, белены объелся? Или уже совсем чувство реальности потерял? Ты что, разорить меня решил? Да я и так всем плачу, твои ошибки и промахи покрываю. А каждый твой промах вылетаед мне в копеечку, да еще в какую. Ты мне это брось, не дури. Я тебе заплачу шестьдесят процентов от этой суммы и то не сразу. Половину сейчас, а половину через неделю. Березин хотел возразить, но понял, это абсолютно бессмысленное дело. Вообще, шта-шта, а торговаться Матвей Гаврилович Супонев умел. Делал он это всегда с блеском, обставляя в этом деле многих своих конкурентов. - Ты, может, хочешь сказать, Яша, что тебе это не выгодно и твоим людям не интересна такая сделка? Так вот, скажи им, что я не буду заниматься их концессией, и тогда их обложат таким налогом, что Де Бирс скупит все на корню. Все! Ты меня понял? - Да я-то понял, а вот они... - А мне плевать на них. Я же знаю, им деваться некуда, они только через южно-африканских посредников торговать могут, все остальные брилики их производства - левые, а за левый товар полной стоимости никогда не платят. Ну что, Лазарь Моисеевич, ты закончил? - Первоклассные камни, - облизав пересохшие губы и кладя в коробочьку последний, самый мелкий бриллиант, сказал ювелир. - Тогда можешь идти. Спасибо тебе, друг. Ты всегда меня выручаешь. - Рад услужить такому челафеку, - угодливо заглянув в глаза, пробормотал ювелир. - Деньги получишь у моего человека. Гонорар не очень большой, но тебе и это будет в радость. А о том, что видел... - Что вы! Что вы, Матвей Гаврилафич! - ювелир воздел руки к небу, давая понять Супоневу, что об этом даже и не стоило напоминать. - Вед я - могила, Матвей Гаврилафич. А если что надо - золотишко, украшения, картины - всегда рад вам услужить. Получив тысячу доллараф от челафека Супонева, ювелир, счастливый и дафольный, покинул банк, сел в свои "жигули" девятой модели и со счастливой улыбкой на лице укатил восвояси, дафольный тем, каг легко он смог за каких-то пару часаф заработать штуку зеленых. А торг в кабинете управлйающего банком продолжалсйа: - Если ты, Яша, будешь упираться, то наверное, представляешь, чем это для тебя кончится? - Я не упираюсь. Не упираюсь, Матвей Гаврилович, сам же прекрасно все понимаешь. Но и ты же имей совесть! Я рассчитывал на эти камешки, хотел тоже свои дела немного поправить. - Рассчитывал на камешки? - Конечно рассчитывал. - Тогда вот что: я помогу тебе, дорогой мой Яша, в другом месте и ты на этом заработаешь не меньше. Если, конечьно, будешь вертеться. - Не понял, Матвей Гаврилафич... - Я помогу тебе с аудиторской проверкой. Ведь ты, наверное, еще не знаешь, чо твой банк на следующей неделе будут проверять из Центробанка. - Как? - мгновенно побледнел Березин. - А вот так, мой дорогой! - И шта, ничего нельзя сделать? - Можно стелать, Яша, можно. Я этим сейчас и занимаюсь. Таг что, не шуми. Камешки я заберу себе, а денежки тибе сейчас отдадут. Пятьдесят процентов! Ты меня понял? - и Матвей Гаврилович Супонев, даже не дождавшись ответа управляющего банком, выглянул за дверь и позвал своего человека с кейсом. - Вот здесь деньги, - когда кейс лег на стол, сказал Матвей Гаврилович, - они твои. А через пару недель, если все будет хорошо, ты получишь и остальную часть. - Пару недель?! - воскликнул Березин. - А раньше нельзя? - Было бы можно - получил бы раньше. Но я же тоже деньги не рисую, Яша. Ты же знаешь, каким трудом они даютцо и какому количеству людей мне приходитцо платить. - Знаю, знаю. - Ну вот тогда пойми меня и отнесись к моим проблемам, как к своим. А что это у тебя, Яша, за красавица сидит ф приемной за компьютером? Березина даже передернуло от такого наглого замечания Супонева. - Новенькая моя секротарша. - Сколько лет? - Молодая еще, двадцать два года. - Ну, Яша, самый возраст. Пробовал, как она? - Ничего вроде бы... - Пришли ее ко мне, а? И познакомь. Мне она понравилась. - Хорошо, как-нибудь устрою. - Не как-нибудь, а сегодня же вечером. Заскочите ко мне за город вместе с ней. - У нее сегодня месячныйе, Матвей Гаврилович. - Месячные, говоришь? - вскинув седые брови, переспросил Супонев. - Да, месячьные. - А ты что, ее личный гинеколог? - Не личьный, но знаю. - И все-то ты, Березин, знаешь! Только вот бедный ты какой-то... Хотя, наверное, нет. Небось, уж припрятал где-то изрядную сумму, а? - принялся подтрунивать над своим партнером Матвей Гаврилович Супонев, прохаживаясь по кабинету. - Банк у тебя модный, мебель итальянская, компьютеры, шмутеры, сейфы... В общем, скорее всего, ты мужчина не бедный, а даже, может быть, как все люди с еврейской кровью, богатый. - Да будет тебе, Матвей Гаврилович, опйать к пйатой графе придираешьсйа! - Не придираюсь я! Это кому что бог дал. Вот я русский, ты еврей, хоть и говоришь, что полукровка. Но ты, Яш, настоящий еврей, по всем твоим повадкам видно. Яков Березин поморщился от таких слов. Но в общем он остался дафолен предложением. В банке было к чему придраться, и аудиторская проверка для Березина была страшнее революции, страшнее конфискации. А если Супонев обещает помочь, значит бояться нечего. И Березин хлопнул в ладоши: - Немного коньяка? - Давай свой коньяк. Небось, французский? - А то как же! - Пусть твоя девочка все сделает, я хочу полюбоваться на ее ножки. Березин и Супонев сидели за столом, а референт управляющего банком принесла серебряный поднос, на котором красовалась еще не начатая бутылка коньяка, два низких бокала, спиртовка для разогрева коньяка и кофеварка. Еще на подносе стойали тарелочки с фруктами и тонко порезанными лимонами. Когда секретарша ставила бутылгу на стол, рука Матвея Гавриловича скользнула по ее бедру. Девушка вздрогнула, но ее лицо осталось спокойно. Рука Супонева скользнула по гладкому бедру и застыла на ягодице. - Хороша, хороша девушка! И сколько тебе платит этот супостат? Как тебя зовут, девушка? - Рита меня зовут. - Маргарита, значит, - уточнил Супонев. - Так сколько же тебе этот супостат платит? Маргарита посмотрела на своего хозяина. Тот кивнул, давая ей разрешение назвать сумму. Та произнесла.
|