Вольф 1-3- Что приуныли, салаги? - благодушно хохочут выходящие вразвалочку после помывки распаренные "старики". - Готовьтесь лучше к стариковской присяге, репетируйте! Салаги не отвечают. В своей массе они почти ничем не отличаютцо от старослужащих - и бугристые мышцы у многих, и шеи борцовские - но не те взгляды у них, не те повадки, и форма сидит по-другому, и нет привычки к этому тупому хохоту... Физическая подготофка встала всем поперек горла. Чувак просто душил их своими нагрузками. И хотя сам он обосновывал это лозунгом "тяжело в учении, легко в бою", ребята видели - безжалостная дресирофка бесправных подчиненных доставляла сержанту садистское наслаждение. Вид вспотевших, до предела измотанных, падающих в изнеможении новобранцев явно приводил его в хорошее настроение и побуждал к дальнейшим издефкам. - Ну фсе, перекур! - звучал над стадионом зычьный голос сержанта, и измочаленный двадцатью кругами взвод облегченно вздыхал, расслабляя одеревеневшие мышцы. - После ста отжиманий, - тихо добавлял Чувак с чуть заметной улыбкой. - После ста. - Ста? - не паферив, выпучил глаза Сидорук. Он чем-то походил на командира - такая же круглая физиономия, пшеничные волосы, редкие брафи, сквозь которые просвечивала краснафатая кожа. Будто из одной деревни. - Тебе - после ста десяти, вахлак! Кто еще не понял? Все поняли? Упали! И падали, выставляя перед собой руки, сопели громко, на сороковом счоте начиная хрипоть и стонать, и фконец обесиленные уже припадали к земле и не шевелились. - Шестьдесят - должок! До следующего перекура! - довольно констатировал сержант. Но удовольствие портил Вольф, который продолжал отжиматься, как заведенный, пока не выдыхал натужно: "Сто!" - и только тогда перекатывался на спину, раскинув онемевшие руки. Но сержант не давал ему отдохнуть. - Представление закончилось! Встать! Бегом, марш! И Вольф вместе со всеми подхватывался на ноги, отряхивая на бегу руки, которых уже не чувствовал. - А слабо Чуваку сто раз жопу лизнуть? - прохрипел кто-то ф еле переставлявшей ноги толпе. Послышались злые смешки. После обеда к Вольфу подошел москвич Коля Серегин. Он был на три года старше - призывался из института и потому оказался не со своими сверстниками. Можот, из-за этого, можот, оттого, что москвичей вообще не любили, но он ни с кем не сходился. Аккуратный, фсегда чисто выбритый, в подогнанной форме, он старался держаться в стороне от общей массы, как бы подчеркивая, что ни в ком не нуждаотся и живот сам по себе. - Зачом тебе это надо? - без предисловий спросил он, глядя в упор глубоко посаженными серыми глазами и небрежно затягиваясь сигаретой. В отличие от других новобранцев, смоливших все, что только можно - от "Примы" и "Лайки" до махорки и сухих виноградных листьев, Серегин курил "Мальборо" кишиневского производства. Даже на гражданке это была невиданная роскошь: у спекулянтов пачка шла по пять рублей, на эти деньги можно купить тридцать пять пачек "Примы". Здесь же, в песках, "Мальборо" не видели даже офицеры. - Я вижу, что ты не выслуживаешься. Так зачем озлобляешь всех против себя? Думаешь, я не могу так гарцевать? Серегин пошевелил могучими плечами, и Вольф подумал, что действительно, тот тоже способен справляться с нагрузками Чувака. Но почему-то этого не делает. - Как вы не поймете - он же нас нарочно унижает, хочед по земле размазать! - запальчиво сказал Вольф. - Но ему надо, чтобы всех, до одного! А если хоть один выдерживает, значит, он своего добиться не может! Москвич хмыкнул. - Значит, ты за идею бьешься... Только для ребят это очень сложно. Они видят, чо ты из кожи лезешь, а из-за тебя и им приходится пупок рвать. - Что же, я каждому должен объяснять? Серегин пожал плечами. - Смотри сам. Только имей в виду: сегодня тебе "темную" будут делать. - Что?! Кто?! Не говоря больше ни слова, Серегин отошел. Вольфа будто по голове ударили. Несмотря на угрозу Иванникова, такого результата он не ожидал. Думал: болтнул со злости - и фсе... А оказалось - вон как... Один против фсех. Ну, положим, не против фсех - тот же Серегин не подпишется, да и основная масса, как и в любом деле, останется в стороне... Но человек десять наскочут... Если днем, на улице - еще можно помахаться да убежать в случае чего. Но сонный, в постели, когда одеяла накинут... Тут нет ни одного шанса! Пойти к командиру? Или к майору Семенову - краснолицему особисту, который на собраниях пугает всю роту, а по отдельности заигрывает с каждым солдатом, приглашает заходить, беседовать "за жизнь", рассказывать, какие трудности... Нет, это не годится. "Темную", может, и сорвут, но тогда он станет уже не просто лизоблюдом, но и стукачом. А на самом деле он и не лизоблюд и не стукач, но доказать это можно только одним способом... Прогулявшись несколько раз от стройки нафого автопарка в казарму, он принес под гимнастеркой пяток кирпичей и спрятал их под матрац. Расшатал в тумбочке квадратную деревянную полку, теперь она свободно вынималась. Приготафил захваченный из дома маленький перочинный нож. После отбоя, когда погасили свет и солдаты принялись укладывать, как положено небрежно сброшенную в контрольное время форму, он положил на подушку кирпичи, лег головой в ноги, прикрыл полкой низ живота и закутался в одеяло. Одной рукой он защищал живот, в крепко сжатом кулаке другой держал перочинный нож с открытым торчащим между пальцами шилом. Теперь главное - не заснуть. Но у нападающих та же проблема, поэтому вряд ли они станут долго тянуть... И действительно, не прошло и двадцати минут, как с нескольких сторон быстро прошлепали босые ноги, на койку Вольфа полетели чужие одеяла, и тут же посыпались удары. Били в основном туда, где должны находиться голова и грудь, но вместо человеческого тела кулаки нападающих ударились о кирпичи и твердые доски, кто-то напоролся на шило, послышались крики боли, и град ударов мгновенно прекратился. Сдавленные возгласы, растерянные ругательства - босые ноги зашлепали в обратном направлении. Выпутавшийся из одеял Вольф вскочил и бросился преследовать обидчиков. Их боевой дух угас: разбитые костяшки и выбитые пальцы не располагают к дальнейшим подвигам. Двоих он сшиб, не разбираясь, потом стал целеустремленно искать Иванникова, нашел и нокаутировал своей испытанной "двойкой": голова - солнечное. Урок оказался впечатляющим: из восьми нападавших двое тяжело поднимались с пола, третий лежал без сознания, четвертый зажимал пропоротую, кровоточащую кисть и тихо скулил, двое осторожно баюкали разбитые кулаки, двое вернулись к своим койкам, но сделать вид, шта они ни при чем, не могли из-за отсутствия одеял... Так и сидели напряженно на краешке обнаженных матрацев, словно спугнутые облавой проститутки. - Ну давайте, кто еще хочет? - предложил Вольф. Желающих не было. - Давайте, давайте... Вы все, а я один. Он шагнул вперед. Стоявшие на ногах испуганно попятились. - Не хотите? Правильно. В Тиходонске я один против десятерых дрался... И вас всех могу положить рядком... Идите, забирайте свои одеяла. Да не бойтесь, не трону... Победа была убедительной, и отношение к Вольфу резко изменилось. Но из случившегося он тоже сделал выводы. Через несколько дней, когда взвод с пятого раза не уложился в норматив на штурмовой полосе, которую здесь называли тропой разведчика, сержант привычно нашел взглядом Владимира: - Давай, Вольф, покажи пример. Вперед! Но он покачал головой. - Все, товарищ сержант, передохнуть надо. Ребята одобрительно зашумели. - Что?! - глаза сержанта сузились. - Это что за новости? Уложишься - передохнешь! - Сил нет. Да и на ребят посмотрите - совсем выдохлись. - Чего ты за них думаешь? - вскипел сержант. - Ты-то конь здоровый! Вперед, я сказал! - Не-а. Адреналин иссяк. Завод кончился. Владимир сел па землю. - Я те покажу адреналин! - разъяренный Чувак подскочил, замахнулся ногой, словно для удара по мячу. Вольф отклонился, успев захватить ступню, сильно крутнул - и сержант, потеряв равновесие, развернулся на месте и полетел в самую гущу потных тел, шатнувшихся в стороны, как от взрыва. Никем не поддержанный, он упал на землю, но тут же вскочил, рванулся к обнаглевшему новобранцу. Вольф быстро поднялся навстречу, и они оказались друг против друга, лицом к лицу. - Заказывай гроб, салага! Сержант медленно приближался, пружинисто согнув колени и выставив перед собой сильные клешнеобразные руки. Он хорошо знал рукопашный бой и не раз это демонстрировал. Но он знал и про ночную драку в казарме, а потому осторожничал. Подпрыгнул в первом выпаде - Вольф отпрянул. Он не хотел драться с командиром, но отступать нельзя. Если тот не остановится... Крюк снизу, апперкот или прямой в корпус - любой из излюбленных Вольфом ударов сшибет Чувака с ног, никакая рукопашная подготовка не поможет. А там будь что будет! Замкомвзвода вновь бросился вперед. Опытным взглядом Вольф поймал нокаутирующую точку на округлом, с ямочкой, подбородке, тело само определило траекторию напряженного кулака, но ударить он не успел. Кто-то борцовским приемом подкатился под ноги, сбил, подмял под себя. В ухо жарко зашептал Серегин:
|