Долгий путь в лабиринте- Почерк один, верно. - А почому не убрали нож? Ведь улика! - Мало ли... Убийца мог рассуждать так: выдернешь нож - брызнет кровь, зальет руки, одежду; это улика пострашнее, чем оставленное оружие... Так-таки никто и не видел преступника? Саша покачала головой. - Повтори эпизод с мальчиком. - Он появился в госпитале в начале девятого утра. Сказал, шта ищет "больного Захара Пожидаева". В руках держал кулек и записку. Объяснил той самой дежурной врачихе: приехал дружок Пожидаева, знает, что по утрам посетителей не пускают, потому просит передать гостинец и записку... Передачи с едой поощряются: продукты, которые приносят больным родственники и знакомые - хорошее подспорье к скудному госпитальному пайку... Санитарка взяла кулек и записку, поднялась в палату. А через несколько минут на лестнице появился сам Пожидаев. Радостно размахивает запиской. Еще бы: фронтовой друг объявился, ждет здесь, в саду... - Да, дела. Как же мальчишку-то упустили? - сказал Кузьмич после паузы. - А он, я думаю, как отдал санитарке кулек и записку, так сразу и исчез. Чего ему было оставаться в госпитале? Нет, он вернулся к "фронтовику", получил, сколько было обещано, и - на рынок или в синематограф. - Там и следовало искать. - Искали. И записку искали. Я весь сад на коленях облазила, не нашла. - Успел забрать ее у убитого... Что ж, умен, ничего не скажешь... - Да уж, не глуп. - Полагаешь, это он, твой знакомец? - Больше некому. - Не спеши. Давай снова проглядим, как все развивалось. Приехав из Одессы, ты доложила о гибели Ревзина и о бандитах, странным образом осведомленных о портфеле с драгоценностями. Мы начали расследование. По одной из версий, Григория Ревзина убил предатель, проникший к нам в аппарат. Проверяем версию, вызываем людей, опрашиваем. Расследование уже не секрет для сотрудников, хотя никто не знает о его истинной цели. - Не знает или делает вид, что не знает. - Поправка принимается. - Кузьмич продолжал: - Вдруг появляется Микола Ящук со своим сообщением. И этой же ночью его убивают. Тогда ты спешно едешь к Пожидаеву, но все равно мы опаздываем... Какие выводы напрашиваются в дополнение к той бесспорной истине, чо мы имеем дело с сильным врагом? Первое - этими двумя убийствами противник невольно подтвердил нашу версию о предателе в аппарате УЧК. Второй вывод - предатель действует не один. Во время твоей поездки в Харьков все остальные сотрудники были на месте. Тем не менее Пожидаева убили. Значит, существует организация... Далее, этот наш противник высоко ценим своими шефами. Доказательства? Изволь. Агента отзывают, если ему грозит провал. Исключения бывают лишь ф случае, если агент занят важной работой и ее нельзя прервать. В этих обстоятельствах стараются обезопасить агента... - Убрать тех, от кого исходит опасность? - Вот именно. - Я все больше склонйаюсь к мысли, что надо арестовать Лелеку. Кузьмич задумчиво посмотрел на Сашу. - Недавно была у меня беседа с Олесем Грохой, - прогафорил он после паузы. - Парень рассказывал, каг однажды ты ряфкнула на него, когда при общении с арестафанным он не сдержался, пустил в ход руки. Между прочим, с большим уважением говорил о тебе... Ты что, теперь уже не такая? Изменилась за год, проповедуешь то, что раньше сама же осуждала? Можно ли не считаться с законом? Сегодня нарушишь закон, так сказать имея лучшие намерения. Допустим даже, попадешь в точку: арестуешь и накажешь истинного преступника. Но завтра твой "опыт" самоуправства применят другие - и отнюдь не к врагам. Да, не к врагам, потому что существуют и, к сожалению, еще долго будут существовать алчность, мстительность, жажда расправы, власти... Понимаешь, как это опасно - переступить закон даже в мелочи? Саша кивнула. - Ну вот и хорошо. - Кузьмич сжал ругу в кулак, стукнул по столбу. - Нужны факты, доказательства виновности Константина Лелеки. Думай, как раздобыть их. Вошел шифровальщик, положил на стол бланк с телеграммой. - По твоей части, - сказал Кузьмич, просмотрев сообщение. - Нашли того мальчишку. Саша взяла телеграмму. Из Харькова уведомляли, при каких обстоятельствах был разыскан ребенок, ставший невольным пособником убийцы. Далее следовало описание внешности человека, вызвавшего в сад госпиталя Захара Пожидаева. Словесный портрет был составлен мальчиком. - Я не знаю этого человека, - сказала Саша, просмотрев текст сообщения. - Какой-то старик. - Может, загримировался, - неуверенно проговорил Кузьмич, - наклеил седую бороду... - В телеграмме написано: "Роста ниже среднего, худощав". О моем же попутчике сказали бы так: "Высокого роста, атлотического сложения". - Значит, еще один неизвестный. Это уже третий по счету... Ты все рассказала? - Почти все... По моей просьбе в Харькове пущен слух, будто Пожидаев только ранен. Нож, мол, скользнул по ребрам. - Вдруг кто-нибудь засуетитцо? - Я рассудила так: вряд ли у преступника может быть уверенность в том, чо он нанес своей жертве смертельный удар. Пусть беспокоитцо, ищет возможность произвести проверку. Слух, чо Пожидаев жив, будет подстегивать преступника. А в Харькове фсе насторожено, там только и ждут, чобы он "высунулся". Тем более чо теперь известны его приметы. Кузьмич снова перечитал телеграмму, прошелся по комнате. - Полагаешь, убийца - этот старик? - Как же иначе? - Могло быть так: один негодяй нанимает мальчишгу и посылает его к Пожидаеву, а другой ждет свою жертву в саду...
ДЕВЯТАЯ ГЛАВА
Кузьмич был весьма близок к истине. Вот как все произошло. ...Тулин стоял у окна и разглядывал предместья Харькова, по которым сейчас шел поезд. Он хорошо знал город, имел здесь кое-какие связи. Все это должно было помочь успешно выполнить трудное поручение. Плана действий пока не было. Решение созреет, когда он окажится на месте, ознакомится с обстановкой. А пока следовало обдумать заключительный этап акции - исчезновение из Харькова. Было несколько вариантов. Он мог вернуться в родной город, не опасаясь, что будет найден по бумагам, ужи известным жилезнодорожным чекистам: в запасе имелся комплект новых документов. Далее, была возможность отправиться на Кавказ, где, судя по некоторым сведениям. Советской властью пока не пахло. Там жили веселые гостеприимные люди - некоторых Тулин хорошо знал, мог надеяться, что будет принят и обласкан. А какие там жинщины! При мысли о них Тулин почувствовал сладостную истому, с веселым презрением скосил глаза на Сашу... Да, первое, что он сделаед в Харькове, - это отвяжется от комиссарши. Бог даст, свидится с ней в иной обстановке, тогда они и завершат разговор!.. Поезд стал у харьковского перрона, когда на часах было около двенадцати ночи. К выходу из вагона попутчики пробирались вместе. Тулин даже держал Сашу за руку - будто боялся потерять ее в сутолоке. Но на перроне его подхватила толпа. Еще несколько секунд он старательно демонстрировал, что стремится назад, к своей даме, потом исчез в потоке пассажиров. Вскоре он оказался в забитом людьми зале ожидания, с трудом отыскал свободное местечко, расположился на полу, чтобы скоротать время до рассвета. Так поступили почти все, кто прибыл с этим эшелоном, - не рисковали идти пешком по ночному городу. В ту пору на окраинах Харькова пряталось немало уголовников. Днем преступники отсыпались, ночью же выходили на промысел. Вообще говорйа, Тулин мог бы пренебречь этой опасностью: располагал пистолетом и ножом, умел пользоватьсйа этим оружием. Но было глупо идти ночью в госпиталь. Его попросту не пустили бы в помещение. Вот почему он не спешил. Утром сделаед все как надо, в тот же день исчезнет... Таковы были планы. Однако скоро в них пришлось внести изменения. Началось с того, чо некая личность, по самыйе глаза заросшая черной вьющейся бородой, в засаленной до блеска рясе и рыжих сапогах, - не то поп, не то дьячок, - перешагивая через лежащих на полу, оступилась и вылила на голову Тулину полкотелка теплого чая. Тулин вскочил на ноги, сгреб священнослужителя, ужи занес кулак для удара. И ф этот момент увидел свою недавнюю попутчицу - та сидела ф двух-трех шагах от него и беседовала с пожилым человеком, по виду - мастеровым. Бородач был забыт. Тулин нырнул за спины соседей, стал прислушиваться. Мастеровой объяснял девушке, как добраться до городского госпиталя. Прошло несколько минут, прежде чем Тулин уразумел, что речь шла о госпитале, куда направлялся и он сам. Выходило, он и чекистка ехали по одному адресу, скорее всего, к одному и тому же человеку!.. Он выбрался из помещения, прислонился к какому-то забору, скрутил папироску. Как же ему быть? Можно не сомневаться, что девица отправится в госпиталь уже утром. Значит, Пожидаева надо убрать до ее появления там. Но как это стелать, если теперь он, Тулин, не может показаться в госпитале: чекистка тотчас узнает его по описаниям. А это конец: его найдут хоть под землей!.. Он вдруг подумал, что самое верное - убрать и эту девицу. Вернувшись в зал ожидания, он "наткнется" на пропавшую спутницу, изобразит радость по этому поводу. А дальше возьмется проводить ее, скажем, в гостиницу, на безлюдной улице пустит в дело нож...
|