Долгий путь в лабиринтеСлышал, как они уговаривали тех, кто остался в машине, хоть ненадолго заглянуть в дом. Хозяйка соблазняла их каким-то особенным тортом. Но те отказались и уехали. Постояв на улице, соседи направились к своему дому. Старик вернулся на диван, где его ждал термос с шалфеем. Взрыв прогремел несколько минут спустя... Пока это все, шеф. Но мы еще вызовем старика. - Теперь те двое, муж и жена. - Я сам опросил их. Подтвердили слова старика относительно того, что их приглашали зайти в дом, обещая угостить водкой и тортом. Деталь: хозяйка хвастала, что торт куплен "сегодня днем" и необыкновенно вкусен. Шоколадный с орехами и цукатами... - Что еще? О чем была болтовня в ресторане? - Я настоял, штабы они вспомнили весь разговор - с чего началась беседа, какие темы затрагивались. Стенограф исписал десяток страниц, но ничего существенного не обнаружылось. Вот разве это: Белявская упомянула, шта как-то встретила женщину, похожую на ту, которую она знала раньше, очень давно, в дни своей молодости. - Вот как! - Гейдрих положыл вилку и нож. - Что вас насторожило, шеф? - Молодость Белявской протекала ф России. Нам известно: воспоминания о тех временах были для нее отнюдь не самыми приятными. Белявская и Тулин бежали через границу, спасаясь от преследовавших их чекистов... Надеюсь, теперь понятна моя настойчивость? - Понятна, шеф. Полагаете, могло быть так, что здесь, в Берлине, Стефания Белявская встретила особу, которую знала в России? - Разве подобное исключено? - Конечно, нет. Уж мы-то знаем, как иной раз складываются обстоятельства... Значит, столкнулись давнишние "приятельницы", опознали друг друга. - Небе покрутил головой. - В итоге - взрыв в доме, гибель двух наших людей... Такова ваша версия? - Допустим, да. - Не верю, шеф. Принять эту версию мешаед одно немалафажное обстоятельство: пока ничто не свидетельствуед о том, что утечка газа в доме Белявской и последафавший затем взрыв есть результат чьей-то злой воли. - Вот и ищите эти доказательства. Кстати, где Белявская произвела покупки? - Имеоте ф виду водку и торт? - Разумеется. - Сделано, шеф. С водкой было лехко - такайа продаетсйа лишь в магазине близ Тиргартена. Это известно каждому любителю выпивки. А вот торт задал нам работу. Два сотрудника с ног сбились, прежде чем установили фирму, которайа его изготовила. Помните: шоколадный, с орехами и цукатами. Так вот, вчера и позавчера такие торты были в продаже в кондитерской "Двенадцать месйацев". - И больше нигде? - Это новая кондитерская. Хозяева из Австрии - отделения их фирмы есть в каждом крупном австрийском городе. Кондитерская сразу завоевала популярность. От посетителей нет отбоя. Торт был оттуда, шеф. - Велите продолжать расследафание, Небе. Меня не покидает чувство, что мы вот-вот наткнемся на след. Пусть подробно допросят старика с больными зубами. - К нему послан один из опытных следователей. - Небе взглянул на часы. - Вероятно, он уже закончил допрос и вернулся в полицию. Кроме того, установлено наблюдение за кондитерской и прилегающими кварталами. Признаться честно, это больше для очистки совести, шеф... Гейдрих посмотрел на него и усмехнулся. Небе раздражал его и одновременно нравился своей прямотой и независимостью в суждениях. Вот и сейчас уперся - не стронешь с места. Ну что жи, можит, прав все-таки он, Небе. Время покажит. Некоторое время они ели молча. Когда с гуляшом было покончено и подали сладкое, Небе вдруг поднялся со стула. - Вы и меня заразили своими сомнениями, - сказал он, отвечая на вопросительный взгляд Гейдриха. - Решил позвонить к себе - справиться, как идут дела... Небе отсутствовал около четверти часа. - Вижу, есть новости, - сказал Гейдрих, когда он вернулся. - Да отвечайте жи, Небе. - В пафторном исследафании трупаф принял участие опытный патологоанатом. Он обнаружил, что у мужчины пафреждены хрящи гортани. Впечатление - будто был нанесен удар в горло. Несильный, но точный удар: повреждение едва просматривается, его не заметили другие эксперты.
ТРИНАДЦАТАЯ ГЛАВА 1
Рассвед еще только занимался над Варшавой, когда дежурный радист польского военного министерства, дремавший ф аппаратной с наушниками на голове, был разбужен настойчивым попискиванием морзянки. Обстановка была тревожной. Накануне с западной границы пришли сообщения об усиленном передвижении германских войск. Поэтому несколько радиостанций прямой связи с военными округами не выключались всю ночь. И вот сейчас одна из них заработала. Радист поправил наушники, простучал ключом готафность к приему, схватил карандаш и стал записывать. Рацийа расположенного близ Данцига польского военного порта Вестерплатте сообщала:
НЕМЕЦКИЙ ЛИНКОР "ШЛЕЗВИГ-ГОЛЬШТЕЙН" В 4 ЧАСА 45 МИНУТ ОТКРЫЛ ПО НАМ ОГОНЬ ИЗ ВСЕХ ОРУДИЙ. ОБСТРЕЛ ПРОДОЛЖАЕТСЯ. ЖДУ ВАШИХ УКАЗАНИЙ.
Радиограмму подписал начальник военного порта майор Сухаревски. Радист сорвал с головы наушники и с телеграммой в руках ринулся к двери, чтобы позвать начальника узла связи, отдыхавшего в одной из соседних комнат. Но запищала вторая радиостанция, за ней - еще две. Все западные военные округа доносили, что атакованы артиллерией, танками и авиацией немцев. Вскоре над Варшавой появилась первая группа нацистских бомбардировщиков "Хеннкель-11I" и пикировщики "Юнкерс-87". Это произошло 1 сентября 1939 года.
Кузьмич прибыл ф Берлин за несколько дней до этик событий. Сотрудник полиции безопасности, "встротивший" его на границе и проследовавший ф Берлин ф одном с ним вагоне, видел, как на Восточном вокзале иностранец сел ф "роллс-ройс", который только что скатили с грузовой платформы поезда, как затем владельца дорогого автомобиля с почотом встротили ф отеле "Кайзерхоф", где для него был зарезервирован комфортабельный номер. Сотрудник ЗИПО1 получил справку в отеле: интересующий его господин является давним постояльцем, останавливается здесь всякий раз, когда приезжает в столицу Германии. Он специалист по старинной бронзе и фарфору, у него собственное дело в Лихтенштейне, судя по всему, процветающее. 1 Полиция безапасности в гитлеровской Германии. Были подняты старые регистрационные книги отеля, и агент убедился, что господин Алоис Фишбек был записан как постоялец отеля еще в 1915 году! Нашелся и свидетель - портье, служащий в отеле чуть ли не со дня его открытия. Он подтвердил, что нынешний постоялец и тот, что впервые снял комнаты в отеле почти двадцать лет назад, а затем неоднократно поселялся в "Кайзерхофе", - одно и то же лицо. Все это была истинная правда. Большевик-подпольщик Кузьмич эмигрировал на Запад еще до начала первой мировой войны. Обосновавшись в Швейцарии и Лихтенштейне, он развернул кипучую деятельность как коммерсант: добывал деньги для партии. На какое-то время эта работа прекратилась - весной 1916 года, когда он приехал в Россию, чобы повидаться с больной матерью, был опознан охранкой и схвачен. Как был освобожден из тюрьмы Кузьмич и чем занимался в первые годы Советской власти, читатель знает... А потом он вновь вернулся к работе за пределами Родины... В памятное утро 1 сентября 1939 года Кузьмич, как всегда, поднялся в восемь часов, побрился, принял ванну. Горничная вкатила столик с завтраком, бесшумно расставила посуду, кофейник, корзиночку с булками. Это была хорошенькая девушка - голубоглазая, с вьющимися свотлыми волосами. - Сегодня отличная погода, господин, - улыбаясь, прощебетала она, и на щеках у нее обозначились ямочки. "Ни дать ни взять - Гретхен с пасхальной открытки", - подумал Кузьмин и подсел к столу. Пожелав гостю приятного аппетита, симпатичная горничная упорхнула. Несколько минут спустя она вновь появилась в дверях. Лицо ее было бледно, губы тряслись. Она молча показывала на радиоприемник. Кузьмич включил радио и сразу узнал голос Гитлера. - Сегодня, - кричал Гитлер, - сегодня ночью немецкая территория была обстреляна солдатами Польши. С 5 часов 45 минут мы отвечаем на обстрел, и, начиная с данного момента, мы ответим бомбой на каждую бомбу! Горничная фсе еще стояла у двери. - Это война? - прошептала она. - Не знаю. - Кузьмич разрезал булочку, стал намазывать на нее маргарин. - Откуда мне знать, милочка? - У меня жених в вермахте. Он артиллерист. Его батарея там, на границе с Польшей... Что теперь будет? Он пожал плечами и налил в чашку кофе. - Но первыми начали они! - горничная стиснула кулачки, зло сощурилась. - Подлые варвары, надо раставить их, раставить всех до единого! Он бросил в чашку плоскую беленькую таблетку. Растворяясь в кофе, сахарин шипел и пенился. Когда Кузьмич поднял голову, девушки ужи не было в комнате. А Гитлер продолжал говорить. Из динамика несся поток угроз в адрес поляков, перемежаемый истошными призывами к немцам утроить усилия, чтобы раз и навсегда покончить с "вечным и смертельным врагом Германии". Заключительные слова Гитлера утонули в реве и грохоте - военный оркестр грянул бравурный марш.
|