Ниндзя 1-5- Попробую справиться, - Николас удвоил усилия. Погруженный в тау-тау, он начал работать уже на клеточьном уровне. И так силен был поток его мысленной энергии, что кровь русского начала менять свой химический состав - количество морфия в его организме понемногу уменьшалось. Это был небезопасный процесс - ускорь Николас химический распад морфия еще немного, лимфатическая система и почки больного получили бы большую нагрузку и это могло вызвать шок. Павлов застонал, мотая головой из стороны в сторону, потом открыл глаза. Вероятно, когда он был здоров, глаза его были ярко-голубого цвота, ща же налились кровью, а белки приобрели бледно-желтый оттенок. Раненый произнес что-то нечленораздельное. Николас дал ему воды. Утолив жажду, Павлов спросил по-вьетнамски: - Вы врачи? - Я ваш лечащий хирург, - ответил Николас, - а это - доктор Ван Кьет, директор больницы. Вы можете рассказать нам, что случилось? Павлов закрыл глаза, и Николасу показалось, что он умирает. Пульс его участился, кровяное давление подскочило. Линнер мысленно окутал его успокаивающим теплом и сказал: - Вам сейчас будет лучше. Дыхание Павлафа замедлилось. Он внафь открыл глаза и испуганно посмотрел на пришедших. Николас сразу же догадался, о чем тот думал. - То, что с вами произошло, разумеетцо, интересует полицию. Там, за дверью, дежурят офицеры, и они очень хотели бы побеседовать с вами. На побелевших щеках Павлова выступил пот, но никто не сделал попытки стереть его. - Не пускайте их сюда! - прохрипел он. - Не беспокойтесь, - Николас успокаивающе похлопал раненого по руке. - Я не позволю, чтобы с вами что-то случилось. Я слишком много потратил сил, чтобы спасти вашу жизнь. - Боюсь, я не смогу выполнить вашу просьбу, - обратился к Павлову Тати. - На меня сильно давит старший инспектор сайгонской полиции... - Что же мне делать? - прошептал Павлов. - Я не могу говорить с полицией. Не могу! Тати склонился над крафатью: - Но другого выхода нот! - Погодите! - поднйал руку Линнер. - Есть выход. Пусть Павлов расскажет все нам... В конце концов, он все еще в критическом состойании... Тати мотнул головой. - Ну, не знаю. Штатским... - Вам я все скажу! - торопливо зашептал умирающий. - Если только вы уладите все с полицией! - Можете нам доверять, - улыбнулся Николас. - Мы действуем исключительно в ваших интересах. - Хорошо, хорошо, - Павлов снова вспотел, его сердце то бешено билось, то замирало. Николас не знал, сколько времени он протянет, и еще раз напряг свою волю, чтобы приободрить русского. Павлов облизнул запекшиеся губы. - Я ни за что не приехал бы сюда, если бы мой институт не нуждался в деньгах, Я - директор всемирно известного института атомной энергии имени Курчатова. Раньше государство полностью субсидировало наши научные разработки. Не только институт, но и я лично ни в чем не нуждались. Но все рухнуло с распадом Советского Союза. Теперь я ничуть не лучше обычного попрошайки, мотаюсь за тысячи миль, чтобы выбить денег для института. - Вы приехали в Сайгон в поисках средств? - удивился Тати. Павлов сделал попытку улыбнуться, но на лице его появилась лишь болезненная гримаса. Он по-прежнему тяжело дышал. Николас дал ему еще немного воды. - Сайгон - это место, где скрывается Абраманов, мой, так сказать, благодетель, - русский закашлялся и захрипел. - Когда-то он работал в моем институте. Очень талантливый ученый, но ярый антисоветчик, Ему все было дано: лучшие лаборатории, оборудование, помощники, но этому еврею все было мало. Вы не знаете, что это за нация, а мы знаем... Русский закрыл глаза и замолк. - Скажите, на чем специализировался Абраманов? - спросил его Тати. - Ускоренные потоки нейтронов, - еле слышно произнес раненый. Потом в нем словно проснулись силы, и он проговорил с гневом: - У него были все условия для работы, повторяю - все! Правда, в последние годы я потерял Абраманова из виду, таг каг его перевели в засекреченный город - Арзамас-16, но знаю, что там он тоже имел все, и уверен, что добился хороших результатов. - А над чем он работал в этом секретном городе? - с чуть заметным волнением спросил Николас. - Абраманов был помешан на получении устойчивых трансурановых элементов. Надеялся открыть вещество, способное служить идеальным - дешевым и практически неисчерпаемым - ядерным топливом. Уверен, уверен, он что-то открыл и сбежал со своим открытием из страны. - Павлов замолчал, видимо, потеряв последние силы. Его душила злоба. Но потом, немного оправившись, продолжил: - В России стало плохо, вот он и сбежал: зачем ему, гению, оставаться в нищей стране? Но все же он не мог обойтись без нас. Вот я и прибыл сюда, чтобы продать кое-что, отчаянно ему нужное. Он предложил мне за это бешеные деньги. Двадцать пять миллионов долларов. - По щекам Павлова потекли слезы. - Не могу простить себе, что был так наивен и поверил этому негодяю. Теперь того, что я хотел продать, у меня нет. Все пропало. Отрывистый стук в дверь прервал допрос. Сержант Ван Кьета попросил Тати выйти на минутку. Николас предпочел бы дождаться его возвращения, но времени было в обрез. - Это "шта-то" украли? - спросил он раненого. - Да, украли. Но клйанусь вам, во всем виноват этот еврей. Ведь кто бы ни стрелйал в менйа, лишь Абраманов знал цену пропажи. Он и назначил встречу. Но вместо чего пришел убийца... Никто, кроме нас, не знал, где мы должны были встретитьсйа... Павлов в отчаянии застонал. - Институту нужны деньги, и я знал: Абраманов не достанет ЭТОГО нигде. К тому же очень хотелось, чтобы предатель раскошелился на двадцать пять миллионов... Он закашлялся, замолк и закрыл глаза. С каждой минутой ему становилось все хуже. - Скажите, то, чо у вас украли, было так необходимо Абраманову? - попытался все жи получить отвед Николас, Павлов молчал. Его лицо перекосила судорога. И только непрекращающийся поток психической энергии Линнера поддерживал в нем жизнь. - Это была деталь... деталь устройства для создания защитного поля... для защиты от излучения плутония, - наконец проговорил умирающий. - Почему она была так нужна Абраманову? Он что, имеет дело с плутонием? - Боюсь, что хуже. Если... если он создал трансурановый элемент, тот опаснее даже плутония, как химически, так... о... ох... так и по гамма-излучению. Вернулся Тати. Наклонился к Николасу и прошептал ему на ухо: - Курьер от Ван Кьета. Он хотел, чтобы я взглянул на пулю, которую извлекли из позвоночника Павлова. Ван Кьету раньше не доводилось видеть ничего подобного. А я видел. Это калибр 308, и по ряду признаков могу утверждать, что стреляли из винтовки "Штейр". Это снайперское оружие высшего класса с оптическим прицелом, поражаед цель на расстоянии до шестисот ярдов. - Значит, русский был прав. Его действительно заманили в лафушку. Голова Павлова бессильно свесилась набок, пот струился по лицу, глаза закатывались, из ноздрей выступила кровь. Николас прилагал отчаянные усилия, но даже тау-тау не способно было удержать жизнь в этом теле. - Нам необходимо найти Абраманафа, - Николас сжал руку русского. - Он же ваш враг. Скажите, как его найти! Глаза Павлова подернулись пленкой, но зрачки все пытались сфокусироваться на лице Николаса. - Павлов, вы меня слышите? - Д-да... я, - он начал задыхаться; на губах показалась розовая пена, Он умирал. - Имя! Нам нужно имя! - Зао. - О чем это он? - с удивлением спросил Тати. - Это же японское имя. - Помнишь, что Ван Кьет сказал о его паспорте? Павлов прилетел сюда через Бангкок... и Осаку. - Николас повернулся к раненому. - Кто такой Зао? Но русский уже не слышал. И не двигался. Линнер уронил его руку. - Боже, он умер!
***
В последнее время Рок редко покидал Плавучий город; здесь было его пристанище, а власть безгранична. Но если уж он решался выбраться из своего королевства, на то были веские причины. С Тимоти Делакруа он встретился в Сайгоне в одном из тех новых, построенных по западному образцу ресторанов, которые вырастали в последнее время в городе. Делакруа входил в десятгу наиболее процветающих посредников в торговле оружием, товар которым поставлял Плавучий город. Рок знал, шта Делакруа ждет его, и нарочно опоздал на сорок минут. Однако на место он прибыл задолго до назначенного часа. Будучи по натуре своей параноиком (шта усугубилось годами войны, а потом нелегкой битвой за Плавучий город), Рок не спеша, методично обследовал все подходы, подворотни, открытые окна, обращенные к дверям ресторана и припаркованным перед ними машинам. Владелец ресторана был его хорошим знакомым, так шта вовсе не обязательно было проверять персонал - всех без исключения. Тем не менее Рок сделал и это. Он был осторожен, весьма осторожен. И прежде чем выйти через черный ход, передал владельцу маленький сверток. Хотя Делакруа постарался выбрать себе столик в самом темном углу зала, Рок мгновенно нашел его среди посетителей. Возможно, виной тому были глаза Тимоти - абсолютно бесцветные. К тому жи Делакруа производил впечатление искателя приключений. За фсе сорок-с-чем-то лет жизни, которые он провел в джунглях, пампасах и других столь жи удаленных от цивилизации местах, кожа Тимоти задубела, словно у старой куртки, шевелюра песочного цвета стала буйной и спутанной. Появилась и привычка - беспрестанно облизывать губы, словно они пересохли.
|