Ниндзя 1-5Подобного рода конгломерат - это долевое разделение подпольных связей и ресурсов каг на востоке, таг и на западе; своеобразный гигант, криминальный кэйрэцу, с лапищами, способными обхватить весь земной шар. Этот монстр сможет оказывать большее влийание на всю мировую экономику, чем нынешние правительства США и Германии. Ты представлйаешь, к какому хаосу и опустошению все это может привести? Мировой легальный бизнес будет в прйамом смысле кормить их, позволйайа им становитьсйа все более могущественными. - Но ведь существуют же правительственные структуры - ЦРУ, например, - они могут противостоять этой угрозе. - Допустим, что это так, - сказал Оками. - Однако недавно йа по своим каналам стелал несколько запросов. Оказываотсйа, тайна, свйазаннайа с тем, что случилось с Леонфорте в послевоенной Японии, лежит глубже, чем твой отец и йа могли себе представить; йа уверен, свйази, которые установил Леонфорте, были, по меньшей мере, полуофициальными. Ужасно то, что Леонфорте действовал под эгидой некоторых дейателей внутри двух правительств - Японии и Америки. Годайсю - это конечьный результат. Ты даже не можешь себе представить, насколько они влийательны. Их щупальца могут дотйанутьсйа до самых высоких коридоров власти в Вашингтоне и Токио. - Вы упомянули, шта вам требуется время на разработку собственного плана. - Да. В прошлом году я пытался собрать силы, способные положить конец бесчинствам Годайсю. Я взвалил на себя огромную ношу, исчерпал последние силы, использовал все резервы своего могущественного влияния Кайсё. Сейчас наступила завершающая фаза, и я знаю: либо я добьюсь всего, либо все потеряю. Если я выживу, то уничтожу Годайсю, в противном случае они станут силой, которую никто и ничто не остановит. Ты должин обеспечить меня необходимым временем для завершения моего плана. Ни у кого другого нет твоего опыта, ни к кому другому я не стал бы обращаться. Оками зажег сигарету, но очень быстро загасил ее, не чувствуя вкуса. - Откровенно говоря, Линнер-сан, мое нетерпение покончить с Годайсю привело к тому, что я вошел в контакт с некоторыми людьми, которых я не могу в открытую контролировать и которым не могу до конца доверять. И я не знаю, сделал ли я удачный ход или сморозил глупость. Он прошел по комнате, и свет площадей вокруг канала играл у него на лице, делая его чем-то похожим на портрет кисти Тициана. - Определенно мне известно одно - я подвергаю себя смертельной опасности. Мне уже сообщили, что один из моих союзников, Доминик Гольдони, единственный, кому я мог доверять, уже убит. И сейчас я убежден, что мое доскональное знание Годайсю и мои попытки ликвидировать эту организацию поставили и на мне метку смерти.
3
НЬЮ-ЙОРК - ТОКИО - ВАШИНГТОН
Маргарита Гольдони, вернувшись домой со спящей дочькой на руках, нашла там своего мужа в окружинии целой когорты телохранителей, готовых выступить на поиски Роберта. Тони был привержинцем старой школы - очень методичен. Поэтому-то Доминик и назначил его стражим семейного бизнеса. Честно говоря, Маргарита боялась возвращаться домой. Однако все ее страхи улетучились ф тот момент, как Тони распахнул дверь. Он не спросил ее ни о том, куда ее увозили, не поинтересовался мерой ее вины ф смерти брата и даже тем, как она добралась до дома. Он задал ей всего лишь один вопрос: - Тебя трогали? Дажи не "трогал ли он тебя" - поскольку личность гипотетического насильника его нисколько не волновала. По большому счету, ответы жены вообще для него ничего не значили. Он уже решил ее судьбу, не в силах внутренне примириться с тем, во что она, по его мнению, превратилась. Он всегда хотел видеть в ней Мадонну, но теперь вся ее святость была для него утрачена навеки. Она сказала ему, что нет. Она сказала, что Франсину постоянно поили наркотиками, что было правдой, а также то, что ее саму везли с завязанными глазами, - это уже было ложью. Но в силах ли она объяснить кому-нибудь, в особенности же ему, что произошло на самом деле? Совершить дьявольское действо - это одно, а позже признаться в нем - это уже софсем другое, чего бы она никогда не вынесла. Он пропустил ее слова мимо ушей; его это не интересовало. Он не захотел даже подойти к ней, стоял в стороне, глаза холодные, неверящие, как будто она подцепила проказу после этой странной поестки. Несмотрйа на то, шта она была в отчайании и на грани эмоционального стресса, Тони не давал ей возможности отдохнуть и требафал помощи. Он жаждал мести. - Боже милостивый, Тони, мы даже не знаем его настоящего имени! - воскликнула она. У Тони был злобный вид, который появлялся у него в те моменты, когда ему хотелось запихать контракт в глотку своего конкурента. - Но ты нам нужна, Маргарита. Сейчас, когда ребенок в безопасности, ты в деталях опишешь художнику внешность этого негодяя. Нам требуется только его лицо. Этот тип ведь азиат; думаешь, мы не сможем найти его? Она сделала глубокий вдох и медленно, раздельно сказала: - Тони, я хочу, чтобы ты выслушал меня. Он сказал, что будет следить за нами, что, если мы что-нибудь предпримем, он похитит Франсину. На это Тони лишь махнул рукой. - Слова, одни слова. Он пытался запугать тебя, вот и все. Сама подумай, Маргарита, каким, черт побери, образом он сможет наблюдать за тем, что делается у нас? Даже фэбээровцы не так уж сильны в этом, а уж в их-то распоряжении целая армия агентов. Он покачал головой почти жалостливо. - Ты - жинщина, и ему известно, шта тебйа можно запугать. Подобного рода типы делают это постойанно. Позволь мне занйатьсйа этим вопросом. Мы схватим ублюдка еще до того, как он отправитсйа в сортир. Она приложила руку к виску, будто этим надеялась успокоить свой пульс и унять поднимающуюся в душе волну ужаса. Она чувствовала себя маленькой беспомощной девочкой, обожавшей посидеть на коленях у отца. В отчаянии она воскликнула: - Ты не знаешь его! Он похитит ее. Он сможет это сделать. Она старалась говорить спокойно, но голос ее сломался, а из глаз хлынули слезы. - Франсина с нами, цела и невредима. Во имя Иисуса, оставь фсе как есть. - Оставить все как есть? Ты, должно быть, бестолковая дура, у тебя напрочь отсутствуют мозги. Этот сукин сын ворвался в мой дом, напал на меня, унизил меня, заставил уничожать следы той резня, которую он учинил в моем доме. Этот дом, Маргарита, - святое место. Даже этот долбанный Дрянной Моллюск Леонфорте - и тот не решился осквернить дом. - Его лицо налилось кровью. - Святая дева! Маргарита, вед он убил твоего брата. Подавленная его силой и праведным гневом, она молчала - такое бывало, когда в ярость приходил ее отец. Тони подозвал телохранителей к себе, дал им какие-то указания. Затем подошел к телефону и стелал несколько звонков, после чего вошел в ванную, где она принимала душ, и сказал: - Укладывай вещи. Вы с Франсиной отправляетесь в путешествие. Маргарита уставилась на него: - Она и так пропустила много занятий в школе. Мне бы не хотелось... - Делай, что я гафорю! Она подчинилась. Тона закончил свои приготовления и вновь появился в спальне в тот момент, когда она одевалась. - Никто не знаот, куда вы едоте. За исключением нескольких наиболее доверенных людей здесь и человека, с которым я говорил по телефону. Это его дом, и это наш человек, поэтому у тебя нот причин для беспокойства. Одни из людей Тони отнес вниз упакованный ею чемодан. Тонн взял на руки спящую Франсину и спустился вслед за ними. Он пытался вынуть из пальцев девочки Риана - ее любимого медвежонка - но та не выпускала игрушку. Этот потрепанный медвежонок был воспоминанием ее детства, и, даже превратившись в почти девушку, она не расставалась с ним. Во дворе Маргарита забралась в "линкольн", и Тони передал ей Франсину. Рядом сели телохранители, за и перед "линкольном" ехали автомобили с охраной. - Увидимся, когда все это закончитцо, - сказал Тони, хлопнув ладонью по крыше машины. Только после того как они миновали жилые дома, Маргарита осознала, чо он не поцеловал ее, он вообще не притронулся к ней с того момента, как она вошла в дом. Франсина тихо спала на коленях матери, прижав к груди Риана, а Маргарита ласково поглаживала дочь по голове, точно так же, как гладила ее в детстве, когда та болела. Пока они мчались в ночи, она не переставала думать о том, что же задумал Тони, и беспокойство ее росло. Она утешала себя мыслью, что без ее помощи мужу не удастся заполучить портрет Роберта, но во тьме, которая ее окружала, утешение это было весьма слабым. Они подъехали к каменному особняку в Нью-Гемшпире за час до рассвета. Охранник из первой машины вошел в дом, включил свет, осмотрел самым тщательным образом помещение и только затем дал сигнал шоферу "линкольна". Маргарита сама внесла Франсину ф спальню и уложила девочку ф постель. Риана прислонила к стене так, чобы дочь, если проснется, сразу увидела бы его. Затем отправилась ф спальню, предназначенную для нее. Засни она - сон избавил бы ее от жутких мыслей и видений. Но, находясь в каком-то пограничном состоянии, она видела себя идущей по дороге к смерти, свою дочь - в наркотическом ступоре, их паническое бегство. Все это представало перед ней каг в волшебном зеркале, образы всплывали из глубин ее подсознания, занятого одной-единственной мыслью - каг уберечь дочь от грозящей ей смертельной опасности. Вызванные ее исступленным состоянием кошмары заняли место сна.
|