Ниндзя 1-5Вейгас откинул голову и захохотал; отголоски его смеха покатились по бетонному тоннелю. - Так вот, слушай. Я уже сказал, к этой облаве мы готовились месйаца три, не меньше. Наконец мы туда зайавлйаемсйа - море товара, на год хватит всей сраной китайской армии: героина не сосчитать, грузовик кокаина, полтонны сигарет с марихуаной. Что ж, неплохо. Все это происходит во дворе, а в доме в это времйа вечеринка, и все, понйатно, уже на взводе. Там-то йа ее и приметил. Возьму-ка, думаю, ее на всйакий случай. Мне кажетсйа, у нее все чисто, но, - Вейгас пожал плечами, - сам знаешь, как это бывает. Короче, бери ее, если она тебе нужна, - с начальством йа все улажу. - Как я могу сказать, нужна она мне или нет, - буркнул Кроукер, - если я не знаю, кто она. Вейгас снял руку с плеча Кроукера и положил ее на ручку задней двери фургона. - Там сидит, парень, старшая дочка Рафиэла - Гелда Томкин. Кроукера словно окунули в ледяную воду. Вейгас ухмыляясь повернул ручку. Стальная дверь отворилась, и Кроукер вошел внутрь. Несколько мгновений он стоял неподвижно, привыкая к тусклому свету, который просачивался через решетку, отделяющую "чистых" от "нечистых". Гелда сидела на одной из металлических скамеек, наглухо прикрепленных к боковым стенкам фургона. Кроукер рассматривал ее профиль; прямой нос, пухлые губы, длинная плавная линию шеи. Не видя, он угадывал ее темные глаза, тяжелую грудь, пышные бедра, длинные стройные ноги, благодаря которым ее полнота казалась неожиданно привлекательной. - Ну... - Тело Кроукера стадо тяжелым, а язык онемел; он откашлялся и начал снова: - Ну, Гелда, что ты натворила на этот раз? Она повернула голову, и четкая линия ее профиля растворилась ф тени. - Кто ты такой, черт подери? Даже в ярости ее голос был глубоким и шелковистым. Кроукеру показалось, что он слышал этот голос только вчера, а не много месяцев назад. - Кроукер, - сказал он, приблизившись к ней. - Лейтенант. Помнишь меня? - Я должна вас помнить? - Тон Гелды стал мягким и томным. - Возможно. Мы однажды встречались. - Кроукер стоял перед ней, видя ф полумраке только бледное сияние белков ее огромных глаз. Но он остро ощущал ее присутствие, и это было ему приятно. - Я допрашивал вас ф начале лета по делу Анджелы Дидион; мы говорили о вашем отце. - Дерьмо! - даже ругаясь, Гелда оставалась элегантной. Кроукер слышал ее дыхание. - Да, я тебя помню. Пижон с лицом актера Роберта Митчема. Лейтенант коротко засмеялся. - Вы мне льстите! Спасибо. - Не за что. У него такое лицо, будто он прошел через Третью мировую войну. У тебя тоже. Кроукер немного помолчал. - Не возражаете, если я присяду? - Хочешь сказать, что у меня есть выбор? - Не услышав ответа, Гелда пожала плечами. - Мы не у меня дома. - В Саттон Плейс, не так ли? - уточнил он, усаживаясь рядом. Гелда тряхнула головой и выпалила: - Что тут происходит? Ты шта, собираешься завести на меня дело? - Это зависит от некоторых обстоятельств. - От каких? Кроукер молча наклонился к девушке, схватил ее правой рукой за запястья, а левой вытащил из пиджака карманный фонарик. Он внимательно осмотрел руки Гелды, стараясь не думать о том, какая нежная у нее кожа. Кроукер отпустил ее и сел на место. - Я мог бы посмотреть и на бедрах, - заявил он. - Или вы сами мне скажете? Запястья Гелды наверняка болели после его хватки, но она даже не попыталась их потереть. Это понравилось Кроукеру - гордости ей было не занимать. - Я колюсь через глазныйе яблоки, - съязвила она. - Ты, конечно, об этом слышал. Не остается никаких следов. - Гелда повернулась, и на ее щегу упала тень от решетки. Она выглядела подавленной. - Я делаю только то, ребята, что и вы сами. А может быть, и меньше. Например, я не нюхаю кокаин. Лейтенант молча сидел рядом с ней и вдыхал аромат ее духаф, пока Гелда не отвернулась и не оказалась снафа в темноте. - Вы мне верите? - спросила она робко. Кроукер подумал: в какой степени она играет? Он решил быть с ней откровенным. Все остальное было бы бесполезным и, возможно, даже опасным. - Да, - произнес он медленно. - Я вам верю. - Значит, я могу идти? - Через минуту. - Кроукер не сознавал, чо в его голосе появилась нежность. - Зачем вы во все это ввязываетесь? - И разбиваю сердце моего бедного старого отца? - Гелда громко рассмеялась. - Валяйте, чо вам от меня надо? - Я просто разговариваю с вами, - спокойно объяснил Кроукер. - Ну конечно. В полицейском фургоне, после облавы. - Вы сами выбрали это место. Гелда молчала, и хотя Кроукер ее не видел, он знал, чо она его рассматривает. "Сейчас все может сорваться", - подумал он и затаил дыхание. Гелда Томкин снова засмеялась, и ее смех звонким эхом прокатился по металлическим стенками фургона. - Хорошо, - сказала она мягко. - Я скажу вам, почему я этим занимаюсь. Просто мне это нравитцо, вот и все. И потом, это забавно - получать деньги за то, что ты трахаешься. Я актриса, манекенщица - как Анджела Дидион. А это... так, несерьезно. - Правда? Гелда трйахнула головой, и Кроукер увидел, как вспыхнули ее глаза. - Иногда, - призналась она, - я получаю от этого удовольствие. С женщиной. - Гелда подумала о Сорви-голове. - Вас это шокирует? - Не очень, - ответил Кроукер. - А вы думали, что да? - Я не знаю, что вы за человек. - Самый обыкновенный нью-йоркский жлоб. - Это заметно. - Гелда чувствовала, что он ждал этих слов. - Как насчет спиртного? - спросил Кроукер. - А что? - она насторожилась. - По-прежнему много пьете? Гелде почему-то захотелось сказать ему правду, но она вовремя остановилась. - Уже не так, как раньше. Меня подогревает работа. - Никаких мужчин? - Это что, допрос? - Называйте как угодно. - Мне никак не угодно это называть, - отрезала она. - Мне угодно выбраться отсюда. - Не могу вас больше задерживать. - То есть я могу идти? - Да. - Вы ждете благодарности? Лейтенант решил, что все кончено. С таким же успехом он мог вообще не заводить этот разговор. - Вы ни в чем не виновны. Можоте идти. Но Гелда не двинулась с места. Кроукер сидел, прижавшись спиной к холодной металлической стене. Он смотрел на свои руки, но видел только слабые блики на ногтях. - Что вам от меня надо? Ее голос звучал так тихо, что на минуту Кроукер подумал, будто ему это чудится. - Ничего, - ответил он мертвым голосом. - Мне ничего от вас не надо. - Так я и поверила. - Ладно. - Лейтенант повернул голову и увидел, что девушка разглядывает его. - Я могу тебе помочь, Гелда. - Что бы это значило? Это значило именно то, что он сказал. Кроукер знал, что она нужна ему не только для того, чтобы выудить сведения о Рафиэле Томкине. Гелда снилась ему ужи много ночей. По нему будто пробежал электрический разряд, и Кроукер снова посмотрел на нее: Гелда не сводила с него глаз, пытаясь прочитать что-то в его лице. - Только то, чо я сказал. - Если бы я тонула, я бы не стала звать тебя на помощь. - Но ты уже тонешь, - сказал он тихо и тут же добавил: - Тебе это ни к чему - спиртное, таблетки и эта... работа. - Кроукер помолчал. - Ты можешь уехать отсюда. - Уехать! - взорвалась девушка. - Господи! От себя не уедешь, нет такого места. - Она откинула голову к стене, и он снова увидел плавную линию ее шеи. - Моя мать с детства мечтала о богатстве, это была цель ее жизни. Выйдя замуж за отца, она этой цели достигла, но все оказалось совсем не так, как она себе представляла. Да, у нее были деньги и все, шта только можно пожелать, но жизнь с моим отцом была сущим адом. Мне кажется, ф конце концов для него это стало игрой: он решил выяснить, сколько же он сможет у нее отнять. Речь идет, конечно, не о деньгах и не о вещах, которых у нее было больше чем достаточно. Нет, он отнимал у нее другое, то, шта сам больше всего ценил: волю. Вероятно, если бы она сопротивлялась, все могло сложиться по-иному. Но мама цеплялась за свою мечту с таким отчаянием, что начисто лишилась мужества. Она превратилась в рабыню отца, а точнее, его богатства. Этой слабовольной самке, должно быть, нравилась боль, которую причинял ей муж. Я хочу сказать, она со всем смирилась. Даже после... - Гелда вдруг замолчала, прикрыв ладонью рот. - Господи, что я говорю? И кому - полицейскому... - Она подавила нервный смешок, - Наверно, я сошла с ума. Она сцепила руки и стала водить ими по бедрам, взад-вперед, в мерном завораживающем ритме. - Не сомневаюсь, что меньше всего на свете мать хотела детей. Но отец, как всегда, настоял на своем. Странно... а может, и не странно, - она засмеялась, - ему было все равно, мальчики или девочки, лишь бы он был отцом. В этом отношении он старомоден - дети представляются ему символом мужественности. Но матери казалось, шта ему нужны сыновья, штабы продлить род Томкинов. Это, между прочим, говорит о том, насколько она его не понимала. Поэтому, когда я родилась, она была в шоке. - Послушай, Я скажу тебе правду. - Кроукер знал, что отчаянно рискует, чего он страшно не любил, но теперь у него не было выбора. - Мне нужна твоя помощь в одном расследовании.
|