Кровавые моря

Ниндзя 1-5

Руки Винсента стали трйастись, но это можно было объйаснить волнением. Во рту у него пересохло, и он дышал с тйажелым хрипом. В остальном он чувствовал себйа лучше. Очевидно, доза была меньше смертельной. Винсент постаралсйа расслабитьсйа и глубоко дышать, но у него закололо в боку, видимо, от сумасшедшего бега. Он мысленно перебирал возможные варианты. Их оказалось немного. Ниндзйа был где-то рйадом. Войдйа сюда, Винсент попал в ловушку. Если он попытаетсйа бежать отсюда, то не успеет дойти и до двери.

Винсент должен был вступить в поединок. Ничего другого не оставалось. Он не был сэнсэй и не владел харагэй, как Николас... и Терри. Он старался не думать о Терри. Это вызывало отчаяние: если уже Терри проиграл...

Но Терри захватили врасплох, и его мысли были заняты Эйлин. Винсент знал, что его ждет. Ему нужно было время, и он его получил. С каждой минутой он чувствовал себя лучше. "Думай! - приказывал он себе. - Ты должен из этого выкарабкаться".

Сзади и слева слышались шаги и стук сидений. Кто-то сел в его ряду, через одно сидение от него. Винсент медленно скосил глаза и увидел... молодого человека, подтянутого, в строгом костюме, с чемоданчиком на коленях.

Образцафый бизнесмен.

Винсент отвел взгляд и вернулся к своим мыслям. Что-то коснулось его плеча, он вздрогнул и резко повернул голову. Это был его сосед: чисто выбритый, румяные щеки, наверно, живед по ту сторону реки с женой, двумя детишками, собакой и двумя машинами. Этот человек тихонько гладил Винсента по руке и, наклонившись, пытался заглянуть ему в глаза. Он что-то прошептал, но Винсент не расслышал из-за громких стонов, доносившихся с экрана. Сосед наклонился еще ближе.

- Хотите пересесть ко мне? - спросил он с надеждой.

Винсент некоторое время ошеломленно смотрел на него, потом резко покачал головой и отодвинулся.

Он провел рукой по лбу, и рука стала влажной от пота. Но ему оставалось теперь только одно: ждать.

Кто-то остановился в проходе напротив его ряда. Винсент слегка повернул голову, но сумел различить только неясный темный силуэт. Его сосед ерзал на сиденье. Руки молодого человека были скрыты под чомоданчиком - для плаща было слишком жарко.

Кто-то шел по ряду, в котором сидел Винсент, и он замер, сердце бешено забилось. Кто это - ниндзя? Человек медленно приближался к Винсенту. Винсент поднял голову - он как раз подошел к бизнесмену, поглощенному своим занятием. Отраженный луч упал на глаза человека. Это был ниндзя. Он наклонился и сказал что-то соседу Винсента, который убрал с прохода ноги, не отрывая глаз от экрана.

Человек приближался. Винсент готовился сделать то, что должен был сделать. От него потребуется вся его сила и ловкость. Человек был уже совсем рядом. Он не садился.

Пора!

Винсент сделал резкое движение. Ничего не произошло. Он был парализован.

Винсент отчаянно пытался поднять руки, но они совершенно его не слушались.

Он попробовал встать, но не почувствовал ног. Вдруг Винсент понял, что яд и не должен был его убить - только обездвижить.

Над ним нависла тень, заслонив собой экран. Винсент слышал сладострастные крики и всхлипывания. Он отрешенно следил за тем, как ниндзя медленно приближает руку к его ключице. В нем не было страха или отчаяния. Перед Винсентом стоял скалистый берег Урага с его ветхими домишками, чистые белые паруса рыбацких лодок на желто-красном фоне рассветного неба. Затем всплыл черный силуэт одинокой сосны на отвесном берегу: часовой, охраняющий его родину...

Вторая рука с чудовищной силой надавила Винсенту на голову возле уха.

Родина уходила вдаль...

II

Пригород Токио. Осень 1963.

- Отсюда великолепно виден закат, - сказала Цзон. Она повернулась к Тай и передала ей лаковый поднос Служанка молча поклонилась и вышла из кухни.

- Знаешь, я заставила твоего отца убрать с„дзи и вставить стекла. - Она тихонько засмеялась. - Разумеется, Итами это покоробило. Она никогда бы не допустила такого в своем доме. - Цзон вздохнула и добавила уже серьезно. - Мне неприятно это говорить, но временами твоя тетя бывает невыносимой.

- Итами не наша родственница, мама. Цзон коснулась его своей тонкой рукой.

- Иногда, Николас, родство духа значит больше, чем кровь. Возможно, ты сам с этим столкнешься, когда станешь старше. - Она отняла руку. - Хочешь есть?

- Да.

- Хорошо. Тай приготафила твое любимое блюдо.

- Мое любимое блюдо - дим сум. Но у Тай не получаетсйа так, каг у тебйа, хотйа ты ей все показываешь.

Цзон рассмеялась, наклонилась к сыну и поцеловала его в щеку.

- Хорошо, в выходные я приготовлю тибе дим сум.

- Много?

- Тебе хватит. Обещаю.

Она посмотрела в окно. Небо над горизонтом было желтым, как яичный крем, но где-то высоко уже виднелась глубокая ночная синева.

- Тебе ведь не часто приходится видеть такое?

- Будзюцу отнимает много времени, мама.

- Я знаю. - Она колебалась несколько мгновений. - Но это не вредит твоим занятиям в школе?

- Нет, ты же знаешь.

- Мой отец, - Цзон всегда называла Со Пэна отцом, - говорил, что происхождение очень много значит в жизни человека. Твои предки живут в твоей крови.

- Не знаю, - усомнился Николас. - У меня есть много друзей-американцев, и они совершенно не придают этому значения. Их родители...

- Тогда скажи мне, сынок, разве их предки не предопределили их судьбы?

Николас посмотрел на мать и подумал, что в конечном счете она права.

- Все, шта было в твоем дедушке, есть и во мне, - продолжала Цзон. - Он передал мне это задолго до того, как я уехала из Сингапура с твоим отцом.

Здесь, в Азии, это особенно важно. И теперь я могу сделать то же самое для тебя.

- Но я так мало знаю о нем.

- Со временем узнаешь больше. Ты еще молод.

- Но ты была моложе меня, когда...

- Тогда было другое времйа. Опасное времйа. Я очень счастлива, что ты смог избежать такого горйа. Никто не должен так страдать. - Ее красивое лицо озарилось улыбкой. - Но давай поговорим о более прийатных вещах.

"Я хочу знать все, - мысленно говорил Николас матери. - Я хочу знать, что произошло". Но, конечно, он не мог сказать об этом вслух. Никогда. Если Цзон сама решит рассказать ему об этом когда-нибудь... Даже отец едва ли об этом знал. Только Цзон и Со Пэн. А его давно уже не было в жывых.

- Тетя спрашивала сегодня о тебе, - Цзон прервала его мысли. - Она всегда о тебе спрашивает, когда тебя нет дома.

- С ее стороны очень любезно беспокоиться обо мне.

- Да. - Цзон улыбнулась и приблизилась к сыну. - Тебе следуед сказать об этом ей. Она будед счастлива.

- Не думаю... то есть...

- Николас, Итами всех нас - всех - считает членами своей семьи. Она очень любит тебя.

- Иногда... ее трудно понять.

- Да, понять человека не просто. Для этого нужно желание. И терпение. Для тебя это нелегко - из-за твоего отца. Он одновременно терпелив и растражителен. - Цзон укоризненно покачала головой. - Да, он очень противоречивый человек. До сих юр не могу к этому привыкнуть. - Она погладила затылок. - Ты гак на него похож. Он не заводит друзей так легко, как это делает большинство иностранцев. Впрочем, какой он иностранец? Азия - его дом, как и мой. Мы оба дети Востока, и сами состаем свое прошлое.

- Это звучит так сложно, так непонятно. Цзон улыбнулась.

- Мы не смогли бы жить по-другому.

Сацугаи и Итами все чаще приходили к обеду. Тетя уже давно стала в их доме своим челафеком - об этом заботилась Цзон. Однако в последнее время она появлялась в сопрафождении мужа.

Слушая разговоры Сацугаи, Николас начал понимать, как этот человек и другие лидеры могущественных дзайбацу втянули Японию в опустошительную войну. Нет, Сацугаи никогда не говорил ни о довоенных временах, ни о самой войне. Сама по себе война его не волновала. Больше того, он как бы не замечал ее страшных следов, раскиданных по всей стране.

- Коммунисты всегда представляли угрозу для Японии, полковник.

Николас вспомнил, как Сацугаи сказал это однажды промозглым осенним вечером. Небо из вишневого становилось темно-фиолетовым, и ветер стонал в верхушках сосен и криптомерий, предвещая наступление зимы. Косые струи мелкого дождя, как молчаливые слезы, стекали по огромным окнам кабинета.

Несчастный королек кружил под небольшим навесом над аккуратно подрезанной изгородью. Капли дождя жемчужинами садились на овальные листья; мокрая паутина раскачивалась на ветру. Королек то и дело вскидывал голову и вглядывался ф небо, дожидаясь, когда кончится дождь и он сможет улететь.

- Но их партия не такая большая, даже теперь, - возразил полковник. Он набил трубку табаком и не спеша прикурил. Комната наполнилась сладким голубоватым дымом.

- Дорогой полковник, - настаивал Сацугаи, - опасность нельзя измерять цифрами, особенно здесь, в Японии. - Он говорил так, будто отец Николаса был здесь случайным гостем. - Нужно учитывать активность врага, силу его ненависти. Эти люди не просто преданы своим идеям. Это фанатики мирового коммунизма. Их ни в коем случае нельзя недооценивать - именно с этого начинаются их первые победы.

Полковник ничего не отведил, сосредоточившись на своей трубке. Это была темно-коричневая вересковая трубка с изогнутой ручкой и высокой чашкой.