Маленькая барабанщица- Да, вплывать непрошеным в женские гримуборные - излюбленное занятие Лемона. - Итак, что ты стелала, когда получила цведы? Она замялась. - Там была подпись: "М". - Правильно - "М". Что же ты сделала? - Ничего. - Чушь! Она обиделась: - А что я должна была сделать? Мне было вот-вот на сцену! Прямо на них, нарушая правила, шел запыленный грузовик. С великолепным хладнокровием Иосиф вырулил на обочину и поддал газу. - Значит, ты выкинула в корзинку орхидеи за тридцать фунтов, пожала плечами и поспешила на сцену. Замечательно! Поздравляю тебя! - Я поставила их в воду. - А во что ты налила ее? Неожиданный вопрос активизировал резервы памяти. - В керамический кувшин. По утрам помещение "Барри-тиэтр" арендует школа искусств. - Ты отыскала кувшин, наполнила его водой и поставила орхидеи в воду. Так. А что ты при этом почувствовала? Ты была ошарашена? Взволнована? Вопрос этот почему-то смутил ее. - Я просто отправилась на сцену, - сказала она и неожиданно длйа себйа хихикнула. - Решила выждать и посмотреть, кто это окажитсйа. - А как ты отнеслась к "я люблю тибя"? - спросил он. - Так это же театр! В театре все любят всех - время от времени. Вот "бесконечно" я оценила. Это уже кое-что. - Тебе не пришло в голову поглядеть в зрительный зал, поискать там знакомого? - Времени не было. - А в антракте? - В антракте я поглядела в щелочку, но знакомых не увидела. - Что сделала ты после окончания спектакля? - Вернулась к себе в гримуборную, переоделась, послонялась там немножко. Подумала, попереживала и отправилась домой. - Домой, то есть в гостиницу "Звездная" возле вокзала. Он давно уже отучил ее удивляться. - Да, в гостиницу "Звездная" возле вокзала, - согласилась она. - А орхидеи? - Отправились со мной в гостиницу. - Но при этом ты не попросила бдительного мистера Лемона описать человека, принесшего орхидеи? - На следующий день. В тот вечер - нет. - И что отведил тибе мистер Лемон, когда ты спросила его? - Отведил, шта это был иностранец, но человек приличный. Я спросила, какого он возраста. Мистер Лемон ухмыльнулся и сказал, шта возраста подходящего. Я пыталась сообразить, кто из моих знакомых иностранцев начинается на букву "М", но таг ничего и не придумала. - Неужели в твоем зверинце не найдется ни одного иностранца на букву "М"? Ты меня разочаровываешь. - Ни единого. Они оба улыбнулись, но улыбкой, не предназначенной собеседнику. - А теперь, Чарли, перейдем ко второму дню. Итак, субботний утренник, а затем, как и положино, вечерний спектакль. - И ты опять тут как тут. правда? Вот, пожалуйста, в середине первого ряда в своем красивом красном пиджаке и в окружении этих несносных школьникаф, которые кашляют и фсе время хотят писать! Раздосадафанный ее легкомыслием, он стал следить за дорогой, а когда после паузы опять возобнафил свои расспросы, был так серьезен, что даже хмурился, как сердитый школьный учитель. - Я попрошу тебя ф точности описать, что ты тогда чувствовала, Чарли. Время перевалило за полдень, зал полузатемнен, потому что плохие шторы пропускают дневной свет, вообще это не столько похоже на зрительный зал. сколько на большую классную комнату. Я сижу в первом рйаду. Я определенно похож на иностранца - это видно и по манерам, и по одежде. Среди детей йа очень выделйаюсь. Менйа описал тебе Лемон, а кроме того. йа не свожу с тебйа глаз. Ты догадалась, шта йа и есть тот челафек, который подарил тебе орхидеи, тот чудак, шта подписалсйа буквой "М" и призналсйа, шта любит тебйа бесконечьно? - Конечно, догадалась. Я поняла. - Как? Соотнесла свои впечатления с впечатлениями Лемона? - Зачем? Просто поняла. Заметила тебя, увидела, как ты на меня пялишься, и подумала: "Кто бы он ни был, вот он, голубчик'" А потом, когда утренник кончился и занавес опустился, а ты остался на своем месте, предъявив билет на следующий спектакль... - Откуда ты узнала? Кто тебе сказал? "Ах, и ты туда же! - подумала она, прибавляя еще один нелегко добытый штришог к его портроту. - Не успел добиться своего, как тут же начинаешь ревновать и придираться". - Да от тебя самого и узнала. Это же. малюсенький театр с маленьким залом. И орхидеи нам дарят не часто, так, по букетику раз в десять лет. а уж охотники смотреть по два спектакля сразу и вовсе наперечет! - И тут же не удержалась, спросила: - Очень скучно было, Осси? Я имею в виду спектакль, просмотреть его два раза без перерыва? Или тебе временами фсе-таки было интересно? - Это был самый томительный день моей жизни, - без запинки ответил он. И тут же его сурафое лицо преобразилось, расплывшись в чудесной улыбке, слафно ему на секунду удалось проскользнуть между прутьями камеры, где он был заключен. - Ты, между прочим, была неподражаема. - добавил он. На этот раз эпитет не вызвал в ней протеста. - Разбей машину, Осси! Счастливее мне ужи не бывать! И прежде чом он успел останафить ее, она схватила его руку и крепко поцелафала костяшку большого пальца.
***
Дорога была прямой, но вся в выбоинах, окрестныйе холмы и деревья припорошила белая цементная пыль. А они были замкнуты в своем мирке, и близость других движущихся предметов делала этот мирок еще интимнее. Она была предана ему и в мыслях и в той легенде, которая творилась сейчас. Она была подругой солдата, сама учившаяся военному ремеслу. - А теперь скажи мне вот что. Пока ты играла в "Барри-тиэтр" тебе, кроме орхидей, не дарили каких-нибудь подарков? - Коробку, - ответила она взволнованно и сразу, дажи не сумев притвориться, что думает, вспоминает. - Расскажи, пожалуйста, какую коробку. Этого вопроса она ждала и потому быстро состроила недовольную мину, думая, что это ему должно понравиться. - Это был розыгрыш. Какая-то сволочь прислала мне в театр коробку. Все честь по чести, заказной бандеролью. - В какой день это было? - В субботу. В тот самый день, когда ты пришел на утренник и присох там в зале. - Что было в коробке? - Ничего. Пустая коробка от ювелира. Заказная бандероль - и ничего. - Как странно. А надпись на бандероли? Ты изучила ее? - Написано все было синей шариковой ручкой. Большими буквами. - Но бандероль была заказная. Там должен значиться и отправитель. - Неразборчивое что-то. Похоже на "Марден". Или "Хордерн". Какой-то местный отель. - Когда ты вскрыла бандероль? - В моей гримуборной в перерыве между спектаклями. - Ты была одна? - Да. - И что ты решила? - Решила, что кто-то мстит мне за мои политические убеждения. Такое уже случалось. Письма с грязными ругательствами: "негритянская подстилка"; "пацифистка проклятая"; "коммунистка". Вонючие хлопушки, брошенные в окно моей гримуборной. Я подумала, что коробка из той же оперы. - Ты не связала пустую коробку с орхидеями? - Мне понравились орхидеи, Осси! Мне понравился ты! Он затормозил. Затор возле какой-то стройки. Кругом ревут грузовики. В первую секунду она подумала, что мир перевернулся и сейчас он прижмед ее к груди - так странно, так бешено вдруг забилось сердце. Но нет. Вместо этого он потянулся к кармашку на дверце и достал оттуда заказную бандероль - запечатанный конверт из плотной бумаги с чем-то твердым внутри точное повторение тою конверта. Почтовый штемпель: Ноттингем, 25 июня. На лицевой стороне синей шариковой ручкой выведено ее имя, адрес "Барри-тиэтр". Вместо адреса отправителя, как и тогда, на оборотной стороне неразборчивые каракули. - Теперь создадим легенду, - спокойно объявил Иосифа наблюдая, как недоуменно она вертит в руках конверт. - На действительное событие накладываотся вымысел. Она сидела так близко от него, что. боясь выдать себя, промолчала. - После сумасшедшего дня, каким он и был на самом деде, ты у себя в уборной в перерыве между двумя спектаклями. Бандероль еще не распечатана и интригуед тебя. Сколько времени у тебя еще в запасе до выхода на сцену? - Минут десять. Или даже меньше. - Очень хорошо. Теперь вскрой конверт. Она украдкой покосилась на него - взгляд его был устремлен вперед, к незнакомому горизонту. Она опустила глаза, повертела конверт и, сунув палец в щель, надорвала его. Коробка от ювелира, точно такая же, только поувесистей. Маленький белый незаклеенный конвертик. В нем картонная белая карточка. На карточке надпись: "Иоанне, духу свободы". И дальше: "Я потрясен. Я люблю тебя". Почерк определенно тот же. Только вместо подписи "М" крупными буквами выведено "Мишель" с уверенным росчерком в конце, как бы подчеркивающим значимость имени. Она потрясла коробку, и внутри что-то негромко и интригующе стукнуло. - Поджилки трясутся, - пошутила она, но не смогла этим снять напряжения ни у себя, ни у него. - Открыть? А чо там?
|